Банкир в XX веке. Мемуары - Джон Рокфеллер

После смерти мисс Токлас в 1967 году наследники Стайн решили продать коллекцию. Уильям Либерман, занимавший в то время пост директора Департамента гравюр и рисунков МСИ, узнал, что они были бы рады, если бы коллекция ушла в музей при условии, что мы сделаем конкурентное предложение; в противном случае коллекция будет продана тому, кто предложит наивысшую цену. Проблема заключалась в том, что МСИ, сталкивающийся с хронической нехваткой фондов для приобретения, не располагал средствами для этой цели.

Я считал, что перед нами была слишком привлекательная возможность, чтобы мы могли позволить себе ее потерять, и в результате сформировал синдикат для покупки коллекции; в него входили мой брат Нельсон, Уильям A.M. Берден, Андре Мейен, старший партнер в «Лазар Фрер», Билл Пэли, и Джон Хей (Джок) Уитни, издатель газеты «Нью-Йорк геральд трибюн»76.

Шесть участников согласились подписаться на одинаковые суммы. Когда Билл Берден вышел из состава, я добровольно взял на себя обязательство уплатить его долю.

Кураторы МСИ не были заинтересованы во всей коллекции Стайн, однако хотели получить шесть картин Пикассо, чтобы заполнить пробелы в коллекции. Члены синдиката заранее согласились, что эти шесть картин пойдут в музей непосредственно или же по завещанию, написанному тем, кто эти картины приобретет.

Чтобы определить цену, которую мы должны были предложить наследникам Стайн, мы попросили Юджина Toy, известного дилера, торгующего предметами искусства, провести оценку всей коллекции. Оценка Джина дала цифру в 6,8 млн. долл. - Стайны приняли эту цену. Мы также попросили Джина дать оценку каждой из работ с тем, чтобы справедливо распределить их между собой. Цены, определенные Джином, варьировались приблизительно от 750 тыс. долл. за наиболее крупные работы Пикассо до почти 2 тыс. долл. за одну из маленьких работ Гри.

14 декабря 1968 г. члены синдиката собрались в большой комнате в крыле Уитни МСИ для окончательного выбора. Картины находились вдоль стен и выглядели как красочное и впечатляющее зрелище. Опираясь на свой опыт по распределению наследства тетушки Люси несколькими годами раньше, я предложил процедуру, с которой другие согласились: мы кладем шесть номеров в старую фетровую шляпу и пускам ее по кругу. Я тянул последним, и мне остались номера 1 и 3. Затем мы последовательно друг за другом выбирали картины, пока не исчерпывали свои доли в 1,1 млн. долл. (для меня доля была вдвое больше) или не выбирали желаемого количества картин.

Мы с Пегги выбрали «Девушку с корзиной цветов» Пикассо. Как мы узнали позже, это был первый выбор каждого из присутствующих, кроме Нельсона77.

Затем Билл Пэли выбрал похожую картину - розовую обнаженную Пикассо, относящуюся к тому же периоду, а после него мы объявили о своем втором выборе «Резервуар, сад в Эбро» (одна из его первых картин в стиле аналитического кубизма, и поэтому представляющая значительный исторический интерес). Я увидел, как нахмурился Нельсон после того, как я объявил о нашем выборе. В конечном счете мы с Пегги выбрали восемь картин Пикассо и две картины Гри, общая стоимость которых составила 2,1 млн. долл. Нельсон, исключительно любивший работы Пикассо, выбрал двенадцать произведений великого испанского мастера - ряд шедевров, однако некоторые из них меньшего размера и не столь значительные. Джок и Андре сделали хороший, но экономный выбор, а Билл Пэли выбрал только две картины - обе, большие картины Пикассо. Пять картин Гри и семь картин Пикассо выбраны не были; впоследствии они были проданы, что позволило нам вернуть часть наших исходных вложений78.

Картины, которые мы приобрели на протяжении 1950-х и 1960-х годов, определили нормы качества и красоты, которых я всегда пытался придерживаться в коллекционировании во все последующие годы. Некоторые из наших самых первых приобретений в настоящее время оцениваются в сотни раз дороже по сравнению с тем, что мы заплатили за них; это отражает их высокое качество и тот бум на рынке произведений искусства, который начался в 1980-х годах и продолжается по сей день. Хотя мы никогда не покупали картины в качестве способа вложения денег, наша коллекция произведений искусства стала одним из моих наиболее ценных активов и представляет собой значительную часть моего личного состояния.

РАСШИРЕНИЕ МСИ

После открытия музея в 1939 году его основной проблемой было размещение быстро растущей постоянной коллекции. В результате серьезные расширения музея в период после 1939 года носили сложный характер, были дорогостоящими и вызывали споры. Я принимал участие в каждом из них.

К 1960 году музей уже совершенно не устраивало пятиэтажное здание в стиле арт-деко. Посещаемость возросла необычайно, а количество предметов в коллекции увеличилось с менее 3 тыс. до более 18 тыс., большую часть которых приходилось хранить на арендованных площадях, поскольку на 53-й стрит места не было. Сотрудники музея размещались в тесном помещении и должны были жестко конкурировать, когда речь шла о площади для размещения выставок. В результате мы начали кампанию по сбору 20 млн. долл., причем половину этой суммы предполагалось использовать для добавления нового крыла к существующему зданию.

Рокфеллеры сделали крупные пожертвования для этой кампании. Я выделил 1,6 млн. и вместе с Нельсоном убедил Фонд братьев Рокфеллеров выделить субсидию в сумме 6 млн. долл., чтобы обеспечить успех кампании. Еще важнее, что моя тетушка Алта Прентис, единственная оставшаяся сестра отца, большую часть своей жизни жившая в двух особняках на 53-й стрит, непосредственно к востоку от МСИ, обеспечила возможность расширения, согласившись на мою просьбу о передаче своих домов музею. Филип Джонсон, занимавший тогда должность руководителя архитектурного отдела МСИ, спроектировал новое восточное крыло, которое открылось весной 1964 года.

В то же время, когда мы заложили восточное крыло, мы также расширились на север, приобретя здание музея Уитни, который переезжал в новое помещение в Верхнем Истсайде. Будучи председателем правления, я руководил заседанием совета, когда было принято решение о покупке этой недвижимости, и пожертвовал еще 700 тыс. долл. для покрытия расходов по включению купленного помещения в большой комплекс. Эти проекты были довольно простыми и незамысловатыми. Расширение музея в будущем оказалось бесконечно более сложным и дорогостоящим.

МУЗЕЙНАЯ БАШНЯ

К середине 1970-х годов площади, которые мы добавили к музею, были полностью исчерпаны за счет быстрого роста коллекции и развития наших программ по образованию. Нам требовалось очередное расширение, однако по соседству не было земельных участков, которые можно было приобрести по разумной цене, а наши финансы находились в удручающем состоянии. Любое новое расширение в лучшем случае было под вопросом.