Чёрная река - Токацин

— Какое место? Вся долина тут, в Экамисе. Всем сюда надо, — вздохнул Варкин. — Выпей чашку суавы — быстрее уснёшь.

Горьковатый запах суавы струился по улицам — в эту ночь не спалось многим, и Кесса долго ворочалась на жёстком ложе, завидуя Нингорсу — тот, завернувшись в крылья, уснул мгновенно, только размеренное сопение доносилось из-под кожистой перепонки. Свет выбравшихся из-за горизонта лун блестел на листьях папоротника, укрывающих крыши. Из-под навеса Кессе был виден край поднимающегося лунного диска — огромного, яркого. Прикрыв ладонью глаза, она свернулась клубком и попыталась заснуть.

Зыбкая дремота, едва сгустившись над ней, развеялась, и Кесса привстала, растерянно мигая. Между освещённой лунами улицей и спальной террасой стояла спиной к Речнице крылатая тень — Нингорс, выбравшись из кокона, спустился на мостовую и остановился там, оглядываясь по сторонам и настороженно рыча. Его грива вздыбилась, на пальцах горели зеленоватые огоньки. Услышав шорох за спиной, Алгана развернулся, слегка пригибаясь, и Кесса увидела оскаленную пасть и горящие янтарным огнём глаза. Осмотрев террасу, Нингорс с глухим рыком шагнул вперёд, что-то прикинул в уме и резким движением поднял вспыхнувшую ладонь. Ноющая боль сжала запястья Речницы — магия пробуждалась в крови.

— Нингорс! — Кесса прыгнула вперёд, едва не запнувшись о край террасы, и повисла на руке хеска. — Нингорс, постой! Ты чего?!

Она вцепилась в жёсткую шерсть, дёрнула что было сил — пучок остался в руке. Алгана вздрогнул, шумно выдохнул, помотал головой и опустился прямо на мостовую. Его крылья мелко дрожали.

— Агаль… — прошептала Кесса, обнимая мохнатое плечо. — Держись, Нингорс, держись…

Сияющий диск, выскользнув из-под навеса, приближался к зениту, но он больше не был совершенно-круглым: недоставало куска, будто другой диск, чернее ночи, закрыл его кромку.

— Он зовёт, детёныш, — безжизненным голосом прошептал Нингорс. — Так громко… Ни-шэу!

Он прижал ладонь к боку, скрипнул зубами от боли, запахло палёной шерстью. Алгана, отряхнув обожжённую шкуру от пепла, встал, пошатываясь, взобрался на террасу и лёг поверх кокона. Его глаза закрылись, но янтарный свет пробивался из-под век.

— Он замолчит, — пообещала Кесса, положив руку на жёсткую гриву. — Я его заставлю.

Суава была горькой, как ивовая кора, и пряные листья на дне чаши эту горечь лишь усиливали. Кесса с трудом отпила глоток и отодвинула чашку.

Рассвет ещё толком не разгорелся, но город уже ожил — загромыхали по улицам вайморские повозки, с рёвом помчались куда-то осёдланные анкехьо в стальной броне, зафыркали в загонах хурги — им принесли корм. На крышах засверкали пурпуром и золотом сплетённые из крашеной травы цветы, кисти и веера, жители оттирали резные украшения на коньках крыш от серой летней пыли. Издалека тянуло влагой — где-то ночью прошёл ливень, но сейчас небо очистилось.

— Ты говоришь, Нингорс, в Рате речные камешки в цене? — Кесса запустила руку в потрёпанный лиственный мешочек, перебирая холодную тяжёлую гальку. Алгана кивнул, опрокинул в себя вторую чашку суавы и поднялся на ноги.

— Идём.

…Полосатые семена-монеты были куда легче камешков, и Кессе было легко, когда она, рассовав их по карманам, выбралась из лавки. Одна яшмовая галька осталась при ней — зеленовато-серая, под цвет ила со дна древней реки.

— Вот дела — яшму покупают на вес! И столько её пород — я половину уже забыла! — усмехалась она, вдоль стены выбираясь из оживлённого переулка на шумную улицу. Варкины, Акаи, крылатые кошки, — все спешили куда-то, и непросто было устоять на ногах и выбраться из толпы. Нингорс шёл чуть позади, прикрывая Кессу крылом, и хески почтительно огибали его, но никто не пугался. Некоторые даже норовили пощупать крыло — и, дотянувшись, отдёргивали руку с удивлённым возгласом.

Кесса опасалась, что не найдёт ни лавок, ни лотков, но в Экамисе они были везде — у каждого дома, под каждым навесом кто-нибудь сидел, зазывая покупателей. Даже сторожевые ящеры, угнездившиеся на крышах, вопили, подражая крикам торговцев. «Нуску Лучистый! Здесь каждый житель — ткач, а кто не ткач, тот плетельщик,» — думала Кесса, старательно отводя взгляд от товаров. «А кто не плетельщик, тот продаёт плоды или листья…»

Она рискнула спросить цену у торговца тканями — и выбралась из-под его навеса с добрыми напутствиями и ворохом новеньких набедренных повязок. На их «хвостах» были вышиты жёлтые и алые узоры — цветы, листья и перья.

— Ратское тряпьё! — ухмыльнулся Нингорс, пощупав ткань. — Мимо ещё никто не прошёл. Это на весь твой посёлок? А это куда?

Кесса наполовину развернула узорчатое покрывало — такие повязывали на голову Варкины, а кто-то накидывал поверх «скелета летучей мыши» — причудливой конструкции из тонких планок.

— Это для Эммы, — сказала Речница, бережно сворачивая платок. — Ей понравится.

Она покосилась на «шляпу» проходящего мимо Варкина, прикидывая, не добавить ли к покрывалу «мышиный скелет»-опору, — такая странная штуковина в самый раз для колдуньи…

— А это тебе, Нингорс, — Кесса расправила полосу чёрной ткани с багряными извивами по краям.

— Эррх… — Алгана подозрительно помял в лапе тряпицу. — У меня есть повязка, Шинн.

— Будет ещё одна, — сказала странница. — Нравится цвет?

…Из-под дверной завесы тянуло жаром, кипящим рассолом и пряностями, — жители дома, не покладая рук, набивали бочонки солениями. Но близился полдень, и свирепая жара загоняла Варкинов и чужеземцев под навесы, в тень и прохладу, — и двое обитателей дома, позвав на помощь детей, взялись разливать по чашкам суаву и густое огненно-рыжее варево, пахнущее рыбой. Вдоль циновок, разложенных под навесом, рассаживались гости, места ещё было много — и Кесса, смахнув со лба мокрые волосы, нырнула в тень и примостилась на низеньком сидении.

— Солнце выпаривает воду, — покачала она головой, глядя на дрожащее знойное марево над дорогой. — Вечером будет ливень.

Новые гости зашуршали циновками, усаживаясь в тени.

— Гляди! — удивлённо воскликнул один из них. — Кто-то из твоей родни, под личинами Алгана и авлар» коси!

Второй хмыкнул.

— Нет, это не личины. Это настоящие, — сказал он. — Хаэй! Это маленькая чашка, нет ли побольше?

Кесса скосила глаз на беседующих и увидела Варкинку и невысокую Акаи безо всяких личин, но в двух длинных накидках, выглядывающих друг из-под друга, и двух покрывалах поверх них. Не меньше нарядной одежды было и у Варкинки, и с её крылатой шляпы свисала яркая бахрома.

— Жаль, завтра уезжать, — шевельнула усами Варкинка. — Впрочем, ты тут не заскучаешь.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});