Король на краю света - Артур Филлипс

хотя тот понятия не имел, какую помощь может или должен оказать. Так или иначе, он следил за происходящим от начала до конца. Без каких бы то ни было трюков — никто не мог забрать человека из костра, потому что Джеффри ни разу не отвернулся, — все исчезло: волосы, кожа, внутренности. Ничего не осталось.

Отец Джеффри нашел его сидящим на земле, уставившимся на серые и обугленные руины, пытающимся понять, что это была за магия и какие чувства вызвало в нем событие, свидетелем которого он оказался.

— Не самое подходящее место для тебя. Ты не должен был этого видеть.

Джеффри выглядел неважно, не был похож на себя обычного, и поэтому, хотя сын был великоват для такого, отец поднял его и посадил себе на плечи. Унес подальше от этого зрелища, и Джеффри повернулся назад, чтобы посмотреть, не обнаружился ли сейчас какой-нибудь трюк, но все было по-прежнему.

— Надо поступать так, как велят римские священники, ты меня слышишь? — наставлял его отец. — Они теперь Господни посредники, так уж вышло. Нельзя, чтобы с тобой или со мной сотворили то же самое, ты меня понял?

Родители Джеффри умерли, когда ему было двенадцать, и чума почти вычистила два дома. Сам он спасся, потому что за год до этого его отдали в ученики к шпорному мастеру, довольно далеко от старого жилища, и он узнал о смерти родителей только через несколько недель после того, как все было кончено.

Мастерская была удачным местом для мальчика, но попасть туда оказалось нетрудно: он по росту уже годился для такого занятия. К тринадцати годам он был достаточно силен, чтобы сжимать железные клещи не хуже учителя и скручивать тонкие сверкающие листы металла в плотно сомкнутые конусы или изготавливать колесики со сплющенными шипами, детали шпор.

Пока Джефф не перерос учителя, он безропотно принимал побои от его рук, хотя собственный отец ни разу в жизни не ударил сына. Джефф знал, что шпорник был католиком (в елизаветинском Лондоне на эту тему все чаще приходилось помалкивать), и сносил удары, понимая, что по какой-то причине таким людям свойственна жестокость.

Если бы шпоры были единственным видом деятельности мастера, на еду и постельное белье для мальчика пришлось бы как следует потратиться, но вскоре Джефф стал достаточно высоким и широкоплечим и принялся помогать работодателю в более прибыльном деле: взыскании долгов. К пятнадцати годам молодой человек начал собирать деньги, которые задолжали надежные, но забывчивые клиенты. Вскоре после этого он спокойно стоял за спиной у шпорника, который взимал платежи по счетам за другие товары, а также возвращал ссуды, продуманные хитрым образом, чтобы не нарушить законы, ограничивающие выдачу денег под проценты. Вскоре о таланте Джеффа узнали те, кто промышлял ростовщичеством, и уже они стали платить мастеру, желая взять великана Джеффри в аренду и уладить собственные дела. Применять силу доводилось нечасто; обычно хватало присутствия и взгляда с непринужденным намеком на угрозу. Когда же для получения монет требовалось насилие, Джефф проявлял еще более ценный навык: он выверял количество жестокости, необходимой для достижения результатов, и не преступал черту. Ему не составляло труда остановиться посреди избиения, и он, казалось, не получал никакого удовольствия, когда кого-то лупил.

В 1570 году, когда в мастерскую пришел Роберт Бил с двумя угрюмыми слугами, чтобы заказать два комплекта шпор, Джеффу было лет семнадцать. Визиты джентльменов всегда вызывали интерес, и Джефф, которому выпало встретить Била в одиночку, завел разговор с богатым клиентом: ему требовались шпоры в течение ближайших десяти дней, до его предполагаемого возвращения в Париж.

Семь дней спустя Джеффа отправили на улицу, чтобы дать своему целеустремленному хозяину возможность побыть наедине с вернувшимся покупателем. Джефф, стоявший через дорогу лицом к мастерской, разговаривал с двумя сопровождающими Била, выспрашивая, как они попали на службу к своему хозяину и на что похожа жизнь в Париже. Бил вышел на улицу с товаром в руке. Поскольку двое его слуг стояли спиной к лавке, Беллок увидел, как карманник мимоходом срезал кошель мистера Била, и помчался за убегающим вором, прежде чем сам Бил или его люди сообразили, что произошло.

Вор свернул дважды, опрокидывая ручные тележки, перепрыгнул через забор и вполне мог скрыться навсегда, если бы не Беллок, который одним прыжком перемахнул через преграду и, догнав преступника через три перекрестка, повалил его на землю. Не прошло и пяти минут, как Беллок вернулся с окровавленными кулаками и кошельком Роберта Била. А его слуги ничего не видели и отказались от погони на первом же крутом повороте.

— Нехорошо, сэр, что вас вообще ограбили, но перед нашей мастерской — такое и вовсе никуда не годится.

Бил успел и поблагодарить парнишку, и посмеяться над своими людьми.

— Ты сильно ранен? — спросил он, когда Джефф вытер тряпкой кровь с ободранных костяшек. — Прими эту монету в знак моей благодарности и позволь пригласить тебя на ужин сегодня вечером.

Ужинали они вдвоем в задней комнате, в то время как двое бесполезных охранников Била ждали снаружи.

— Славный замысел, — сказал Бил.

— Сэр?

Бил взял одну лапищу Беллока и размотал повязку.

— Стена или земля? — спросил он.

— Сэр?

— Вор не позволил бы избить себя, раз все случилось без свидетелей.

Лицо Беллока застыло от замешательства, и в то же время он мысленно перебирал варианты: соврать, сбежать, подраться с людьми за дверью. Он решил еще немного тянуть время:

— Я вас не понимаю, сэр.

Бил понаблюдал за тем, как на лице Джеффа отражаются его размышления, и, наконец, сказал:

— О, я думаю, ты нам отлично подходишь.

Так и случилось, что Джеффри Беллока освободили от последних лет ученичества, и за это не пришлось платить, поскольку Беллок рассказал своему новому хозяину, Билу, о том, что гневливый шпорник практикует католические обряды. Беллока вывезли из Лондона и Англии, доставили в английское посольство в Париже, чтобы он там служил посыльным, телохранителем, а также парой полезных рук и глаз для Роберта Била, заместителя посла, сэра Фрэнсиса Уолсингема.

Через семнадцать месяцев после прибытия Беллока Париж взорвался: на улицах началась резня, и Джефф снова увидел, на что способен католицизм. Он помогал держать дверь посольства, преграждая путь убийцам, в то время как кровь струилась по дорогам, словно дождевая вода. Католики насаживали младенцев на пики. Протестантов — мужчин, женщин и детей — рубили на куски, пока они ломились в двери английского посольства, а в это время Уолсингем, Бил и Джефф Беллок из кожи вон лезли, чтобы спрятать в подвале тех немногих, кому повезло. Католики были