Темная симфония - Кристи Фихан

Он перевернул ее так, что его напряженная плоть прижалась к сосредоточию боли, показывая, он прекрасно знает, что собирается делать. Байрон расстегнул свою рубашку, уставился на свою руку, пока один ноготь не вытянулся, становясь острым как бритва, и он провел им по своей груди, после чего прижал к своей коже ее рот, шепотом отдавая другую команду.

При первом же прикосновении ее губ, он в экстазе откинул голову назад, потрясенный своей реакцией на ее прикосновение. На вид ее лица, такого красивого в темноте. На водопад ее волос, сияющих, как темное облако. Байрон знал, что за годы он научился терпению, устойчивой, тщательно развитой черте, которую охранял как зеницу ока. Антониетта же заставила его самодисциплину пошатнуться. Он хотел ее… хуже, он нуждался в ней. Он не торопясь узнал все, что мог, о ней и теперь знал, она и мысли не допускала о постоянных отношениях. Она бы не возражала иметь его в качестве любовника, но задумываться о браке или вечности не хотела.

Его первым порывом было просто взять ее. Но он незамедлительно отверг эту мысль, отказываясь быть эгоистом и совершать ошибку, которая в любом случае заставит ее страдать. Он был решительно настроен ухаживать за ней, пока не увидел, как она борется за свою жизнь на скалах. Ее безопасность была для него превыше всего, но в дневные часы он вынужден находиться глубоко в земле, неспособный защитить ее. Поэтому и связал их воедино, пока она не будет готова принять его таким, каков он есть.

Его тело содрогалось от усилий, прилагаемых им, чтобы не произнести слов брачного ритуала, которые привяжут их друг к другу на все времена. Она должна оставаться на поверхности, а ему придется вернуться под землю и находиться там, пока солнце стоит высоко в небе. Дрожа от желания, Байрон остановил обмен, которого было достаточно для установления между ними истинной связи.

Сканировать и читать мысли большинства людей было сравнительно легко, но когда дело касалось Антониетты и большинства членов ее семье, это было очень сложно сделать. И дело касалось не только одной семьи Скарлетти, подобные люди встречались и в городе, также к ним относились некоторые слуги в палаццо. Строение их головного мозга было не совсем обычным. Если он просто с силой прорвется через барьер, то они поймут, он там, читает их мысли, вбирает их воспоминания. Ему необходимо разобраться с этим до того, как он совершит что-то, о чем впоследствии может пожалеть. Он понятия не имел, чем еще отличаются люди в этом регионе. Поэтому благодаря связи, которую создал между собою и Антониеттой, он сможет с легкостью найти ее, где бы она ни была, и при желании дотронуться до ее сознания. Теперь у нее не было никакого шанса сбежать от него, а у него появилось больше шансов прийти ей на помощь, если возникнет надобность. Это было единственное верное решение и единственный безопасный способ, который он смог придумать, чтобы быть уверенным в ее безопасности.

— Проснись, Антониетта, — тихо приказал он.

Она, моргая, уставилась на него своими огромными черными глазами, словно не могла сконцентрироваться. Подушечки ее пальцев безошибочно нашли его губы.

— Никто и никогда не целовал меня так, как ты. Боюсь, что зайди мы чуть дальше, я бы просто сгорела в огне.

— У нас нет на это времени. Ночь почти закончилась, а я еще не проверил тебя на наличие яда. Когда я займусь с тобой любовью, Антониетта, мне потребуется время, чтобы сделать это качественно.

Она подняла бровь:

— «Когда»? Не «если»?

— Думаю, не возникает никаких сомнений, что мы оба хотим этого, — он осторожно уложил ее на постель, его руки погладили мягкие полушария ее груди. — Лежи спокойно и позволь мне убедиться, что в твоем организме не осталось ни яда, ни снотворного.

Как же Антониетте хотелось видеть его. У нее создалось впечатление о невероятно сильном, высоком и широкоплечем мужчине. От Таши Антониетта знала, что Байрон красив и обладает длинными волосами. Ее кузина часто упоминала его грудь и твердые ягодицы… Странно, она ощущала себя совершенно по-другому. Ее слух и так всегда острый, теперь, кажется, стал еще острее, как будто она могла слышать каждый его вздох, двигающийся через его легкие. Она более остро осознавала присутствие Байрона, каждое его движение, знала точное местоположение в комнате.

— Спи, Антониетта. Завтра твоя семья начнет предъявлять свои обычные требования, ты должна быть отдохнувшей.

Ее ресницы опустились вниз, словно он заставил ее сделать это. Она чувствовала, как он собирает энергию, чувствовала тепло и силу, определила тот момент, когда он вошел в ее тело, чтобы найти следы отравления, как и в случае с ее дедушкой.

— Байрон, — прошептала она его имя, потому что проваливалась в сон, несмотря на свое желание остаться с ним. Ей не хотелось отпускать свою волшебную ночь.

— Не волнуйся, cara, никому не будет позволено причинить вред тебе или твоему деду. А теперь спи спокойно.

Едва заметная улыбка изогнула уголки ее рта.

— Я думала вовсе не о том, что кто-то может причинить кому-либо из нас вред. Я думала только о тебе, — она уступила соблазну поспать с его именем на губах и с его вкусом во рту.

Глава 4

— Антониетта! Проснись! Если ты не проснешься, я позову врача! — Наташа Скарлетти-Фонтейн все трясла и трясла свою кузину. — Я не валяю дурака, просыпайся сию же минуту! — в ее голосе слышалась паника.

Антониетта пошевелилась. Ее ресницы чуть приподнялись, показывая, что она проснулась.

— В чем дело, Таша? — ее голос был сонным, а ресницы снова опустились вниз, прикрывая невидящие глаза. Голова откинулась на подушки, а сама она зарылась под одеяла. Она так устала, слишком утомилась, чтобы вставать. Все в ней настойчиво требовало еще пары часов сна. Не может быть, чтобы солнце уже село…

— Нет, ты этого не сделаешь! Антониетта Николетта Скарлетти, сию минуту вставай!

Узнав полную решимость в голосе кузины, Антониетта приложила все силы, чтобы стряхнуть потребность поспать еще чуток.

— О, во имя всего святого, неужели произошла страшная катастрофа, о которой я не знаю? — она потерла глаза и попыталась принять сидячее положение, отчаянно стараясь понять, откуда взялась такая абсурдная мысль, как наступление заката. — Да что с тобой? — она чувствовала себя немного растерянной и неуверенной, словно легкая дымка застилала ее сознание, и она не могла вспомнить самых важных вещей. Ей хотелось спать вечно.

Антониетта прижала ладони к ушам. Ее слух стал таким острым, что она едва могла выносить биение сердца Таши, напоминающее барабанный бой и грозившее свести ее с ума. Дыхание Таши звучало как сильный порыв ветра. Снаружи же грохотало море, и лил дождь. Антониетта накрыла голову подушкой, чтобы заглушить звуки, прежде чем она сможет различить в шепотах, разносящихся по палаццо, конкретные разговоры.