Завидный холостяк (СИ) - Давыдова Ирина

Дима прошел к двери, а я окликнул его, когда он собрался выйти из кабинета.

― Да, босс?

― Я рад за тебя.

― Спасибо, Никит.

Наконец‐то этот балбес успокоится, и не будет умолять меня поехать с ним в клуб. Для меня это давно не актуально, но друга бросать не хотелось. Зато теперь я надеюсь, он не станет искать развлечения, ведь ему есть за кем ухаживать. И тут кругленькой суммой на карту не прокатит.

Допив остывший кофе, скривился отставляя чашку. Какой же мерзкий холодный напиток.

В кабинете раздался звонок моего мобильного.

― Да, Олег.

― Никита Тимофеевич, Рита в больнице.

Я резко поднялся из кресла.

― Рожает? ― внутри все сжалось от страха.

― Нет, Никита Тимофеевич, я нашел Риту в гостиной на полу. Она была без сознания.

Вылетев под удивленные взгляды Димы и Насти из кабинета, я с силой вдавил кнопку лифта. Внутри все жгло огнем, выворачивало наизнанку и грозило разорвать от боли душу. Становилось страшно от одной мысли, что что‐то пошло не так, что с малышом или Ритой что‐то случится. Нет, только не этой, прошу, Господи. Лучше мне испытать боль, чем им. Не трогай их, не трогай.

― Никит, что случилось? ―услышал голос Димы сквозь шум в голове.

Медленно развернулся и посмотрев на него, вошел в кабину лифта. Друг последовал за мной.

― Ты в таком состоянии. Я сам поведу авто.

Я кивнул и крепко сжал кулаки. Какого черта? Ну вот какого черта это произошло? Все же было хорошо с утра. Рита, как всегда, улыбалась, тянулась ко мне и ничто не предвещало беды. Почему же ей стало плохо?

― Никит, что все же случилось?

―Рита в больнице, Дим.

― Рожает?

― Олег нашел ее на полу без сознания.

― Вот черт. Но я надеюсь, что с ней все хорошо.

― Я тоже на это очень надеюсь.

― Не знаешь, что могло спровоцировать?

― Не знаю. Все было хорошо. И этот звонок.

― Не переживай. Я уверен, что ничего серьезного. Врачи приведут ее в чувства.

― Хотелось бы верить. Иначе я…

Что иначе сам не представлял. Хотелось волком выть, но знал, что это не поможет. Мне нужно сохранять спокойствие ради Риты. Я ей нужен сейчас.

За короткое время мы добрались до больницы, адрес которой мне в сообщении скинул Олег. Стоило только Диме притормозить у главного входа, я выскочил из машины и побежал в здание. Не хотел терять ни секунды времени. Мне важно убедиться, что с ними все хорошо.

Проскочив регистратуру и наплевав на крики какой медсестры, я заметил Олега, маячившего около палаты, и сразу же поторопился к нему. На мужчине не было лица.

― Что? Что с ней?

Он покачал головой.

― Пока неизвестно. Врач еще не входил.

― Черт! ― я остервенело потер лицо ладонями и завалился в ближайшее кресло. ― Не прощу себе. не прощу.

― Никита Тимофеевич.

― Что могло произойти, Олег? Что?

― Я не знаю, Никита. Я зашел, а она уже лежала на полу. я сразу же вызвал скорую. Сам побоялся везти, боялся навредить.

― Не понимаю, что могло случиться.

― Главное, чтобы с Ритой и ребенком все было хорошо.

― Да, да, главное они.

Я поднялся и прошел по коридору к окну. Начало темнеть. Декабрь, скоро Новый год. Мы ведь обязательно встретим Новый год все вместе. Обязательно. Возможно даже дома с нашим малышом. Надо же, это будет его первый Новый год и сразу дома возле елки. Разве может быть лучше подарок, чем этот? Жена, ребенок, камин, елка и Новый год.

Простояв некоторое время у окна, я наконец‐то понял, что на улице снова пошел снег. Мне показалось это хорошим знаком. Я помню, как Рита всегда радовалась снегу после дождя, когда тот начинал сыпаться в тяжелые моменты ее жизни. Может, и сейчас так же? Пошел снег, и значит, что все наладится?

Я еще долго наблюдал, как падает снег, покрывая собой старый, затоптанный людьми слой. Снежинки медленно оседали на любую поверхность. Я представил как сейчас на улице тихо и спокойно. Едва слышны звуки лающей собаки, хруст снега под ногами редких прохожих, и легкое покалывание морозного воздуха по щекам.

