Никто не уполномочивал. (Просто думаю так) - Василий Гурковский

Мы обговорили основные наши первичные действия, наметили серию контактных встреч: с руководством района, церковью, средствами массовой информации и, главное, с потенциальными казаками. С властью проблем не было с самого начала. Возглавлявший в то время район, Остапенко Николай Иванович, пусть земля ему будет пухом, встретился с нами и официально поддержал нашу работу по возрождению казачества в Слободзее, как составной части Черноморского Казачьего Войска. С представителями церкви проблемы были с первой встречи. Первой проблемой было то, что на т. н. русской части Слободзеи в то время не было своей церкви. Раньше церковь у нас была, она осталась нетронутой после революции и во время войны и еще лет пятнадцать после неё. К нам ходили молиться люди не только со всей Слободзеи, но и из близлежащих сел, даже с правого берега Днестра. А уничтожили её (церковь) уже в самом конце пятидесятых, при Хрущеве Н.С. Те изверги или круглые идиоты, поднявшие руку на прекрасное, намоленое столетиями место, скорее всего были из присланных откуда – то районных или республиканских начальников, желающих выслужиться. Как – бы то ни было, пришлось обращаться к священнику восстанавливаемой на месте бывшего Госбанка церкви, на молдавской части села. Священник там был молодой, присланный с правобережья, он не знал, что с нами делать – принимать участие в проведении и освящении первого организационного Схода в Слободзее или нет. Всячески уклонялся и от встреч с нами и от согласия. После пятого с ним серьезного разговора – согласился, скрепя сердце, но все прошло хорошо. В помещении церкви, где половину стен заменяла пленка, где было довольно холодно (середина января все – таки), людей собралось человек пятьдесят, не все из них были потомственными казаками, были и просто те, кому интересно было узнать что – то новое. Я поставил в известность И.О. членов Правления ЧКВ в Тирасполе о том, что проведена подготовительная работа и можно в Слободзее официально проводить Сход. 17 января 1992 года первый Сход был проведен.

От Правления ЧКВ в нем приняли участие Кучер А.В. и я, кроме того были представители казаков Тирасполя и Всевеликого Войска Донского и член оргкомитета Мокрий В.И. На Сходе было принято решение образовать Слободзейский казачий округ, как структурную единицу Черноморского Казачьего Войска. Было избрано временное Правление, в его состав кто – то предложил и меня, но И.О. походного Атамана ЧКВ, Кучер А.В., сказал, что этого делать не надо, т. к. я вхожу в состав временного Правления Войска. Первым Атаманом Слободзейского казачьего округа избрали, как и предполагалось, Бондаря Александра Дмитриевича. У него сразу появились добрые помошники, казачьи активисты, часть из них вошла в состав временного Правления СКО – Виктор Фатеев, Николай Бондарь, Николай Захаров, Иван Захарович Калошин, Пантелей Звягинцев, Григорий Брусенский, Михаил Червоненко, Валерий Павленко и еще несколько ребят разных возрастов. Именно с них начинался Слободзейский округ.

Наряду с официальной программой, мы работали по разъяснению сути и целей возрождения казачества и в районе и в Приднестровье. Недели за две до проведения Схода, мы с Мокрий В.И. пришли в редакцию районной газеты «Слободзейские вести», это было единственно в то время более менее работающее СМИ, хотя и не особо надежное. Итогом нашей многочасовой беседы явилась статья – интервью от 18 января 1992 года с броским названием «В.Гурковский: Я – казак и Родина моя – Слободзея». Статья эта вызвала неоднозначную реакцию и в районе и в Кишиневе. Дело в том, что СССР официально разрушили в конце декабря 1991 года. Но жизнь продолжалась. Политика – политикой, а была ещё хозяйственно – экономическая и научно – исследовательская жизнь. Я тогда работал заместителем генерального директора НПО «Днестр» и одновременно заместителем директора НИИ овощеводства, по экономике. НПО «Днестр» было в то время одним из ведущих и крупнейших научно – производственных структур не только в Молдавии. В составе НПО – старейший на Юго – западе Союза НИИ, опытно – конструкторское бюро, опытно – производственное хозяйство и целый ряд семеноводческих совхозов в разных зонах Молдавии.

