Пепельные объятия - Виктор Рогожкин

быстро обработала мои раны. Действительно неплохой медик. Надо будет узнать, на кого она училась.

Мы продолжили путешествие. Карабин очень мешался на переднем сидении, я сказал сыну опять сесть у двери, осторожно передал ему ствол.

— Женя, запихни за сидение в багажник, придумай, как его оперативно достать, когда я дам команду. Ну, или по ситуации. Не забывай ставить на предохранитель.

Резко потемнело, будто мы пересекли невидимую границу, хлынул ливень. Пришлось включить дворники на полную скорость. Иначе не справлялись. Гремел гром, сверкала молния. Расстраиваться я начал, когда увидел сквозь потоки воды первые обваленные, будто от удара кувалды, дома. Выгоревшие дотла жилища пугали своей поглощающей как бездна чернотой. Это началось километров за пятьдесят до города. И ни одного живого человека. Как же так. Что делать?

— Папа, уровень радиации начал быстро расти. Уже сто восемьдесят микрорентген в час, скоро опять зашкалит.

— Да, я по треску уже понимаю. Чего ж так она давит-то? Почему такой фон?

— Папа, это видимо поначалу. После взрыва образуется большое количество короткоживущих, но очень сильно фонящих изотопов. Они распадутся за неделю, может за месяц.

— И что? Радиация пропадёт?

— Нет. Дядя Игорь сказал, что потом мощность излучения опустится до уровня, формируемого долгоживущими изотопами. А с тем фоном придется жить уже веками.

И, конечно, он будет несовместимый с нашей жизнью. Ужас какой. Я на всякий случай щёлкнул кнопкой блокировки окон. Чтобы никто по глупости не открыл. Этой гадости в салоне только не хватало. Как-то легко и спокойно я стал принимать тот факт, что сейчас такой высокий уровень. Да и в Уральске мы хапнули неплохо. Игорь говорил, норма радиации около пятидесяти микрорентген в час. Но это вроде пороговое значение. Обычно много ниже. А длительное воздействие повышенного радиационного фона с высокой долей вероятности будет причиной развития мутации клеток живого организма. Лучевая болезнь, рак. Коварная она, эта радиация. Хм. Да я и не сомневался в этом. Значит и сюда пришла хана. Даже до города доехать не смогли, уже зашкаливает. Ежу понятно, что там, вообще полная задница.

Никакой подвал в доме не спасет Олега, даже если они выжили. Вот почему никого оттуда и нет. Амеры уничтожили всех под ноль, возможно, вместе с трассой и все электрички сразу встали раком после вспышки. А наши дуралеи ещё сюда рвутся, как психи. Но бахнуло тут, конечно, конкретно. Посильнее даже, чем у нас в Уральске. Дома развалило аж за пятьдесят километров. Что же сюда сбросили эти американские уроды? Я снизил скорость и задумался. Если ехать дальше, то радиация начнет расти ещё больше, это однозначно. Заехать в мертвый радиоактивный город желания было мало. Что мы там найдем? Пепелище? Это нам не нужно. Оставалось вернуться назад к Ергали, придётся опять ехать через фанатиков. Другой идеи пока не было.

— Давай вернёмся, — будто услышав мои мысли, сказала Ольга. — В Актюбинске точно нечего делать.

— Нет, ничего хорошего нас у Ергали уже не ждёт.

Я принял решение и поступил иначе. Включил повышенный клиренс и свернул направо, опять в сторону Атырау. Думал быстро проскочить по бездорожью. Как бы не так. Эти каналы и буераки я не забуду никогда. Такого даже на охоте не встречал. Мы буквально ползли. Движки ревели. Колеса непрерывно буксовали. Под дождем и по таким ямам, полностью гружёный, я ещё не ездил. Ах, да, мы на трёх моторах, четвертый давно сдох. Вот теперь есть новая тема, вспоминать эту дорогу, чтобы взлетел адреналин. Мне приходилось непрерывно петлять, чтобы не застрять. Иногда были места, где я уже планировал выгнать народ из авто толкать машину руками. Но стоило представить, сколько глины и радиации они припрут в салон, желание подобной помощи пропадало и включалась интуиция водителя-аса. Я оперировал режимами вездехода, крутил рулём, как сумасшедший, и, наконец, через несколько километров мы выползли на неплохую просёлочную дорогу. Громада в очередной раз не подвела. Впереди заброшенная деревушка. Судя по карте из навигатора, называлась она Ивановка.

— Смотрите, лошадки! — вдруг произнесла Надюшка.

Действительно, рядом с дорогой спокойно паслись пара десятков лошадей. Я выключил повышенную проходимость, ибо она жрала ресурсы автомобиля как чудовище. Заряд батареи был уже на тридцати, топливо на шестидесяти пяти процентах. Проехали мертвые, полуразвалившиеся от старости дома. Унылое зрелище. Сначала родилась мысль выбрать самый целый дом и пересидеть в нём, но я её отбросил. Это большой риск. К тому же уровень радиации тут не падал. Мы отъехали от Ивановки, но всё равно, я слышал: тарахтение дозиметра у Женьки не изменилось. Да что же такое! Надо удалиться ещё дальше. А пока мы едем фактически параллельно границе Актюбинска, да ещё под радиоактивным дождиком.

Ничего не поделаешь, так идёт дорога, надо быстрее выйти на трассу. Останавливаться вообще нельзя, хорошим это не закончится. Где же эта трасса. Я лихорадочно листал пальцем офлайн карту навигатора, который давно уже ничем не помогал. Есть! Я увидел её без всякого навигатора своими глазами. Большую дорогу подчеркивали строчки электрических столбов. Через десять минут таких петляний, мы уже ехали по шоссе в сторону Атырау.

— Перекус! — спокойно объявил я салонным жителям, чтобы немного снизить градус напряженности.

Люди в кабине зашевелились, начали общение. Даша захотела сходить по-маленькому. Дозиметр, наконец, снизил свои обороты. Дождь тоже почти прекратился. Кажется, эти вещи, были сильно связаны друг с другом. Ольга пришла в себя, начала чистить куриные яйца, пошёл аромат вареных яиц и колбасы. Я попросил просто сладкого чая. Запустить мозги и желудок. Недообед быстро закончился.

— Ты что, не слышишь? Дарья просит остановиться!

— Оля, не кричи. Женщины умеют терпеть, я знаю. Надеюсь, Дарья не лопнет. Как только появится возможность остановиться, я сразу это сделаю. Но пока вокруг опасность, всем терпеть и слушаться меня! — я повысил голос. — Кучер знает, куда править, дело барина «молчать»! Кто не согласен, прошу идти пешком.

Несогласных не было. Наконец, после мостика через приток, я увидел вдали слева большой ангар. Съехал с трассы и направил машину к нему. Дождик уже почти прекратился. Намеревалось выйти солнце. Его лучи иногда простреливали грязные рваные облака. Ангар представлял собой арочную полукруглую быстровозводимую конструкцию. Когда-то давно, тут видимо хранилась сельхозтехника, или урожай. А сейчас в крыше зияли гнилые дыры, а ворот — заглушек по бокам не было вовсе. Я въехал, нашел сухой участок бетона и остановился.

— По очереди! Выходят девочки, потом мальчики. В лужи и в грязь не наступать. Руками ничего не трогать! — объявил я строго.

Позже, когда все уже вернулись, вышел, перекачал