Собрание сочинений: В 6 т. Т. 6. Расмус-бродяга [Авт. сборник] - Астрид Линдгрен

— Войдите, — сказала фрёкен.

И мы вошли. А она была больна и лежала в постели. К ней должна была прийти одна старушка, но она не пришла. И фрёкен спросила, не хотим ли мы помочь ей. Мы сказали, что хотим. Мальчики побежали за дровами. Бритта растопила печь и поставила чайник на огонь. Я подмела пол и поправила и взбила фрёкен подушки, а Анна приготовила поднос. И мы напоили фрёкен чаем с бутербродами.

Фрёкен сказала, что ей ужасно хотелось приготовить на обед гуляш, она купила мясо. Она спросила нас, смогли бы мы приготовить гуляш, если она скажет нам, как это делается.

— Мы можем попробовать, — ответила Бритта. — Если у нас не получится гуляш, может, выйдет что-нибудь другое.

И все же у нас получился гуляш. Теперь мне не надо будет учиться его делать, когда я вырасту большая. Фрёкен предложила нам попробовать гуляш. До чего же он был вкусный! Потом Бритта вымыла посуду, а мы с Анной ее вытерли. Лассе, Буссе и Улле сидели возле полки с книгами и все время читали. Ведь от мальчишек вовсе нет никакой пользы. Мы пробыли у фрёкен, пока не подошло время идти домой, ну, как бы после уроков. Под конец мы спросили ее, собирается ли она и на другой день болеть. Она сказала, что собирается. Тогда мы спросили, можем ли мы прийти и помочь ей. И фрёкен ответила, что она будет рада, если мы придем.

Когда на другой день Бритта, Анна и я пришли к ней, фрёкен лежала в неприбранной постели. Ей, бедняжке, очень хотелось овсяной каши. Мы усадили ее в кресло-качалку, аккуратно застелили постель. И когда она снова легла в постель, то сказала, что чувствует себя просто-напросто принцессой. Потом мы сварили ей овсяную кашу и напоили кофе со свежими булочками, которые я принесла из дома. Фрёкен сказала, что ей прямо-таки нравится болеть. Но, к сожалению, на следующий день она совсем выздоровела. А иначе мы бы научились готовить много других блюд.

Осенью и зимой мы идем в школу и из школы почти что в темноте. По одному идти было бы скучно и неприятно, но вшестером нам всегда весело. Дорога почти все время проходит по лесу, и Лассе пугает нас, говорит, что в лесу полно троллей, великанов и ведьм. Может, так оно и есть. Только мы еще никого из них не видели. Иногда, когда мы идем домой, на небе уже горят звезды. Лассе уверяет, что звезд два миллиона пятьсот тысяч пятьдесят четыре и что он знает название каждой звезды. Только я думаю, что он все врет. Один раз я спросила, как называется вон та звезда, а он ответил: «Большая красивая звезда». А когда мы шли из школы домой, я опять спросила про ту же звезду, и он ответил: «Корона королевы».

— А как же ты вчера сказал, что это Большая красивая звезда? — засмеялась я.

А Лассе ответил:

— Нет, это была другая. Большая красивая звезда упала прошлой ночью. А эта называется Корона королевы. Точно! Можешь мне поверить!

Иногда мы по дороге из школы поем «По холмам, по лесу, по долинам» и другие песни. Подумать только, а вдруг кто-нибудь услышит нас? И будет ломать голову над тем, кто это поет. Ведь в темноте никто не сможет разглядеть, что это мы, дети из Буллербю, топаем по дороге и поем, хотя вокруг такая тьма.

Однажды вечером этой осенью все наши родители отправились в гости к торговцу в Стурбю. В Буллербю остались одни дети. И еще дедушка. И Агда. Я посигналила карманным фонариком в окно Бритте и Анне. Это означает: «Идите скорее ко мне! Мне надо что-то вам сказать».

Чуть погодя я уже услышала, как они топают по лестнице. Но сказать-то мне им, по правде говоря, особо и нечего было. Просто я хотела, чтобы мы вместе придумали что-нибудь интересное. Сначала мы стали рассматривать книжные закладки. Потом немножко поиграли и уже собирались идти поболтать с Агдой. И тут Анна кое-что здорово придумала:

— Давай переоденемся так, чтобы Агда не узнала нас.

Ох, и заторопились мы! На чердаке у нас хранилась целая куча маминой и папиной одежды. Бритта сказала, что она нарядится мужчиной. Она надела папины полосатые брюки, коричневый пиджак и черную папину шляпу. Брюки, ясное дело, были ей слишком длинны, пришлось их подвернуть и заколоть английскими булавками, а рукава пиджака закатать. Потом она нарисовала себе жженой пробкой усы и бороду. Бритта стала похожа на смешного маленького дяденьку. Мы с Анной так хохотали над ней, что с трудом напялили юбки. Я надела мамину черную юбку, блузку в цветочек и черную шляпу с вуалью. Когда я опустила на лицо вуаль, Анна с Бриттой просто не могли узнать меня. Анна тоже захотела надеть шляпу с вуалью, но ни шляпы, ни вуали больше мы найти не могли, и Анна надела на голову платок. На ней была тоже длинная юбка и шерстяная кофта.