Мы с Ритой должны были выйти на прогулку, как это делали каждый вечер. и сегодня собирались.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

На подоконник прилетел снегирь. Я грустно улыбнулся, наблюдая за ним. А он пару раз клюнув снег, снова упорхнул куда‐то вдаль.

За спиной послышались шорохи. Справа от меня показался друг.

― Ты же понимаешь, что все будет хорошо.

― Почему так долго? Сколько мы здесь находимся?

― Всего лишь пятнадцать минут, Никит.

― Да? А мне показалось вечность.

― Никит…

― Мы же еще Новый год вместе будем встречать. Все вместе.

― Обязательно.

Только через сорок минут к нам вышел врач.

Я развернулся у окна, когда увидел, что Олег кивнул на меня. Размашистым шагом быстро преодолел расстояние между нами и за считанные секунду оказался рядом с врачом.

― Что с моей женой? ― без предисловий. Меня волновали только родные.

― С вашей женой все в порядке.

― А с ребенком? С ребенком что? Он еще не родился?

Мужик как‐то странно на меня посмотрел, и рукой коснулся плеча.

― Мне жаль.

― Что?

― Ребенок он…

― Что с ним?

― Мы достали его уже мертвого.

Внутри что‐то оборвалось.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​

Врач хотел отойти, но я резко перехватил его и схватив за халат с силой прижал к стене.

― Что ты сейчас сказал?

― Никита, успокойся.

― Никита, отпусти его.

― Что ты сказал? Что с моим ребенком? ― прорычал я, как раненный зверь.

Я ничего не чувствовал кроме жжения в груди и ненависти. Только кого ненавидеть в данной ситуации? Врача? Но он то ту при чем.

― Никита, послушайте, ― он перехватил меня за руки, а снова встряхнул его.

― Друг пусти его. Слышишь? Он не виноват.

― Никита, вашу жену привезли на скорой с уже мертвым плодом. Ваш сын, он…

― Сын…

― Мне сказали, что ваша жена упала, и именно падение спровоцировало смерть ребенка. Удар был слишком сильный.

Я перевел гневный взгляд на Олега, продолжая удерживать за шкирку врача.

― Как она лежала? ― прорычал я, кажется пугая всех в больнице.

― Извини, я не хотел говорить.

― Как она лежала? ― закричал еще громче, чувствуя, что вот‐вот сорвусь и кого‐то придушу.

― Она скорее всего упала на живот, босс.

Я резко отпустил врача и обессиленный прошел к окну.

Я не верю. Не хочу в это верить. Нет. Это не может быть правдой. Мы же так сильно ждали нашего ребенка, нашего малыша.

Сын. Она носила нашего сына.

Я резко саданул кулаком по подоконнику и даже не зашипел от боли в костяшках. Плевать. В груди жжет куда сильнее.

Открыл глаза, руками уперевшись в подоконник. Медленно перевел взгляд за окно и зло оскалился.

Ненавижу снег.

Я до утра просидел под палатой, а меня так и не пустили к жене. Она все еще не пришла в себя после наркоза. А когда придет, я даже не знаю, что ей сказать. Как объяснить, как поддержать и успокоить, когда сам схожу с ума от того, что произошло. Наш сынок он не дышит, его нет с нами.

Господи, за что ты так? За что ты так со мной второй раз? Сначала жена природах, теперь сын.

За что забираешь самых родных и любимых людей? Они ведь ни в чем не виноваты. Тем более маленький ангелочек, который даже не успел сделать свой первый вздох.

По щеке скатилась слеза. И плевать, что говорят мужчины не плачут. Не плакать могут только те, кто ничего не чувствует. А это не про меня. Вчера вместе с новостью о смерти сына оборвалась и моя жизнь. И мне не то, что всплакнуть, мне реветь хотелось, рвать и метать. Хотелось все вокруг крушить, лишь бы хоть как‐то выплеснуть свою боль.

Карма у меня что ли такая. Сначала мама, потом жена, теперь ребенок. И главное, как объяснить все Рите? Ее эта новость и вовсе убьет.

― Пап, держи, ― услышал голос дочери, и подняв голову, увидел перед собой протянутую руку со стаканчиком кофе. ― Тебе нужно хоть немного кофе, ты совсем не спал.