Как говорится, «война – войной», а жизнь – по расписанию. Мы, как НИИ, финансировались из Москвы, но через Управление по науке в Кишиневе. Год закончился, но вся система по инерции двигалась, надо было отчитаться за выделенные средства по каждому направлению научных исследований, надо было реализовывать выращенные элитные и репродуктивные семена, технические разработки и технологии, мало того, надо было не только думать, но и работать в плане НИОКР по новому 1992 году, ведь за нами стояли тысячи людей и ученых и производственников. Короче говоря, хочешь – ни хочешь, нам в этом плане надо было обращаться в Кишинев, в соответствующие управленческие и экономические органы, иначе на тот период, мы остались бы без заказов на новый год. Одни в Кишиневе в то время митинговали на чужие деньги, орали всякие там лозунги, кого в Днестр, кого за Днестр, им было наплевать на все – и на науку и на производство, лишь бы платили и не загоняли в аудитории и классы, другие – что-то все – таки делали. К счастью, в то время текущую экономику еще не «накрыла» политика. Но. Вынуждено бывая в Кишиневе, а все чаще ощущал негативное к себе отношение, не от непосредственных начальников, с которыми работал многие годы, а от «привходящих» болтунов – «политиков», которые кроме как «сепаратистами» нас не называли. Были телефонные угрозы, всякие «обещания», но дальше, слава Богу, дело не шло.

То же самое начало происходить и в районе, где меня все знали, но, как оказалось, я не всех знал…

Через некоторое время в той же газете «Слободзейские вести» появилась статья одного инженера колхоза «Я – молдаванин и Родина моя также Слободзея». Я хорошо знал того оппонента, как инженер он был посредственный, но национально видимо был сильно «ущемленный», поэтому и противопоставил слова – понятия «казак и молдованин». Мне пришлось снова выступить в газете со статьей «Земляк – землякам», где в популярной доброжелательной форме еще раз разъяснил, что все мы, живущие в Слободзее и районе, независимо от национальности – есть земляки и обречены для совместного проживания и что среди казаков всегда были люди не только русские и украинцы, но и те же калмыки, молдаване, болгары и другие.

Мы пропагандировали казачество, как образ жизни, как путь к порядку, взаимопониманию, защите нуждающихся, в первую очередь стариков и детей. Клич наш был услышан и уже к апрелю 1992 года в Слободзее было поверстано более 30 казаков.

Так я выполнял порученную от Правления первую задачу – по организации Слободзейского Казачьего Округа. Должен заметить, что спустя почти 20 лет, наш округ живет, развивается и достойно продолжает казачьи традиции именно в Слободзее – «столице» в XVIII веке Войска Верных Казаков, в последствии, Черноморского казачества, являясь боеспособной единицей ЧКВ.

Второй основной моей задачей как было уже сказано, была подготовка учредительных документов ЧКВ.

За неделю до нового 1992 года, я поехал в Москву, по делам своей основной работы, перед этим доложив А.В. Кучеру, куда и зачем еду. Александр Васильевич попросил заехать в Правление Союза Казаков России, что – то узнать, может чем – то разживиться, в плане документации или еще чего – нибудь. Дал адрес.

Интересное было время. Союз развалили, а люди этого еще не поняли, все шло по какой – то непонятной инерции, все чего-то ждали. После все выяснилось, кто, что и сколько «ждал «и какие были цели у тех, кто под шумок проворачивал свои дела. Им абсолютно было наплевать и на Союз и на Россию – главное для них было успеть…

И вот перед самым Новым Годом, мы с генеральным директором НПО, едем в Москву решать вопросы финансирования науки и еще у нас ряд встреч с германскими фирмами о совместном сотрудничестве в семеноводстве овощных культур и с итальянскими фирмами по совместной переработке овощной продукции.

Сейчас это воспринимается как какой – то анекдот. Никому ничего не нужно, с правого берега Днестра одна за другой вооруженные провокации, а мы думаем, как объединению жить в новом году.

В Москве, по указанному Кучером А.В. адресу, в районе Ясенево, я с трудом нашел просто частную квартиру, в пятиэтажной «хрущевке». Сидела там одна пожилая женщина и больше никого, ни казаков, ни Атаманов там не было. Женщина объяснила мне, что Союз Казаков просто зарегистрирован по этому адресу, а для работы они арендуют зал заседаний в ЦДСА (Центральный Дом Советской Армии). Я знал это место, там, на площади, величественное здание Центрального Театра Советской Армии, а через дорогу – тот самый ЦДСА. Когда я зашел в зал заседаний, там было довольно много людей и в формах различных казачьих войск и в гражданском. В то время, в этом зале проходили мероприятия без названий. Приходили – уходили, когда кому было надо, выступали, между ними сновали вездесущие «дилеры», кто предлагал казачью атрибутику (погоны, пуговицы и т. п.), кто различные брошюры в основном не представляющие ценности, кто просто искал контакты на будущее. Доминирующее положение занимали представители Кубанской Казачьей Рады (Войска), так как по словам их Атамана (Громова в то время) – «мы вэсь цэй Союз содержим!».