Царская Русь - Дмитрий Иванович Иловайский

чтобы выжить их из городов. Но все подобные попытки оставались безуспешны. С обычной своей цепкостью евреи прочно уселись в Западной Руси и, с свойственными им неуклонностью и беспощадностью, начали здесь свою эксплуататорскую деятельность, свою разрушительную работу термитов, подтачивающих общественный и государственный организм.

Если обратимся к количесгву еврейского населения в Западной Руси, то по всем признакам оно еще не было велико в первой половине XVI века. Приблизительно его можно определить отчасти на основании податных данных того времени, а главным образом на основании ревизии великокняжеских имений, произведенной по распоряжению Сигизмунда Августа в течение 1552–1566 гг. по преимуществу на Волыни. Эта ревизия, или люстрация, представляет довольно подробную опись городов, их населения, рынков, огородов, пахотной и сенокосной земли, фольварков и т. д., с обозначением владельцев и подлежащих с них податей. Отсюда мы узнаем, что самые многочисленные еврейские общины находились в Бресте, Гродне, Луцке, Кременце, Владимире, Тыкотине, Пинске и Кобрине; из них наибольшее число еврейских домохозяев насчитывается в Бресте, именно 85, а меньшее в Кобрине, 22. В иных местах обозначено по нескольку семей. Кроме названных сейчас наиболее старые и значительные еврейские общины находились в Вильне, Троках, Новогрудке и некоторых других городах северной половины великого княжества Литовского. Принимая во внимание разные данные, а также искусство евреев скрывать свое настоящее число ввиду повинностей и податей, количество их в городах Великого княжества около половины XVI века можно приблизительно полагать от 20 до 25 тысяч — число весьма достаточное для начала их наступательного движения против коренного населения. После Люблинской унии, когда переселения из Польши еще более облегчились, а Юго-западная Русь непосредственно соединилась с короной, конечно, усилился прилив из нее жидов-пролетариев, а Польша в свою очередь продолжала получать приток жидовства из Германии, Богемии и Венгрии. При таком приливе, принимая еще в расчет известную способность жидовства к быстрому размножению, едва ли ошибемся, если скажем, что к концу XVI века количество евреев в Западной Руси уже приближалось к сотне тысяч, большинство которой составлял голодный, а следовательно тем более хищный пролетариат.

Так называвшийся «жидовский збор» в эту эпоху представлял общину, которая имела свой молитвенный дом, или синагогу, и свое кладбище; очевидно, она соответствовала церковному приходу у христиан. Общину эту составляли все местные еврейские домовладельцы, следовательно люди оседлые. Во главе ее стоят выборные старшины, которые, собственно, ведались с правительством и заправляли делами общины. Те же старшины совершали внутри ее суд под председательством ученого теолога, или раввина; главную же обязанность такого теолога составляло объяснение Библии и Талмуда и обучение сему последнему лиц, готовившихся к ученому званию. Кроме раввина и старшин служебными лицами в жидовской общине, состоявшими на жаловании, были: кантор, отправлявший пение и чтение Библии в синагогe; школьник — смотритель за синагогой и вместе род пристава по судебным делам и резник, который занимался убоем скота и птицы, назначавшихся в пищу. Расселение жидовства по Западной Руси совершалось в непосредственной связи с их общинным устройством. Старейшие и значительнейшие общины, как Гродненская, Брестская, Трокская, Луцкая и пр., высылают от себя поселения или колонии в разные стороны, преимущественно на восток. Эти колонисты, занимающиеся мелкой торговлей, арендами и т. п., проживают в данной местности как бы временно и в случае какого столкновения или притеснения прибегают под защиту своей главной общины, которая вступается за них перед властями и оказывает всякую поддержку. А потом, когда колония достаточно увеличится, то, улучив удобное время и найдя себе покровителей между местными властями, она выхлопатывает разрешение построить собственную синагогу и устроить свое особое кладбище. Таким образом, колония превращалась в самостоятельную жидовскую общину. Этим путем жидовство постоянно и неуклонно распространяло черту своей оседлости и сеть своих поселений раскидывало на всю Западную Русь.

Не ограничиваясь собственно великокняжескими городами и имениями, евреи уже в первой половине XVI века появляются на землях бывших удельных князей и знатнейших вельмож, каковы князья Пинские, Кобринские, Острожские и некоторые другие. Хотя и прекратилась династия Ягеллонов, главных покровителей и насадителей жидовства в Западной Руси, оно умело обойти и последующих за ними королей выборных, т. е. выхлопатывать у них подтверждение и расширение своих прав и привилегий. Такие льготные грамоты выдавали им и Генрих Валуа, и Стефан Баторий, и Сигизмунд III. Литовский Статут 1588 года уже благосклоннее относится к жидовству, чем Статут 1566 года, и отменяет некоторые их ограничения, ибо многие знатные вельможи уже поддались вкрадчивости и услужливости жидов, занимают у них деньги, вводят их в свои имения в качестве откупщиков, поссессоров и арендаторов, без труда получают от них свои доходы, предоставляя им на жертву своих подданных, — и, естественно, становятся их усердными покровителями. В числе подобных вельмож-покровителей является известный глава литовских протестантов Николай Рыжий Радивил, воевода Виленский. Так, в 1573 году жмудская шляхта горько жалуется своему старосте Яну Ходкевичу на то, что Николай Радивил в своей волости Шавленской на пограничье с Пруссией «мытные комары» отдал в аренду жидам, а сии последние со всех и со всего берут мыто и, вопреки шляхетским привилегиям, даже с того, кто везет из Пруссии что-либо на свою потребу.

Выше мы видели, как отзывается о евреях литвин Михалон. Теперь посмотрим, какими представляет их польский поэт Кленович, живший во второй половине XVI века; состоявший некоторое время при Люблинском суде и в этой должности имевший возможность близко наблюдать еврейские нравы. В своих превосходных произведениях он не раз касается еврейства и всегда изображает его одинаковыми, резкими чертами.

Остановимся несколько на этих чертах.

В латинской поэме Roxolania, исполненной, как мы сказали, многих идиллических картин, Кленович набрасывает приблизительно такую характеристику львовских жидов: «Здесь лживый обрезанен невозмутимо обитает грязные предместья и зловонные жилища. Тут его синагога оглашается сиплым ревом и разнообразным мычанием, выпрашивающим у неба ниспослания всяких даров. Может быть, ты спросишь, что делает жид в этом славном городе? А то же, что делает волк, попавший в полную овчарню. Посредством долгов к нему попадают в заклад целые города; он утесняет их процентами и сеет нищету. Червь медленно точит дерево и понемногу снедает дуб, но быстро заводит гниль. От моли погибают ткани, от ржавчины портится железо. Так непроизводительный жид снедает частное имущество, истощает общественные богатства. Поздно брались за ум разоренные государи, и начинало стенать государство, наученное бедствием. Оно повержено долу, как тело, лишенное крови; нет более сил и жизненных соков».

В другой своей латинской поэме, сатирического характера, озаглавленной «Победа богов» (Victoria Deorum), он следующими словами очерчивает деятельность еврея. «Тем временем жид лихвою обременяет значительные города,