Все романы в одном томе - Фрэнсис Скотт Фицджеральд

положено. Я сначала подумал, что это добротные картонные муляжи. На самом деле это действительно книги. Страницы… Да вот! Я вам сейчас покажу…

Принимая наш скепсис как должное, он рванулся к полкам и вернулся с первым томом «Лекций» Джона Л. Стоддарда.

– Смотрите! – торжествующе воскликнул он, передавая книгу мне в руки. – Настоящее печатное издание, все сделано как надо. На это-то я и купился. Этот парень – прямо второй Дэвид Беласко. Это просто триумф. Какая тщательность! Какой реализм! Однако он знал, когда остановиться – страницы-то не разрезаны. А что вы хотели? Чего ожидали?

Он выхватил у меня книгу и торопливо поставил ее обратно на полку, бормоча себе под нос, что стоит вытащить один кирпичик, как вся библиотека тотчас рухнет.

– Кто вас привел? – спросил он. – Или вы сами взяли и пришли? Меня вот привели. Сюда почти всех приводят.

Джордан внимательно на него посмотрела, благосклонно улыбнулась, но не ответила.

– Меня лично привела некая дама по фамилии Рузвельт, – продолжил он. – Миссис Клод Рузвельт. Вы ее знаете? Вчера вечером мы с ней где-то познакомились. Я пью уже почти неделю, вот и подумал, что если посижу немного в библиотеке – может, слегка протрезвею.

– И как успехи?

– Да вроде немного помогает. Хотя наверняка не скажу. Я тут только час просидел. О книгах я вам рассказывал? Они настоящие, они…

– Вы нам все рассказали.

Мы торжественно пожали ему по очереди руку и вышли.

Тем временем в саду на натянутом поверх лужайки парусиновом настиле начались танцы. Старики толкали молодых девиц, выписывая неуклюжие круговые па; более изящные пары танцевали с краю, изгибаясь согласно последним велениям моды. Многие девицы танцевали сами по себе, каждая на свой манер. Иногда давали чуть-чуть передохнуть банджисту или ударнику. К полуночи веселье достигло апогея. Знаменитый тенор спел арию из итальянской оперы, а прославленная обладательница контральто попробовала себя в джазовом репертуаре. В перерывах между номерами публика дурачилась и веселилась на свой лад, и к небу то и дело взлетали взрывы счастливого и беззаботного смеха. Дуэт «близнецов», которыми оказались те самые девицы в желтом, сыграл костюмированную детскую сценку. Шампанское подавали в бокалах, своими размерами превосходивших чаши для омовения рук на протокольных обедах. Луна поднялась еще выше, и на волнах пролива покачивался серебристый чешуйчатый треугольник, слегка пританцовывая под звонкие переливы банджо.

Я по-прежнему находился в обществе Джордан Бейкер. Мы сидели за одним столом с мужчиной примерно моих лет и веселой девицей небольшого роста, готовой расхохотаться по малейшему поводу, а то и вовсе без него. Я пребывал в превосходном настроении. После двух чаш шампанского все происходящее вокруг виделось мне преисполненным значительности и некой особой философской глубины.

Когда веселье ненадолго поутихло, мужчина посмотрел на меня и улыбнулся.

– Ваше лицо кажется мне знакомым, – вежливо произнес он. – Вам не доводилось во время войны служить в Третьей дивизии?

– Да, было дело. Я воевал в Девятом пулеметном батальоне.

– А я – в Седьмом пехотном батальоне до июня семнадцатого года. Я так и знал, что где-то вас раньше видел.

Мы вспомнили войну и серые, утопавшие в жидкой грязи французские деревушки. Очевидно, мой собеседник жил где-то по соседству, поскольку он сказал мне, что недавно купил гидроплан и собирается опробовать его утром.

– Не хотите присоединиться, старина? Полетаем чуть-чуть у берега пролива.

– Во сколько?

– В любое время, когда вам будет удобно.

Я собирался спросить, как его зовут, когда Джордан с улыбкой повернулась ко мне.

– Ну что, повеселели? – спросила она.

– Да, весьма. – Я снова посмотрел на своего нового знакомого. – Весьма необычная вечеринка, по крайней мере, для меня. Я ведь даже не видел хозяина. Я живу вон там, – продолжил я, махнув рукой в сторону невидимой живой изгороди. – А хозяин этого дома по имени Гэтсби прислал шофера с приглашением.

Какое-то мгновение он смотрел на меня, словно чего-то не понимая.

– Я и есть Гэтсби, – вдруг сказал он.

– Что?! – удивленно воскликнул я. – О, прошу прощения великодушно.

– Не стоит. Я думал, вы знаете, старина. Боюсь, я не очень хороший хозяин.

Он понимающе мне улыбнулся – нет, гораздо больше, чем понимающе. Это была одна из тех редкостных улыбок, полных ободрения и сочувствия, которую встретишь очень редко: четыре-пять раз в жизни. На какое-то мгновение она обращалась – или казалась обращенной – ко всему окружающему миру, а затем вдруг становилась предназначенной только вам и исполненной безграничной к вам симпатии. Эта неотразимая улыбка понимала вас настолько, насколько вы хотели быть понятым, верила в вас так же, как вы сами хотели бы в себя верить, и убеждала вас в том, что вы производите именно то впечатление, которое стремитесь произвести. Именно в этот миг она исчезла, и я вновь смотрел на элегантного молодого возмутителя спокойствия лет тридцати с небольшим, питавшего слабость к светским оборотам речи, которая порой граничила с абсурдом. Незадолго до того, как он представился, у меня создалось довольно сильное впечатление, что он тщательно подбирает слова.

Не успел мистер Гэтсби отрекомендоваться, как к нему торопливой походкой подошел дворецкий и сообщил, что на проводе Чикаго. Он извинился, слегка поклонившись каждому из нас.

– Если что-то захотите, просто кликните кого-нибудь из слуг, старина, – ободрил он меня. – Прошу прощения. Я присоединюсь к вам чуть позже.

Едва он отошел, как я тотчас же повернулся к Джордан, стремясь поделиться с ней своим изумлением. Я ожидал, что мистер Гэтсби окажется румяным толстяком лет сорока-пятидесяти.

– Кто он все-таки такой? – поинтересовался я. – Вы что-нибудь знаете?

– Он просто человек по фамилии Гэтсби.

– Я в том смысле, что откуда он. Чем занимается?

– Теперь и в вас взыграло любопытство, – ответила она со слабой улыбкой. – Ну… мне он как-то сказал, что окончил Оксфорд.

Начали смутно вырисовываться какие-то черты его биографии, но ее следующая ремарка напрочь стерла их.

– Однако я этому не верю.

– Почему же?

– Не знаю, – упрямо произнесла она. – Просто мне кажется, что никогда он там не учился.

Что-то в ее тоне напомнило мне слова одной из девиц «Он как пить дать убил человека», и это еще больше разожгло мое любопытство. Я бы не колеблясь поверил рассказу о том, что Гэтсби выбился в люди откуда-нибудь из болотистых краев Луизианы или из бедных кварталов нью-йоркского Ист-Сайда. Это было бы объяснимо и правдоподобно. Но молодые люди никоим образом – по крайней мере так казалось мне, не очень сведущему провинциалу, – не могли просто так выныривать из ниоткуда и покупать себе дворцы на берегу Лонг-Айленда.

– В любом случае он закатывает шикарные,