Ия, или Вторник для романтики - Георгий Гуревич

И вот осторожная машина отправилась в лес с очередным заданием: грибов набрать к обеду.

- Столько тысяч в тебя всадили, хоть бы на трешку пользы, напутствовали ее механики.

Но пользы не было и на пятак. Уже через десять минут пришел сигнал бедствия: "Ой, больно!" Кинулись на помощь. Машина была целехонька. Стояла в густой траве в двух шагах от опушки.

- Впереди лужа. Топко. Трясина, - объяснила она.

Видимо, датчики ступиц, чувствительные к влажности, восприняли росу как предвестник опасного болота.

Алеша вывел машину на сухую дорожку. Покинул. Через пять минут снова SOS.

- Впереди незнакомые люди, - доложила машина. - Они идут навстречу. Поворачиваю в гараж.

- Обойди за деревьями.

- За деревьями болото. Поворачиваю. Догоню вас.

Дождались беглянку, проводили ее еще раз до опушки, наказали без грибов не возвращаться. Ждали два часа. Опять донеслось:

- Спасите! Страшно!

Машина стояла шагах в двадцати от того места, где ее оставили. Стояла с потухшими глазами перед первой же канавой. Тока почти не было. Электрический аванс она израсходовала, добавки не заработала, не найдя ни единого гриба.

- В лесу плохое освещение, - заявила машина. - Ожидается болото с неба.

- Даже смешно, - сказала Ия, выслушав отчет. - Был озорной мальчишка, сорви-голова, стала трусливая девчонка, которая темного леса боится. Сменили характер за две недели.

Алеша задумался.

- Какой же характер дать машине? Наверное, что-то среднее нужно, какая-то пропорция страха и голода, золотая середина. Но как ее определить - золотую середину? Знаешь что. Ивушка, ты спроси отца. Может, он подскажет какое-нибудь правило, зоологическое или психологическое.

9

Шестнадцатый вторник.

- Папа говорит, что нужна борьба. И страх полезен зверю, и голод полезен. Но пусть они сталкиваются, меряются силами, так чтобы сильный голод подавлял бы слабый страх, а сильный страх заглушал бы голод.

Алеша отодвинул тарелку. В отличие от зверей, у человека сильный интерес заглушал голод.

- Меряются силами - это понятно, - сказал он. - Вопрос в том, как измерять силу, в каких единицах выражать, как назвать единицы страха и голода? Всю неделю обсуждаем. Вообще-то в науке принято именовать единицы в честь ученых: вольт, ампер, ньютон, фарада. Но проголодался на семь с половиной дарвинов и струсил на четыре менделя - это же оскорбление памяти ученых. Кто-то предложил волчеры и зайцеры - звучит как-то не по-людски. Я думаю, что надо бы измерять голод процентами, просто процентами израсходованной энергии. Но где проценты в страхе?

- Папа тоже говорил насчет процентов. И еще велел передать: пусть учтут, что проценты неравнозначны. Первые проценты голода слабее первых процентов страха. Сидеть в норе безопаснее, не стоит выбираться из нее, рыскать и рисковать из-за пятипроцентной мелкой закуски. Тут на помощь страху приходит лень. Лень тормозит активность, глушит аппетит. Но вот желудок пуст, голод проснулся, лень подавлена. Зверь выбрался из берлоги. И чем сильнее голод, тем больше активность, больше смелость; страх почти забыт.

- Понимаю, - сказал Алеша. - Тут разные кривые. Активность растет круче, чем голод. Это все можно изобразить на схеме. - Он вынул шариковую ручку, написал на бумажной салфетке "0%", отметил голод легкий, умеренный, сильный, неудержимый, потянул кривую активного поиска от нуля до ста процентов...

- Не до ста, - поправила Ия. - Папа сказал: если зверь найдет добычу, он наедается впрок, на двести процентов, чтобы зря не разгуливать потом, не подвергать себя риску лишний раз. И чтобы лишнюю энергию не тратить. Тут его опять одолевает лень, лежит себе в берлоге и переваривает. Но вот что папа велел тебе напомнить: стопроцентной растраты сил тоже не бывает никогда. Когда остается пять процентов или три, активность прекращается, падает до нуля. Это уже не лень, а апатия. Но и безнадежная апатия тоже полезна животному. Уж если, потратив почти все силы, оно не нашло еды, лучше не бегать понапрасну, положиться на авось. Авось времена переменятся, еда сама свалится невесть откуда. Выжидать лучше, чем выложить все без остатка.

Алеша, пощелкивая цветными стерженьками, все это изображал на салфетке.

- Очень и очень любопытно! - приговаривал он. - Значит, тут кривая круто забирает вверх, на ней острый пик и резкое падение. Но зачем же сдаваться раньше времени, если есть еще пять процентов энергии? Я бы боролся до последней капли крови.

- Папа говорит, что это по Дарвину так получается. Что полезно животному, то и отражается в его поведении. Бороться до последнего вздоха, как ни странно, не всегда полезно. И при страхе, как при голоде, борьба идет не до конца. В панике зверь проявляет чудеса ловкости, быстроты, выкладывает все резервы. Но, пойманный, замирает. Когда лев схватит антилопу, она впадает в шок. Если бы трепыхалась, хищник прикончил бы ее в одно мгновение. И тут остается последняя надежда - на авось. Авось что-нибудь помешает льву, он бросит добычу, не дотащив до логова. И люди унаследовали это отключение. Когда Ливингстона сцапал лев, человек впал в транс - все видел, ничего не чувствовал. И спасся... Льва успели застрелить.

- Ия, ты гений! - сказал Алеша. - Мы все искали простоту, прямую однозначность, а тут кругом психологические противоречия. Спасибо, Ивочка. Ты молодец, быть тебе великим ученым.

- Это не я, это папа все объяснил.

- Все равно: он объяснил, а ты изложила. У тебя удивительная ясность ума. Давай прояснять дальше. Можно я сяду рядом, а то тебе неудобно смотреть на график вверх ногами.

Алеша перебрался на другую сторону стола, неуклюже задел Ию коленкой, мазнул челкой по щеке и поспешно отодвинулся, краснея...

- Итак, гм-гм, существует четыре стадии активности: ленивая раскачка, энергичный поиск, яростный напор, безнадежная апатия.

- По-моему, машине апатия ни к чему.

- Нет, пожалуй, и апатия небесполезна. Если горючее на исходе, а вырваться не удается, незачем тратить зря киловатт-часы. Надо оставить ток хотя бы на позывные: "Спасите, завязла!" Помнишь, когда машина провалилась в болото, она SOS не подавала, самоуверенно рвалась, пока все аккумуляторы не сели. Если бы радировала о помощи, мы бы ее куда быстрее нашли.

- Папа говорил еще, что разная бывает апатия. Есть апатия бессилия - от безнадежности или от голода. И есть еще апатия от сытости - эта для экономии добытой пищи, чтобы силы зря не расходовать. Лев - тот спит восемнадцать часов в сутки. Спит, поест и опять спит. Скука какая! Я бы с тоски пропала.

- Ну, лень мы машине программировать не будем. Ей незачем ток экономить. Пусть заряжается и приступает к делу сразу же. А вот скука... Зачем она? Будильник своего рода для сытого существа. Голод тоже будильник, но для голодного. А сытое зачем же тревожить? Только что мы говорили: вылезать из норы небезопасно и неэкономно.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});