Буссе и Лассе были у Улле, и мы смогли спуститься с лестницы незамеченные. Мы прокрались к парадному входу, а оттуда прошли к дверям кухни и постучали в дверь. Мы не просто стучали, а барабанили.

— Кто там? — спросила Агда испуганно.

Мы не сразу догадались, что ответить, а потом Бритта сказала грубым голосом:

— Бродяги!

— Сюда нельзя, их нету дома! — растерянно ответила Агда.

— А мы хотим войти!1 — крикнули мы и стали барабанить в дверь. Но после мы не могли удержаться и рассмеялись. Я старалась смеяться тихонько, но смех прямо-таки вырвался у меня из горла, и я решила, что Агда услыхала меня. Она осторожно приотворила дверь, и мы проскользнули на кухню.

— Да вы только посмотрите! — воскликнула Агда. — Что это за знатные господа к нам пожаловали!

— Меня зовут господин Карлссон, — сказала Бритта. — А это мои жены.

— Ах, какие прекрасные у вас жены, господин Карлссон, — засмеялась Агда. — И даже целых две! Разрешите угостить вас соком, господа хорошие?

И мы, конечно, разрешили. Мы пили сок и делали вид, будто мы взрослые. В одежде взрослых у нас это получалось гораздо лучше.

Потом мы решили пойти в Сёргорден и показаться мальчишкам. Дверь была не заперта, и мы вошли в дом. Когда мы поднимались по чердачной лестнице в комнату Улле, Анна запуталась в длинной юбке, споткнулась и грохнулась. Улле открыл дверь, чтобы поглядеть в чем дело. И подумать только, увидев нас, он так испугался, что даже подпрыгнул. Ведь на чердаке было темно, падала только полоска света из его комнаты. Улле подумал, что на лестнице стоят три привидения.

Когда Лассе увидел, как мы нарядились, он тоже захотел как-нибудь вырядиться. И Улле с Буссе тоже захотели. Лассе надел платье мамы Улле и туфли на высоких каблуках. А Буссе и Улле вырядились во взрослые мужские костюмы. Лассе бегал мелкими шажками, махал руками и тоненьким голоском спрашивал:

— И как это, госпожа, у вас получается такое вкусное печенье с корицей[18]? Не дадите ли мне рецепт?

Он решил, что так говорят взрослые дамы.

Потом все мы пошли к дедушке и рассказали ему, что устроили настоящий маскарад. К сожалению, он этого увидеть не мог. Но мы сыграли для него спектакль, который тут же сами придумали. Лассе был злой теткой. Ух, и посмеялись же мы над ним. Дедушка тоже смеялся. Хотя видеть нас не мог, а только слушал.

Буря

А сейчас я расскажу про сильную бурю, которая разыгралась перед Рождеством.

Папа сказал, что такой свирепой бури он еще никогда не видел.

С начала декабря Лассе каждый день по дороге в школу говорил:

— Вот увидите, не будет снега к Рождеству!

А я каждый раз расстраивалась потому, что очень хотела, чтобы был снег. Но день проходил за днем, а с неба не падало ни одной малюсенькой снежинки. Но, подумать только, как раз за неделю до Рождества, когда мы сидели на уроке и считали, Буссе крикнул:

— Поглядите! Снег идет!

И снег в самом деле шел! Мы так обрадовались, что закричали «Ура!». А фрёкен велела нам встать и спеть «Вот и зима пришла».

Когда мы на переменке вышли на улицу, на школьном дворе лежал толстый слой снега. Мы вытоптали на снегу большую восьмерку. Весь перерыв мы топтались по этой восьмерке и весело кричали. А Лассе сказал:

— Да, но больше снега, чем сейчас, не будет. А до Рождества он успеет растаять.

Откуда ему было это знать! Не успели мы войти в школу и прикрыть за собой дверь, как снег повалил сильнее. Снег шел так сильно, что за окном все побелело. Мы не могли даже разглядеть школьный двор. Снег валил целый день. Вдобавок поднялся ветер. Ветер выл, мела пурга, пурга мела, ветер выл. Фрёкен стала беспокоиться и сказала:

— Не знаю, как дети из Буллербю доберутся сегодня домой.

Она предложила, чтобы мы остались у нее ночевать, и нам этого очень хотелось. Но мы знали, что дома, в Буллербю, все будут сильно беспокоиться. И мы ответили, что не сможем остаться. Тогда фрёкен велела нам поскорее идти домой, покуда не стемнело.

Мы вышли из школы в час дня. Ох, какие сугробы намело повсюду! И до чего же сильно дул ветер! Нам пришлось нагибаться чуть ли не до самой земли.

— Ну как, теперь тебе хватит снега? — сердито спросила Бритта Лассе.