Мои останкинские сны и субъективные мысли - Эльхан Мирзоев

— Пришлось бы первую запись начинать в 10 утра. А ведущая не может так рано приехать. Кстати! Я забыла сказать, ведущая — Анастасия Мельникова. Ну, та, которая из сериала про ментов. Да… Кто-нибудь займитесь бронированием билетов для неё из Питера, она сама не может. И о машине ей на вокзал договоритесь.

Она задумалась и добавила:

— Но, может, и не она будет ведущей. Посмотрим…

— Как так? Как это — она или не она? — хором заволновались коллеги. — Если не понравится — снова будем писать, снова этих героев приглашать? Что же это такое?!

— Вы же не даёте мне сказать! — закричала Аида. — Это будет запись, но не для эфира. Мы вчера так постановили (!) — это будет «пилот» [3], проба. Надо оценить ведущую — как она держится в студии, получится ли у неё вести ток-шоу или нет. Кроме того, проверим, как смотрится программа. Руководство потом изучит запись и решит…

Мы сидели молча — не могли поверить.

— Работать будем в студии программы «Пусть говорят», с их декорациями. Всё! — поднялась и стала уходить, но у выхода резко обернулась. — Смотрите — не подведите нас!

Может, от этого кому-то станет смешно, но мне не стыдно — ту ночь я не спал, не смог. Понимал, что не сдержу слова — не промолчу. Сколько раз ругал себя, пытался заставить. Дескать, особенно сейчас — во время кризиса…

Утром в среду коллеги тоже не выглядели отдохнувшими. Собрались: эмоции, риторические вопросы, мат. Даже Инна Панкова загорелась нашей оппозиционностью. Решили — надо поговорить с Никоновой. О чём будет разговор — не обсуждали, но всем было понятно.

Руководитель Студии спецпроектов перевела стрелки на Аиду — грубая игра. А та к нам не торопится, важные дела у неё. Ощущение, что ожидали нашего бунта — просчитывали.

Заявилась лишь вечером. Настроение у неё боевое — амплуа воспитательницы, растягивающей показательную казнь над группой детсадовцев за бойкот киселя и макарон с сыром. Видно — роль репетировала.

Села среди нас и ждёт.

Я начинаю:

— Слушай, Аида! Почему в вашей репетиции с ведущей должны участвовать герои с реальными историями?..

И она закричала:

— Аааа! Аха! Вы специально ждали последнего дня! Ааа!

— Ты можешь понять — они реальные люди с реальными историями. Сейчас они должны бросить все свои дела и в студии вам подыгрывать?

— Мне плевать! Мне плевать! Я сказала — всех зовите! Сама Никонова будет на записи. А Эрнст потом смотреть будет. Нам плевать!

Олег сделал попытку.

— Но почему нельзя записать вместо героев каких-нибудь редакторов. Подыграют — это же репетиция, проверка.

— Нет! Нет! Мы так решили! Всё!

Он сделал вторую попытку:

— Но герои не придут, если будут знать, что это «пилот».

— А почему вы им должны говорить про пилот?! — ещё сильнее закричала она, разрушая связки. — Зачем говорить про пилот? Вы что… вы что… эээммм… б. яяяяять! Б. яяяяять! Говорите им, что будет реальная запись программы, а тут их уговорите! Дожмёте!

Я стал смеяться.

— Аида! Это обман и подстава!

— Плевать! Не учите меня работать. Я такие ток-шоу, знаете, сколько сделала?! Зови своих героев! Этих похитителей и своего военного, которого в метро избили. Как его?

— Валентин Полянский.

— Ну!

— Нет! Не собираюсь!

Она не ожидала этого. Опешила. Теперь она не наступала, а пыталась защищаться.

— Как это так?

— А так! Аида, это люди, а не мыши. У людей и так травмы из-за их дел и историй, а тут ещё мы над ними будем издеваться?

Лично я для себя решил ещё утром — обзвонил участников по моим историям и извинился за беспокойство. Было очень неприятно, но лучше оправдываться сейчас, чем после этого «пилота» бегать от них и от себя. Я уже настроился — знал, на что иду.

— Если вы такие честные, пригласите на эту подставу своего Грибакина. Позовёшь его, Аида? Скажешь ему, мол, запись реальной программы, а он придёт и увидит, что это постановка и комедия.

Аида побледнела: Валерий Грибакин — это не фуфло, Валерий Грибакин — это сила. С реальными рычагами.

— Зови Полянского! Слышишь? — произнёс её охрипший голос.

— Я не буду звать! Ни его, ни других. Всё!

— Как так?!

— Всё!

Она растерянно посмотрела по сторонам и вдруг яростно набросилась на Олега:

— Мы тебе доверяли! Мы думали, что ты не такой! А ты не справился со своими людьми! Олег, про «пилот» известно уже два (!) дня, а вы только сейчас мне говорите, что героев на него звать не будете…

Странно, Олег сник — опустил голову и слушает этот вой. И ребята молчат. Странно.

Потом она резко повернулась ко мне и сообщила неожиданную информацию, из которой стало ясно — проблема не в героях, не в «пилоте», не в том, как на Первом относятся к обычным людям, а, вероятно, в профессиональных и личных её комплексах. Возможно, в давних обидах.

— Вот, во время работы в Уфе, я ездила и снимала для НТВ …ррЭпортажы. Один раз, ну, и ещё один раз. И показали в эфире! Вот! Без стендапа, но показали…

— Что? То есть, Аида?

— Ну, — замялась девушка. — Я тоже знаю, что такое …ррЭпортаж! Вот!

— Ты это к чему? — не понял я чужую боль.

Тут она — допускаю, застыдившись — вскочила и побежала к выходу.

— Вы специально задерживали! Вы мне ответите! — кричала она на бегу. — Я вам всем покажу! Сама Никонова придёт, Эрнст потом смотреть будет…

Всё закончилось не так плохо, как могло бы. Я-то думал, без изощрённого мата и оскорблений не обойдётся — очень не люблю этого. Пронесло…

Спустя полчаса она перезванивает Олегу и требует переключить мобильный на громкую связь — чтобы мы все её слышали. Голос полный злорадства.

— Мы тут решили! Делаете завтра одну тему — «Самооборону». Это ваш последний шанс!

И дальше снова — про Никонову, Эрнста…

Тот четверг нам тяжело дался.

Тему «Самооборона» изначально вели Эльдар Басилия и Лёша Федоренко. Расписаны были три эпизода-истории. С основными героями для двух из них, а также с экспертами ребята договорились об участии в начале недели, когда ещё не знали про «сюрприз» от начальства.

Накануне записи одному из героев мы успели объяснить, что запись в эфир не пойдёт. И он пошёл нам навстречу — согласился помочь.

Со вторым участником были проблемы. Предупредить Д.Д. мы не успели — было очень поздно, мобильный он не поднимал. А утром приехал в Останкино и стал отказываться — наотрез: боялся в студию «Пусть говорят» заходить, не хотел даже присесть на диванчике под этими буквами с названием программы — всё ругался, что его заманили к Андрею Малахову. Вот такая народная слава у этого ведущего…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});