Божественная комедия (илл. Доре) - Данте Алигьери

Песнь двадцать четвертая

Круг восьмой — Седьмой ров — Воры

1

Покуда год не вышел из малютокИ солнцу кудри греет Водолей* ,А ночь все ближе к половине суток

4

И чертит иней посреди полейПодобье своего седого брата,*Хоть каждый раз его перо хилей, —

7

Крестьянин, чья кормушка небогата,Встает и видит — побелел весь луг,И бьет себя пониже перехвата;

10

Уходит в дом, ворчит, снует вокруг,Не зная, бедный, что тут делать надо;А выйдет вновь — и ободрится вдруг,

13

Увидев мир сменившим цвет нарядаВ короткий миг; берет свой посошокИ гонит вон пастись овечье стадо.

16

Так вождь причиной был моих тревог,Когда казался смутен и несветел,И так же сразу боль мою отвлек:

19

Как только он упавший мост приметил,Он бросил мне все тот же ясный взгляд,Что у подножья горного* я встретил.

22

Он оглядел загроможденный скат,Подумал и, кладя конец заботам,Раскрыв объятья, взял меня в обхват.

25

И словно тот, кто трудится с расчетом,Как бы все время глядя пред собой,Так он, подняв меня единым взметом

28

На камень, намечал уже другойИ говорил: «Теперь вот тот потрогай,Таков ли он, чтоб твердо стать ногой».

31

В плаще* бы не пройти такой дорогой;Едва и мы, с утеса на утес,Ползли наверх, он — легкий, я — с подмогой.

34

И если бы не то, что наш откосБыл ниже прежнего, — как мой вожатый,Не знаю, я бы вряд ли перенес.

37

Но так как область Злых Щелей покатыйК срединному жерлу дает наклон,То стены, меж которых рвы зажаты,

40

По высоте не равны с двух сторон.Мы наконец взошли на верх обвала,Где самый крайний камень прислонен.

43

Мне так дыханья в легких не хватало,Что дальше я не в силах был идти;Едва взойдя, я тут же сел устало.

46

«Теперь ты леность должен отмести, —Сказал учитель. — Лежа под перинойДа сидя в мягком, славы не найти.

49

Кто без нее готов быть взят кончиной,Такой же в мире оставляет след,Как в ветре дым и пена над пучиной.

52

Встань! Победи томленье, нет побед,Запретных духу, если он не вянет,Как эта плоть, которой он одет!

55

Еще длиннее лестница предстанет;*Уйти от них — не в этом твой удел;*И если слышишь, пусть душа воспрянет».

58

Тогда я встал; я показать хотел,Что я дышу свободней, чем на деле,И молвил так: «Идем, я бодр и смел!»

61

Мы гребнем взяли путь; еще тяжеле,Обрывистый, крутой, в обломках скал,Он был, чем тот, каким мы шли доселе.

64

Чтоб скрыть усталость, я не умолкал;Вдруг голос из расселины раздался,Который даже не как речь звучал.

67

Слов я понять не мог, хотя взобралсяНа горб моста, изогнутого там;Но говоривший как бы удалялся.

70

Я наклонился, но живым глазамДостигнуть дна мешала тьма густая;И я: «Учитель, сделай так, чтоб нам

73

Сойти на вал, и станем возле края;Я слушаю, но смысла не пойму,И ничего не вижу, взор склоняя».

76

И он: «Мой отклик слову твоему —Свершить; когда желанье справедливо,То надо молча следовать ему».

79

Мы с моста вниз сошли неторопливо,Где он с восьмым смыкается кольцом,И тут весь ров открылся мне с обрыва.

82

И я внутри увидел страшный комЗмей, и так много разных было видно,Что стынет кровь, чуть вспомяну о нем.

85

Ливийской степи было бы завидно:Пусть кенхр, и амфисбена, и фарейПлодятся в ней, и якул, и ехидна, —

88

Там нет ни стольких гадов, ни лютей,*Хотя бы все владенья эфиопаИ берег Чермных вод прибавить к ней.

91

Средь этого чудовищного скопаНагой народ,* мечась, ни уголкаНе ждал, чтоб скрыться, ни гелиотропа* .

94

Скрутив им руки за спиной, бокаХвостом и головой пронзали змеи,Чтоб спереди связать концы клубка.

97

Вдруг к одному, — он был нам всех виднее, —Метнулся змей и впился, как копье,В то место, где сращенье плеч и шеи.

