Пепельные объятия - Виктор Рогожкин

как её извлечь из машины, клапана и насосы ведь тоже, наверное, электрические. Машина была открыта, все дисплеи потухшие, аккумулятор полностью дохлый. Водитель ушел. Я покрутился, постучал по бочке найденным кирпичом и понял, что тут тоже облом, пусто. Но нашёл в бетонном постаменте люк танка, куда из машины сливали топливо. А рядом лежала штанга с защёлкой и ведерко пробоотборника. Я откинул люк, взял штангу, зацепил узкое ведро. В нём помещалось не больше двух литров, но я никуда не спешил. Опустил штангу, услышал явный бульк, и вытащил наружу полное ведёрко дизельного топлива. Замечательно. Поднял глаза на здание зарядозаправки. Та самая апашка, прильнув к окну, внимательно следила за моими действиями. Я обогнул здание, подъехал как можно ближе к топливозаправщику, и тут вредная хозяйка выпрыгнула, как черт из коробочки.

— Тоқтат! Мен полицияға телефон соғамын[6]!

Я психанул в ответ:

— Давай, звони! Может у тебя и получится.

Не спеша, нашёл на дне багажника маленький электронасос, размотал провода, подключил к разъёму. Достал полную канистру и дело пошло. Через минуту двадцать литров топлива были уже в баке. Потом начал аккуратно струйкой переливать поднятое из танка ведерко в канистру. Оля с девушками устали ждать и ушли искать туалет, а Женька кинулся мне помогать.

Апашка не отходила далеко от двери и истерично орала, что записала наши номера, сфотографировала нас на смарт, пугала всеми смертными карами и даже Аллахом. Жена пыталась ей объяснить, что мы готовы заплатить, а ещё хотим купить воды и еды, но той было пофиг. Тут подъехали ещё две подыхающие электрички, водители пошли к станции. Апашка, увидев новых людей, моментально захлопнула и заперла дверь. Мужики, подергав ручку, потопали к нам. Два крепких парня. Мы перекинулись с ними фразами.

Вопросы были стандартные. Про Уральск, про электричество и, как всегда, что с Актюбинском никто не знал. Мне очень не понравились их взгляды. Сначала они с интересом наблюдали за моей работой, потом внимательно рассматривали Ольгу, Дашу. Наконец куда-то ушли. Заправка длилась долго. Ведерко конечно было очень мелким, предназначенным исключительно для пробы топлива, а не вычерпывания. Поэтому, переливая туда-сюда, мы с Женькой облили соляркой всю канистру, в салоне теперь будет долго вонять. Зато у нас есть полный бак и двадцать литров запаса. Был бы длинный шланг и провод, я бы смог опустить сам насос вместо ведра.

Думаю, это дело решаемо. Заправляться таким способом, как сейчас, было явным извращением. Женька нашел в багажнике резинки с крючками, и мы закрепили вонючую канистру к рейлингам на крыше. Потом вспомнил неприятных парней: родилась идея. Как я понял, законы уже не работали, полиции я не видел вообще нигде на всём пути, а без власти до оскотинивания людям лишь один шаг. Решат такие кадры, оставшиеся без своих повозок, напасть на нас и что мне делать? Лучше быть готовым ко всему, поэтому полез в нишу и достал сайгу. Развернул приклад, пристегнул магазин. Так будет спокойнее. Бросил в багажник и накрыл курткой.

Мы поехали дальше. Жена организовала скромный перекус из остатков еды. Я заставил всех сжевать ещё по одной таблетке йода. Дело шло к вечеру. Становилось понятно, что где-то придется переночевать. Началась Актюбинская область, впереди поселок Новоалексеевка, которую казахам при отделении от СССР, естественно надо было обозвать. На указателе красовалось: «Кобда». Этот посёлок образовали поселенцы из России и Украины почти полторы сотни лет назад.

Глава 6

Въехали в Кобду. Всё будто разом изменилось. Буйная зелень и высокие деревья поднялись вдоль трассы. Куча домишек, старых и новых, упиралась почти в самую дорогу. И поворот. В этот поселок, вернее даже деревню, мы заехали, когда уже начало темнеть. Подъехали к самому приличному, большому дому. Я вышел и постучал в окно, потом в дверь, но было бесполезно. Только привязанный во дворе пёс надрывался лаем.

Внутри наверняка были люди, но открывать не собирались. Проехали дальше, ещё один неплохой дом, постучали, тишина. Вот на окраине этого поселения совсем небольшой старый домишко, в окне мерцает свет. Видимо горит свеча. Постучал с последней надеждой. Во дворе хлопнула дверь.

— Кім бұл?[7]

Я не стал раздражать человека русским языком. В такой дыре он мог его и не знать. Сейчас все нервные, психанет, пошлёт подальше. Поэтому ответил по-местному:

— Менің атым Сергей. Бізге түнеу керек.[8]

Мой казахский очень простой, но свою мысль выразить я умею.

В деревянных воротах открылась дверь. Вышел невысокий пожилой казах, с седой головой. Увидев, что мы русские, он сказал с небольшим акцентом:

— Заходите, гостям всегда найдем место. Машину можете загнать во двор. Вот это действительно было истинно казахское гостеприимство. О нём много раз мне рассказывал отец. Его, старого охотника, часто выручали казахи на отдалённых заимках. При этом ничего не требуя взамен.

Ергали жил один. Жена умерла, а дочь вместе с ребенком уехала в город. Он достал нехитрую снедь, разрешил женщинам хозяйничать на скромной кухне, а сам сел рядом со мной и завел разговор.

Ольга опять была недовольна:

Плита не работает, и света мало. А такую печь я топить не умею.

Меня осенила мысль:

— Ергали, у тебя есть длинная переноска?

Женька занялся делом, протянул провод, отрубил счетчик от сети, подключил домик к машине. Через десять минут в комнате уже горел электрический свет, на электроплите шкворчала яичница, а чайник своим шумом обещал, что скоро мы будем пить горячий чай.

— Что ты делаешь Ергали? — обратился я к хозяину. Он тщательно занавешивал окна покрывалами.

— Сейчас нельзя электричество людям показывать. Все злые стали. Света нигде нет второй день. Увидят, сюда придут обязательно, захотят машины зарядить, ругаться будем.

Что ж, в жизненной мудрости старику не откажешь. Я заметил, что правая рука у него работает плохо и обмотана куском тряпки.

— Что у тебя с рукой?

— Собака укусила. Незнакомая. Отвязал кто-то. Или бродячая. За куревом вчера ходил, накинулась на меня.

Даша заинтересовалась:

— А как выглядела собака?

— Хрипела, лаяла и кинулась. Слюна сильно текла, видимо, от голода.

— Сергей, мы не можем бросить Ергали. Возможно, у него бешенство. Надо лечить. У меня есть вакцина, но всего три укола. А желательно курс пройти минимум пять.

Она занялась лечением старика. Обработала рану, дала таблетку и сделала укол в плечо.

Наконец мы сели пить чай. Ергали начал рассказ.

— Я помню, раньше здесь много русских жило, потом все уехали в Россию и Уральск. Тут даже есть большое старое русское кладбище.