Кружение дней - Анна Беляева

за ручку двери:

— Я спешу, Антон, у меня парикмахер через пять минут.

— Мне нравится, когда у моей жены длинные волосы, — тихо говорит мужчина.

— У твоей жены замечательные волосы, а мне пора постричься, — безразлично отвечает блондинка.

Антон вынимает из конверта первую страницу печатного текста на английском и буквально вывешивает у нее перед глазами. Бегло пробежав текст, Екатерина задает только один вопрос:

— Зачем ты развелся с беременной женщиной, Тошенька? Теперь нам, кажется, и правда не о чем говорить.

Она заходит внутрь помещения, хотя он пытается придержать дверь и не дать ей закрыться перед его носом:

— Тебя не устраивает мысль, что я развелся, потому что хочу быть с тобой? — задает вопрос, Богоров, — Мысль, что женщина развелась со мной, чтобы выйти замуж за другого, от которого ждет ребенка, тебя устроит?

Какие, оказывается, простые слова. Вот только на Катю они, видимо, впечатления не производят уже. Она отпускает ручку и проходит внутрь, оставляя его держать двери с внешней стороны. Когда женщина скрывается за поворотом, Антон отпускает наконец двери и устало идет к автомобилю. Если его любимая не желает разговаривать, потому что решение уже принято, то пробиться через ее оборону невозможно.

Богоров непонятно сколько времени сидит, закрыв глаза, и не собирается никуда ехать. Его нигде не ждут. Теперь даже в “Заре” дальше входа не впустят. Как же мало надо, чтобы просрать жизнь. Мужчина резко стукается затылком в подголовник и снова замирает, не открывая глаза, пока не раздается аккуратный стук в стекло.

Знакомые тонкие пальцы с широким кольцом на среднем ударяют костяшками в триплекс окна пассажирского места. Как только он разблокирует дверь, Катерина усаживается рядом и произносит только одно слово:

— Рассказывай.

В доме моём покой, в доме моём весна

Бэби, я серьёзно, тормозить мне поздно.

Я сейчас в том возрасте, когда хватают с неба звёзды.

Думать надо после, а сейчас надо жить,

Делать то, что нравится: ненавидеть, любить.

В общем, быть не кем-то, а лишь собой!

Мне не нужен кто-то, я болен тобой!

«УмаТурман»

“Мегаспорт” гудит напряжением нового сезона. На льду разминается группа спортсменок, которым вот-вот отстаивать свое право претендовать на мировые высоты. Каждая — бриллиант в короне фигурного катания. Даже самые слабые из них — уникальное явление. Таких, как эти легкие девочки, улетающие каждым прыжком в космос, дай бог, пара сотен на всю планету.

За бортиком стоят тренерские бригады. За спинами тренеров врачи. Идеальным инструментам нужна идеальная настройка: физическая, техническая, эмоциональная.

Высокая блондинка в окружении двух мировых чемпионок прошлого следит за разминкой уже их девочек. Иногда про себя смеется: если эти, по правую и левую руку, были “как дочери”, то катающие сейчас — уже внучки. Сашкина подопечная в очередной раз вылетает в лутц и приземляет его на пятую точку. Екатерина перегибается через борт, ища глазами взгляд Петрова, стоящего рядом с Абрамовой, и выразительно смотрит на него:

— Сереж, ну и что? Теперь ты видишь?

Петров молча кивает и взмахом руки зовет фигуристку к себе.

На трибунах в монитор двое мужчин наблюдают всю эту подготовительную кутерьму в ожидании начала выступлений. Оба они ощутили всю сладость и горечь больших побед большого льда, поэтому не могут относиться к молодой поросли, кружащей по арене, иначе как к продолжению самих себя. Оттого и трансляции с ними такие по-родственному порой эмоциональные. Но пока выступления не начались — это два любопытных до всего комментатора, и не более.

— Мы с интересом ждем программ наших девушек, потому что уже во время контрольных прокатов могли видеть сложность, которую в этом году предлагает Команда Мейер.

И тут один из комментаторов практически прижимается носом к монитору и начинает что-то упорно разглядывать, пока Екатерина Андреевна держит в своих руках ладони спортсменки что-то объясняя той.

В итоге отключает рабочий микрофон и в технический озвучивает пожелание:

— Сделайте мне наезд на руки Катерины. В эфир не давайте.

На одном из технических мониторов крупным планом появляются тонкие пальцы тренера крепко сжимающие ладони фигуристки в прозрачных голубых перчатках.

— Андрюх, я один это вижу? — задает комментатор вопрос товарищу.

Радд смотрит на экран и непонимающе спрашивает:

— Что ты видишь, Миш?

Утяшев снова натягивает наушники и объявляет рекламную паузу. Оба мужчины приникли к экрану со стоп-кадром рук тренера и фигуристки:

— Это же у нее обручальное, да? — не унимается Михаил

— Сейчас выясним, — улыбается Андрей и отправляет сообщение.

Вся арена “Мегаспорта” может наблюдать реакцию старшего тренера “Зари” на какое-то послание в собственном телефоне. А Утяшев и Радд, глядя в сотовый последнего, еще и обалдеть от ответа.

“С бракосочетанием?!”

“Спасибо!”

— Охренеть! — в никуда произносит Михаил и осознает, что “никуда” — это несколько миллионов телезрителей, у которых закончилась рекламная пауза. Дурная привычка надевать наушники и включать микрофон автоматически, выработанная годами на комментаторском месте.

— Дорогие друзья, — возводит глаза к небу комментатор, — моя эмоциональная реакция объясняется тем, насколько сложный контент представляют сегодня наши девушки. Мы с Андреем только что вчитались в представленные заявки программ.

Глаза олимпийского чемпиона прошлого при этом направлены на хореографа с немым вопросом. Тот загадочно улыбается и куда-то отправляет еще одно сообщение. Через минуту приходит ответ. Радд разворачивает экран Утяшеву и молча заливается хохотом.

“Всего 20 лет, Богор, и ты убедил ее, что на тебе можно жениться?”

“Жениться можно на тебе. За меня только замуж выйти. В этом убедить сложнее. Я передам ей твои поздравления.”

В этот раз у Михаила хватает выдержки, чтобы отключить микрофон перед тем, как повторить:

— Охренеть!

— Они нам, между прочим, зажали пьянку, — негромко произносит Андрей, который давно снял свои наушники, и с интересом наблюдает, как Катя откидывает назад отросшие впервые за многие годы до шеи волосы.

Режиссер трансляции прерывает их размышления воплем, слышимым даже в отложенных в сторону наушниках Радда. И мужчины возвращаются к работе.

****

Екатерина набрасывает последние штрихи к портрету “великий тренер” и смотрит на Богорова, который упорно стоит у зеркала и не отводит от нее взгляд.

— Тош! Ну зачем? — чуть ли не со стоном отвечает она на его безмолвный вопрос.

— От тебя не убудет, а мне так спокойнее, — настаивает Антон.

— Неужели ты думаешь, что меня прямо от бортика кто-то у тебя уведет? Кто? Абрамова? Кузнецова? Петров? Или наш врач, наконец, разглядит мою красоту, которую не смог за столько лет заметить, хотя раз в две недели правит мне спину