Малайсийский гобелен - Брайан Олдисс

Нас прервали, когда мы демонстрировали сцену, в которой я, бесчестный генерал Геральд, сопровождал принцессу Патрицию на светские балы (бал имитировала одна-две пары танцоров) и тому подобные великолепные торжества (торжества были представлены картиной с изображением мраморных ступеней).

Такая вынужденная близость способствовала быстрому развитию отношений между Армидой и мной.

Это объяснялось не только тем, что мы не входили в товарищество Бентсон-Бонихатч, которое охватывало большинство остальных участников, но и нелюбовью Армиды к Мендикуле-Бонихатчу, чьи усы невыносимо щекотали ее в течение бесконечно долгих минут, а, кроме того, от них пахло, как улыбаясь сказала Армида, протухшим сладким кремом.

Армида отвела меня в сторону.

- Чабриззи оставляют дворец почти пустым. В нем на случай появления грабителей останутся лишь несколько слуг. Остальные скоро уедут. Представь, я не была здесь вечность. Между нашими семьями существует некоторая отчужденность. Пока не приехала Йолария, у меня есть шанс обследовать все укромные уголки, которые я так хорошо помню.

- Смотри, не заблудись и не попадись на глаза слугам. Она взяла меня под руку.

- О, одна я боюсь. Обрати внимание, какой у дворца пугающий вид, на фоне этих скал. Кроме того, дворец посещают привидения - одно из них похоже на древнего колдуна, из глаз которого вылетает пламя.

- Я иду с тобой. Может быть, возьмем ведро воды на всякий случай. Вдруг встретим колдуна с огненными глазами?

- Обойди с другой стороны, чтобы нас никто не заметил. Ну, вперед, будет здорово.

Армида возбужденно улыбалась. Я последовал за ней в боковую дверь. Мрачный пустынный дворец поглотил нас. Звуков внутреннего дворика уже не было слышно. Мы оказались как бы внутри заноскопа - в длинной перспективе теней и света, ограниченной окном, гобеленом, стеной и коридором. Какое место для любовного свидания!

Я решил провести тщательную репетицию роли генерала Ге-ральда и быстро последовал за светло-голубым платьем Армиды.

Я уже упоминал, что дворец был построен под нависавшей скалой. В этом месте в горах на поверхность выходили огромные залежи известняка, поднимавшиеся над окружающим ландшафтом на десятки метров. Чтобы защищаться от воров, простосердечные Чабриззи разместили свой дом так, что с одной стороны он упирался в огромный скальный массив, а с другой над ним нависали утесы. Это нарушило композиционную симметрию, задуманную архитектором.

Внутренние помещения озадачивали. Люди, строившие дворец, были настолько сбиты с толку топографией местности, что кое-где оставили пролеты ступенек, ведущих в никуда, некоторые проходы имели форму кольца, один зал так и остался незаконченным - его тыльная стенка являла собой кусок скалы.

Армида снова превратилась в маленькую девочку - искательницу приключений. Она тащила меня через лабиринты коридоров, заводила в жилые помещения, мы поднимались и опускались по большим и малым лестничным пролетам, проходили через маленькие двери, за которыми открывалась огромная перспектива, и через банкетный зал, который вел в кухонный буфет.

Сквозь высокие окна было видно, как кареты и повозки семьи Чабриззи медленно миновали главные ворота и начали спускаться вниз по холму.

Когда мы исследовали верхний этаж, Армида вывела меня наружу и показала уступ скалы, поднимавшийся на несколько метров над уровнем пола. Уступ использовался как маленький зоопарк, в котором Чабриззи традиционно держали несколько древнезаветных животных. К настоящему времени в нем осталось только три старых сидераула. В прошедшие времена эти звери использовались в сражениях. Поставив в ряд, их сковывали одной цепью и поджигали фитили на хвостах. Они вызывали панику в боевых порядках противника.

Сидераулы, хрюкая, слонялись по уступу; острые боковые пластины были спилены для защиты хозяев и их самих от порезов. Армида поглаживала одного из сидераулов. Он спокойно слизывал листья с ее рук. В некоторых местах на панцире сидераула были вырезаны различные инициалы и даты.

Мы обнаружили дату двухсотлетней давности. Сидераулы, живущие во дворике Чабриззи, были, возможно, последними во всей Малайсии. Древнезаветные животные вымирали.

Вернувшись во дворец, мы добрались, наконец, до маленькой часовни, в которой алтарь был устроен в стене из известняка, а скамьи для моления украшены богатой резьбой. Скала сочилась влагой. Журчание воды, стекавшей по стене, усиливало атмосферу таинственности в часовне. Из скалы росли папоротники, рядом горели жертвенные свечи. В часовне висело огромное торжественное полотно с изображением богов тьмы и света: один рогатый, другой с огромной бородой, между ними находилась Минерва со своей совой.

Мы подошли к окну часовни, которое располагалось напротив скалы. Из известняка на оконное стекло непрерывно капала вода. Сквозь узкое окошко мы смотрели на очертания далекого Мантегана, где проживали моя сестра и ее редко бывавший дома муж. Внизу под нами был служебный дворик. Тонкий луч света пронзал сумрак этого влажного места и освещал две фигуры. Я сжал руку Армиды, затянутую узким рукавом, и направил ее взгляд на эту пару.

Во дворе, тесно прижавшись друг к другу, стояли мужчина и женщина. Оба были молоды. Мужчина был юн, женщина - полногруда, в переднике и чепце. Мы видели, как она улыбается, щурясь от солнца. Рассмотреть лицо юноши нам не удалось. Он наклонился к женщине и поцеловал ее, она не сопротивлялась. Он положил одну руку на ее пышную грудь, в то время, как его вторая рука оказалась у нее под юбкой. Знакомые действия освещались лучами солнца.

- Противные бездельники,- заметила Армида, глядя на меня шаловливо и в то же время вызывающе.- Почему слуги всегда так развратны?

При этих словах я поцеловал Армиду, перебирая ленты, которыми были перевязаны ее волосы, в то же время моя вторая рука оказалась у нее под юбкой, что очень походило на действия слуги во дворике под нами.

Армида немедленно отпрянула, ударив меня по руке. Она смеялась, я попытался дотянуться до нее. Армида снова увернулась, я начал ее преследовать. Когда я подходил слишком близко, она била меня по рукам. Лишь раз я поймал ее, и мы начали пылко целоваться, ее губы постепенно разжались, и я просунул язык в ее рот. Но как только наше волнение достигло определенной точки, она снова оттолкнула меня. Вначале это было весело. Затем я подумал, что Армида ведет себя как ребенок. Устав от игры, я опустился на одно из подбитых ватой сидений и стал наблюдать, как она резвится.

Над алтарем скалу рассекали две изогнутые складки, которые блестели от влаги и соединялись в У-образном пересечении, по ним струилась и капала вода, из трещин поднимались побеги папоротника.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});