Воспоминания немецкого генерала. Танковые войска Германии во Второй мировой войне. 1939–1945 - Гейнц Гудериан

9 сентября в Арисе обеим дивизиям, которые оставались в моем распоряжении, все приказы были отданы от 2.00 до 4.30, после чего я уехал в Корзенисте (Коженисти), что в 17 километрах к северу от Ломжи, чтобы нанести там визит генералу фон Фалькенхорсту, командующему XXI армейским корпусом, ныне соседствовавшим справа с моими войсками. Я хотел услышать, как он опишет ситуацию и что скажет о частях, поступивших под мое командование. Я прибыл туда между 5.00 и 6.00, разбудил офицеров и заставил их рассказать о предыдущих боях, происходивших на их фронте. Я узнал, что попытки захватить Ломжу с ходу успехом не увенчались, частью из-за упорного сопротивления поляков, а частью ввиду неопытности наших войск. XXI армейский корпус расположился на северном берегу Нарева.

В 8.00 я прибыл в Визню, где располагался штаб 10-й бронетанковой дивизии. С начальником штаба генералом Шаалем произошел несчастный случай, и теперь дивизией командовал генерал Штумпф, который и сообщил мне, что его пехота переправилась через реку и доложила о захвате ключевых польских укреплений в данном секторе. Боевые действия продолжались. Воодушевившись новостями, я поехал дальше, в расположение бригады «Лётцен». Изначально это подразделение создавалось для того, чтобы служить гарнизоном этих укреплений, но сейчас им приходилось с боем форсировать Нарев. Бригада и ее командующий полковник Галл произвели на меня прекрасное впечатление. Они переправились через реку и перешли в наступление. Меня вполне удовлетворили меры, предпринимаемые командиром бригады, и я вернулся в 10-ю бронетанковую дивизию.

Вернувшись в Визню, я с разочарованием узнал, что утренний доклад о победах пехоты был подан по недоразумению. На самом деле пехотинцы переправились через реку, но до бетонных укреплений на дальнем берегу не добрались. Никаких боевых действий не велось. Тогда я сам переправился через реку, чтобы пообщаться с командиром полка. Найти его командный пункт мне не удалось; штаб батальона тоже был очень хорошо спрятан. Я оказался на переднем крае фронта. Танков дивизии нигде не было видно – они все находились еще на северном берегу Нарева. Я послал адъютанта назад с приказом танкам начать переправу. На переднем крае творилось что-то невообразимое. На вопрос, что происходит, я получил ответ, что это смена частей на передовой. Больше всего это напоминало развод караулов. Как наступать, солдаты не имели никакого понятия. Наводчик тяжелой артиллерии сидел посреди пехотинцев и не имел ни малейшего представления, что ему здесь делать. Где противник, не знал никто – разведки не проводилось вообще никакой.

В первую очередь я прекратил восхитительное маневрирование сменяющихся войск, а во вторую – вызвал к себе командиров полка и батальонов. Наводчику я приказал накрыть огнем польские позиции. Когда наконец появился командир полка, я тут же отправился с ним на передовую. Мы подошли вплотную к бетонным укреплениям, дальше была зона обстрела, и вдруг наткнулись на расчет немецкого противотанкового орудия, храбрый командир которого продвинулся на этот рубеж по собственной инициативе. Отсюда и началось наше наступление. Я был крайне разочарован увиденным и не скрывал этого.

Вернувшись к Нареву, я обнаружил, что бронетанковый полк до сих пор находится на северном берегу. Командир полка получил приказ переправляться через реку немедленно и как можно быстрее. Поскольку мосты готовы еще не были, танки пришлось переправлять паромами. Начать наступление представилось возможным только в 18.00. Наступление увенчалось успехом, наши потери были минимальны. При энергичном и решительном руководстве тех же результатов можно было достичь еще утром.

Перед тем как отправиться в штаб своего корпуса, который находился теперь в Визне, я отдал офицеру инженерных войск, ответственному за наведение мостов, как письменный, так и устный приказ – наводить мосты через Нарев со всей возможной скоростью, поскольку в них была срочная необходимость: требовалось переправить на другую сторону 10-ю, а за ней и 3-ю танковые дивизии.

Прибыв в штаб, я издал приказы к выполнению на следующий день: 20-й мотопехотной дивизии – переправиться через Нарев с правого фланга от 10-й танковой, а 3-й танковой – следовать за 10-й. Ночевали мы в новом доме викария Визни; дом был недостроенным и почти нежилым, но все прочие дома были еще хуже.