100

Быстрей, чем I начертишь или О,Он* вспыхнул, и сгорел, и в пепел свился,И тело, рухнув, утерял свое.

103

Когда он так упал и развалился,Прах вновь сомкнулся воедино самИ в прежнее обличье возвратился.

106

Так ведомо великим мудрецам,Что гибнет Феникс, чтоб восстать, как новый,Когда подходит к пятистам годам.

109

Не травы — корм его, не сок плодовый,Но ладанные слезы и амом,А нард и мирра — смертные покровы.*

112

Как тот, кто падает, к земле влеком,Он сам не знает — демонскою силойИль запруженьем, властным над умом,

115

И, встав, кругом обводит взгляд застылый,Еще в себя от муки не придя,И вздох, взирая, издает унылый, —

118

Таков был грешник, вставший погодя.*О божья мощь, сколь праведный ты мститель,Когда вот так сражаешь, не щадя!

121

Кто он такой, его спросил учитель.И тот: «Я из Тосканы в этот логНедавно сверзился. Я был любитель

124

Жить по-скотски, а по-людски не мог,Да мулом был и впрямь; я — Ванни Фуччи,*Зверь* , из Пистойи, лучшей из берлог».

127

И я вождю: «Пусть подождет у кручи;Спроси, за что он спихнут в этот ров;Ведь он же был кровавый и кипучий».*

130

Тот, услыхав и отвечать готов,Свое лицо и дух ко мне направилИ от дурного срама стал багров.

133

«Гораздо мне больнее, — он добавил, —Что ты меня в такой беде застал,Чем было в миг, когда я жизнь оставил.

136

Я исполняю то, что ты желал:Я так глубоко брошен в яму этуЗа то, что утварь в ризнице украл.

139

Тогда другой был привлечен к ответу.Но чтобы ты свиданию со мнойНе радовался, если выйдешь к свету,

142

То слушай весть и шире слух открой:Сперва в Пистойе сила Черных сгинет,*Потом Фьоренца обновит свой строй.*

145

Марс от долины Магры пар надвинет,Повитый мглою облачных пелен,И на поля Пиценские низринет,

148

И будет бой жесток и разъярен;Но он туман размечет своевольно,И каждый Белый будет сокрушен.*

151

Я так сказал, чтоб ты терзался больно!»*

Песнь двадцать пятая

Круг восьмой — Седьмой ров (окончание)

1

По окончаньи речи, вскинув рукиИ выпятив два кукиша, злодейВоскликнул так: «На, боже, обе штуки!»

4

С тех самых пор и стал я другом змей:Одна из них ему гортань обвила,Как будто говоря: «Молчи, не смей!»,

7

Другая — руки, и кругом скрутила,Так туго затянув клубок узла,Что всякая из них исчезла сила.

10

Сгори, Пистойя, истребись дотла!Такой, как ты, существовать не надо!Ты свой же корень в скверне превзошла!*

13

Мне ни в одном из темных кругов АдаСтроптивей богу дух не представал,Ни тот, кто в Фивах пал с вершины града.*

16

Он, не сказав ни слова, побежал;И видел я, как следом осерчалоСкакал кентавр, крича: «Где, где бахвал?»

19

Так много змей в Маремме* не бывало,Сколькими круп его был оплетенДотуда, где наш облик* брал начало.

22

А над затылком нависал дракон,Ему налегший на плечи, крылатый,Которым каждый встречный опален.

25

«Ты видишь Кака, — мне сказал вожатый. —Немало крови от него лилось,Где Авентин вознес крутые скаты.

28

Он с братьями теперь шагает врозь*За то, что обобрал не без оглядкиБольшое стадо, что вблизи паслось.

31

Но не дал Геркулес ему повадкиИ палицей отстукал до ста раз,Хоть тот был мертв на первом же десятке».*

34

Пока о проскакавшем шел рассказ,Три духа* собрались внизу; едва лиЗаметил бы их кто-нибудь из нас,

37

Вождь или я, но снизу закричали:«Вы кто?» Тогда наш разговор затих,И мы пришедших молча озирали.

40

Я их не знал; но тут один из нихСпросил, и я по этому вопросуДогадываться мог об остальных:

43

«А что же Чанфа не пришел к утесу?»И я, чтоб вождь прислушался к нему,От подбородка палец поднял к носу.

