Светлания - Ждан Святозаров

class="p1">Когда драка неизбежна нужно бить первым — вспомнил Арест и начал бить с максимально дальнего расстояния. Пока эти вурдалаки подошли на их допустимое расстояние он уже успел уложить перых двух под ноги наступавшим. При чем те кто лежали, очень сильно орали от боли. Арест работал на болевые приемы ломая кости и лишая возможности соперника двигаться, но оставляя на время жизнь. Одновременно Арест контролировал спину, пока у врагов, не смотря на их дикий нрав, сохранялась безолаберность, или сами бы они сказали, благородство, но как только они поймут, что возможно один в поле воин если он по светлански скроен. То после этого они захотят забить его не силой, а хитростью, то обойдут его сзади.

Подходила уже первая минута боя, а пока счет был пять ноль в пользу Ареста, он навалил возле себя кучу малу, прижавшись к стене. И видел, что с боков его решили обойти — это было начало конца, нужно было подороже отдать свою жизнь. Поэтому Арест решил не экономить силы, лучше пускай он умрет от разрыва сердца, чем от другого недочеловека.

Арест прыгнул, что есть силы, ударив вперед ногами, тех кто стоял перед ним и включил так называемую мельницу одновременные удары с большой скоростью — это было эффективно для пробивания дороги, через людей, но организм мог не выдержать долго, нужно было отдышаться, но ему бы никто не дал такой возможности. Арест пробил себе дорогу на другой конец камеры, но как только он закончил свои быстрые удары и на время опустил руки, поймал сильнейший удар чем то жестким, скорей всего углом табуретки. Арест качнулся, почувствовал, что сознание покидает его, а по щеке течет теплая струйка его крови. В таких случаях, пока сознание не покинулу его, он заставлял себя держаться.

Дух должен быть сильнее чем тело — это главный девиз воина. После этого Арест потерял на время остроту чувств и бил куда — то в пустоту. Его глаза были залиты кровью и он терял сознание, получая удары отвсюду, он терял контроль над обстановкой, так и хотелось уже крикнуть, что учебный бой закончен он сдается, но мозг его понимал, что это настоящий бой и он лучше умрет не проронив ни слова о пощаде, которой не будет от этих нелюдей.

И тут он увидел перед собой те самые глаза, которые ему запомнились до боя, того самого из толпы опущенных, но не потерявших душу. Он встал прямо перед ним как буд — то он был перед богом, но сознание через миг пришло к Аресту и он заметил, что этот человек просто стоит перед ним и загораживает его от других собой.

Арест подумал, что он как — то открыто его защищает и поэтому другие в этот период времени не бьют его. Эта пауза длилась достаточно долго, чтобы Арест немного от дышался, а его сознание вернулось к нему — значит удар был не такой сильный и его мозг цел пока — это радовало его. Но как только разумность вернулась к нему, он понял, что у этого человека нет власти, чтобы остановить своих сообщников из — за того, что он захотел пожалеть врага. Арест увидел блеснувший клинок в руках этого человека и понял, что толпа остановилась только потому, что она увидела, что их человек сейчас наверняка убьет этого живучего новичка. Нож около горла — это аргумент стопроцентный.

Арест закрыл глаза, чтобы не видеть этого, как он думал, последнего удара, в своей жизни.

— Открой глаза и смотри, встреть смерть достойно, — произнес незнакомец, обращаясь к Аресту.

Арест открыл глаза и посмотрел на того кто это произнес, человек смотрел на него как то по дружески. Возможно у него была или надломана психика или наоборот он с таким честным взглядом хотел сделать добро человеку, потому что знал как будут издеваться над ним перед убийством.

— Эй ты, Климент, не смей убивать Гельмутса, а иначе ты изведаешь самые жестокие мучения и унижения, — закричал пахан Арник очень угрожающе.

Климент даже не повел бровью от жутких слов главаря, а Арест понял, что Климент его возможный спаситель, он дал ему время на отдых, он тянет время, чтобы разум вернулся к нему и сейчас он даже дает ему оружие, с которым он здесь не победим.

Арест не стал тянуть время, выхватил нож у Климента и ударил рядом стоявшего зека, а потом кинулся прямо в толпу круша всех подряд, как тушки на тренировке по ножевому бою.

— Убей их всех, — закричал Климент взади.

Арест уже рубил всех на право и на лево, забрызгивая кровищей все вокруг — это была бойня и зеки визжали как свиньи, чуя смертный приговор. Новичок превратился в палача, если его и без оружия боялись, то с огромным острым ножом он был просто не победим как злой бог. Зеки даже особо не сопротивлялись, как будто общий психоз сковал их сопротивление, они не верили в то, что они победят его. Каждый хотел или спрятаться или притвариться мертвым, но ни в коем случае не обращать на себя внимания этого одержимого, потому что он слишко жестоко убивал, сначала нанося болезненные удары, затем другим, потом делал круги обращая внимание на

других. Казалось что все эти серийные маньяки, разбойники и насильники испытывали перед своей гибелью то, что испытывали их жертвы. Что доказывало еще раз истину мироздания, что только человек который живет правильно умирает достойно, а тот кто всю жизнь совершал поступки против совести всеми способами цепляется за жизнь, даже визгом и криком. Надеясь на жалость своего карателя они не отказываются от мысли, что только у них — людей — хищников есть монополия на безжалостность и непоколебимость, что только у жестоких людей, потерявших свою совесть, есть дух прикончить врага.

Арест понимал, что они так думают, что он просто вышел из себя и его надо мольбой о пощаде привести в чувства. И он сам потеряет свою душу если нанесет удар человеку, который не сопротивляется, не угрожает и молит о пощаде. Поэтому Арест нуждался в хотя бы минимальном поводе не принимать их сдачу и отказ от борьбы, он не хотел мириться даже если бы их осталось двое человек. Поэтому он показал им, что он сошел с ума окончательно и обращаться к его разуму и душевным качествам бесполезно. Он подошел к раненному им, тому самому человеку по имени Рейнгард из провинции Дауншвейг, с которого все эта