В 5.00 10 сентября мне доложили, что мосты через Нарев, которые должны были быть готовы к полуночи, по приказу командующего 20-й мотопехотной дивизией разобраны и сплавлены вниз по течению, где предполагалось собрать их для переправки его дивизии. Обе же танковые дивизии теперь оставалось переправлять исключительно на паромах. Я был в отчаянии. Офицер инженерной службы не проинформировал командующего дивизией о моем приказе; последний же действовал из самых лучших побуждений. Теперь оставалось только ждать до вечера, когда для танков построят новый мост.

В тот день 20-я мотопехотная дивизия генерала Викторина вела тяжелые бои под Замбровом. Основные силы дивизии двигались маршем к Бугу по направлению к Нуру.

Я выслал учебный разведывательный батальон впереди дивизии, и он дошел до места переправы через Буг, не встретив по пути никакого сопротивления. 10-я бронетанковая дивизия с боями продвигалась к Браньску. Я следовал вместе с дивизией до вечера и провел ночь в горящей деревне Высокие Мазовески. Штаб моего корпуса, переправившийся тем вечером через Нарев и двигавшийся вслед за мной, не смог проехать через небольшую деревушку к северу от Высоких Мазовесок, которая горела, поэтому нам пришлось ночевать врозь. С точки зрения управления войсками это было крайне досадно. Я слишком рано отдал приказ о переезде штаба – лучше было бы провести еще одну ночь в Визне.

Утро 11 сентября я провел в нетерпеливом ожидании своего штаба. Польские войска, отступая на юго-восток от Ломжи, встали на пути наступления 20-й мотопехотной дивизии где-то южнее Замброва и доставили ей немало хлопот. Командующий дивизией приказал авангарду своих войск, отрезанному поляками, повернуть обратно, чтобы противник оказался захваченным в клещи. Я послал ему на помощь часть 10-й бронетанковой дивизии. Между тем по 3-й бронетанковой дивизии, продвигавшейся левее 10-й, прошел слух, что я в опасности и что поляки могут окружить меня в Высоких Мазовесках. Поэтому к Высоким Мазовескам мне на выручку отправился 3-й мотострелковый батальон. Увидев меня целым и невредимым посреди улицы, солдаты очень обрадовались. Мне было приятно видеть искренние чувства со стороны мотоциклистов.

Штаб корпуса провел эту ночь в Высоких Мазовесках.

12 сентября 20-я мотострелковая дивизия, совместно с присланными ей на помощь подразделениями 10-й бронетанковой дивизии, сумела довершить окружение поляков под Анджеевом. 10-я бронетанковая дивизия дошла до Высокого, а 3-я – до Вельска. Сам же я приехал в Вельск вместе с авангардом разведывательного батальона и получил донесения разведчиков из первых рук. Днем я встретился с сыном Куртом.

Штаб корпуса перебрался в Вельск. 2-я мотопехотная дивизия была высвобождена из резерва группы армий и снова попала под мое командование. Она получила приказ наступать по линии Ломжа – Вельск и таким образом воссоединиться с корпусом. В приказе говорилось: «Командиру дивизии – двигаться первым». Утром 13-го генерал Бадер, выполняя приказ, оторвался от своей дивизии и, сопровождаемый лишь грузовиком с радиостанцией, наткнулся между Браньском и Вельском на отряд поляков, которым удалось вырваться из окружения под Анджеевом. Он провел несколько часов в достаточно напряженной обстановке, под обстрелом, пока его толковый радист не смог связаться с нами и мы не пришли на выручку. Этот случай послужил нам уроком.

В тот день поляки под Анджеевом сдались. Среди пленных оказался командир 18-й польской дивизии. 3-й бронетанковый полк дошел до Каменца. Разведка дошла уже до Бреста, и приказ штурмовать эту крепость уже был отдан. Ночь мы провели в Вельске.

Нам стало известно, что польская армия вышла к знаменитой Беловежской Пуще. Однако я не хотел ввязываться в лесные сражения, потому что они отвлекли бы нас от основной цели – взятия Бреста, связав при этом значительную часть наших войск. Поэтому я оставил на подступах к лесу лишь наблюдателей.

14 сентября часть 10-й бронетанковой дивизии, а именно – разведывательный батальон и 8-й бронетанковый полк, прорвали линию внешних укреплений Бреста. Я немедленно приказал всему корпусу как можно быстрее наступать на Брест, чтобы как можно полнее использовать этот неожиданный успех.

Переночевали мы в Высоком.

15 сентября кольцо вокруг Бреста замкнулось на восточном берегу Буга. Попытка взять крепость внезапным танковым штурмом провалилась из-за того, что поляки перекрыли ворота старым танком «рено», и наши танки не смогли въехать внутрь.