46

Не диво, если слову моему,Читатель, ты поверишь неохотно:Мне, видевшему, чудно самому.

49

Едва я оглянул их мимолетно,Взметнулся шестиногий змей,* внаскокОблапил одного и стиснул плотно.

52

Зажав ему бока меж средних ног,Передними он в плечи уцепилсяИ вгрызся духу в каждую из щек;

55

А задними за ляжки ухватилсяИ между них ему просунул хвост,Который кверху вдоль спины извился.

58

Плющ, дереву опутав мощный рост,Не так его глушит, как зверь висячийЧужое тело обмотал взахлест.

61

И оба слиплись, точно воск горячий,И смешиваться начал цвет их тел,Окрашенных теперь уже иначе,

64

Как если бы бумажный лист горелИ бурый цвет распространялся в зное,Еще не черен и уже не бел.

67

«Увы, Аньель, да что с тобой такое? —Кричали, глядя, остальные два. —Смотри, уже ты ни один, ни двое».

70

Меж тем единой стала голова,И смесь двух лиц явилась перед нами,Где прежние мерещились едва.

73

Четыре отрасли* — двумя руками,А бедра, ноги, и живот, и грудьНевиданными сделались частями.

76

Все бывшее в одну смесилось муть;И жуткий образ медленной походкой,Ничто и двое, продолжал свой путь.

79

Как ящерица под широкой плеткойПалящих дней, меняя тын, мелькнетЧерез дорогу молнией короткой,

82

Так, двум другим кидаясь на живот,Мелькнул змееныш лютый,* желто-черный,Как шарик перца; и туда, где плод

85

Еще в утробе влагой жизнетворнойПитается, ужалил одного;*Потом скользнул к его ногам, проворный.

88

Пронзенный не промолвил ничегоИ лишь зевнул, как бы от сна совеяИль словно лихорадило его.

91

Змей смотрит на него, а он — на змея;Тот — язвой, этот — ртом пускают дым,И дым смыкает гада и злодея.

94

Лукан да смолкнет там, где назван имЗлосчастливый Сабелл или Насидий,И да внимает замыслам моим.*

97

Пусть Кадма с Аретузой пел ОвидийИ этого — змеей, а ту — ручьемИзмыслил обратить, — я не в обиде:*

100

Два естества, вот так, к лицу лицом,Друг в друга он не претворял телесно,Заставив их меняться веществом.

103

У этих превращенье шло совместно:Змееныш хвост, как вилку, расколол,А раненый стопы содвинул тесно.

106

Он голени и бедра плотно свел,И, самый след сращенья уничтожа,Они сомкнулись в нераздельный ствол.

109

У змея вилка делалась похожаНа гибнущее там, и здесь мягка,А там корява становилась кожа.

112

Суставы рук вошли до кулакаПод мышки, между тем как удлинялисьКоротенькие лапки у зверька.

115

Две задние конечности смоталисьВ тот член, который человек таит,А у бедняги два образовались.

118

Покамест дымом каждый был повитИ новым цветом начал облекаться,Тут — облысев, там — волосом покрыт, —

121

Один успел упасть, другой — подняться,Но луч бесчестных глаз был так же прям,И в нем их морды начали меняться.

124

Стоявший растянул лицо к вискам,И то, что лишнего туда наплыло,Пошло от щек на вещество ушам.

127

А то, что не сползло назад, застылоКомком, откуда ноздри отрослиИ вздулись губы, сколько надо было.

130

Лежавший рыло вытянул в пыли,А уши, убывая еле зримо,Как рожки у улитки, внутрь ушли.

133

Язык, когда-то росший неделимоИ бойкий, треснул надвое, а тот,Двойной, стянулся, — и не стало дыма.

136

Душа в обличье гадины ползетИ с шипом удаляется в лощину,А тот вдогонку, говоря, плюет.

139

Он, повернув к ней новенькую спину,Сказал другому* : «Пусть теперь ничком,Как я, Буозо оползет долину».

142

Так, видел я, менялась естествомСедьмая свалка;* и притом так странно,Что я, быть может, прегрешил пером.

145

Хотя уж видеть начали туманноМои глаза и самый дух блуждал,Те не могли укрыться столь нежданно,

148

Чтоб я хромого Пуччо не узнал;Из всех троих он был один нетронутС тех пор, как подошел к подножью скал;

151

Другой был тот, по ком в Гавилле стонут.*

Песнь двадцать шестая