Проходимец по контракту - Илья Бердников

Я с удивлением наблюдал, как ее лицо немного побледнело, а глаза прищурились. Странная реакция на жениха…

— Слушай, — Илона приблизила лицо вплотную к моему, — подыграй мне.

И тут я увидел, что у нее не карие, как мне казалось в доме, а серо-зеленые, только очень темные, глаза. Луч солнца осветил их сбоку и заиграл красками на радужной оболочке. Красиво.

Захваченный этим открытием, я не успел опомниться, как Илона прижалась к моему плечу и взяла за руку.

— Чего ты дергаешься? — зашипела она мне. — Говорю, подыграй, ну хоть обнять сделай попытку!

Я бросил робкий взгляд во двор. Мачистый молодой человек направился было в нашу сторону, но остановился, увидев полное, с виду, согласие на лестничной площадке. Постоял секунд тридцать, потом помахал нам рукой, поклонился и направился в дом.

— Ур-род, — с чувством произнесла девушка.

Я с удивлением посмотрел на нее.

— А по-моему, ничего.

Илона бросила на меня быстрый взгляд и отстранилась.

— Хватит меня прижимать, руку отдай, вцепился…

— Это твоя идея была! И вообще, что это — попытка вызвать у Жана приступ ревности?

Она посмотрела на меня странным взглядом, словно жалея.

— Пойдем завтракать. Хоть там и этот будет…

— Он тебе кто, жених? А с чего к нему такое отношение, поругались недавно?

Илона хлопнула дверью перед самым моим носом. Я постоял, чувствуя себя идиотом, причем идиотом творческим, со стажем. Когда я уже накалился порядком, не зная кого обвинять в своем глупом состоянии, дверь приоткрылась.

— Ну, — Илона высунула лицо с хитрющими глазами. — Ты идешь завтракать?

Завтрак проходил все в той же компании с дополнением вышеупомянутого Жана. Молодой человек так ловко, изысканно и вместе с тем небрежно обращался со столовыми приборами, что я почувствовал себя полным деревенщиной. Илона же, как специально, села рядом со мной, уделяя мне внимание как никогда, подкладывала на тарелку что, по ее мнению, повкусней, что-то рассказывала, сияла улыбкой… Ну а я… я сидел достаточно надутый и мрачный, чтобы выглядеть нелепо, молчал, чтобы не сморозить какую-то глупость. Впрочем, пан Жан, которого мне представили как старого друга семьи, владельца каких-то ферм и плантаций, представителя прогрессивной молодежи и еще не помню чего, говорил за всех. Теперь этот «Панжан», как я его стал про себя величать, сидел на торце стола (с другой стороны на торце восседал хозяином Вержбицкий, которого, похоже, все происходящее немало забавляло) и прожигал меня взглядом, когда думал, что я на него не смотрю. В остальных случаях он принимал такой скучающе-пренебрежительный вид, что просто хотелось запустить каким-нибудь особо пачкающим блюдом в его заносчивую физиономию, чтобы по благородным ушам потекло…

— Вот вы знаете, как я от скуки занимаюсь охотой, — красивым, мужественным голосом, за который я его еще больше ненавидел, изрекал он. — Все хочу на плазмозавра пойти, да отец на Кротон не пускает, говорит, дела без меня застоятся…

Я тут же представил, как он, в вычурном скафандре, забравшись на тушу поверженного монстра, позирует с невообразимой пушкой в руках для взятого специально фотографа. И на холеной благородной морде такая изысканная скука…

— Так вот, мы на днях в Мозалии накрыли логово гивер. Да, гиверы, риск, конечно… Перебили всю семью, благо оружия было достаточно, подходы заминировали… Правда, пару охотников они изуродовать все же успели. Живучие ведь…

Илона поморщилась.

— И сети под напряжением поставили, и пару метателей дротиков со сканерами… — Жан явно увлекся, щелкнул пальцами. — Загонщиков только десять штук, ну и газовые гранаты, конечно…

— Это что же за твари такие? — непроизвольно произнес я. — Так опасны?

Илона еще больше поморщилась.

— Никогда не видели? — снисходительно поднял аристократическую бровь Жан.

— Алексей только что с Земли, — пояснила Илона, положив изящную кисть на мое предплечье. — Он через Псевдо-Гею прошел. А ты там не охотился?

Жан как-то сразу сник, потерялся лицом на фоне своей цветастой рубашки.

— Не приходилось, ты же знаешь — туда сложно попасть…

И он обвел сидящих за столом призывающим в свидетели взором.

Пан Стефан и пан Крус подтверждающе кивнули. Пан Стах только фыркнул в пушистые усы.

— Ну, этот пробел можно восполнить, — сбежавшая самоуверенность постепенно возвращалась на лицо Жана. — Если вас не затруднит пройти во двор после завтрака, то я могу показать детеныша. До моего отъезда к вам он был еще жив.

— Детеныш гиверы? Ого, каким образом привез? — Пан Стах был явно впечатлен.

— Говорю же, ранен. Может, уже издох.

— Ну так пойдем, посмотрим.

Пан Стефан и пан Крус согласно поднялись. Илона пыталась сделать вид, что ей все равно, но сдалась, увидев, что и я выбираюсь из-за стола. Тогда, с невообразимо независимым выражением лица, она, прихватив какой-то фрукт из вазы, присоединилась к процессии ценителей кровожадных гивер.

«Гиверы, — размышлял я, пока процессия вслед за паном Вержбицким шествовала в направлении двора, — какие они?»

На ум почему-то лезли какие-то гибриды чешуйчатых гиен с летучими мышами. Мерзкие такие, с облезлыми шиповатыми хвостами и красными светящимися глазами. Пасти на всю морду. Змеевидные шеи… А может, у них щупальца с присосками?

Так, похоже, я переел… Или кофе слишком крепкий?

— Господа! — провозгласил Жан, когда мы подошли к его каплевидному и, надо сказать, весьма красивому и гармонично-стремительному внешне, средству передвижения. — Прошу.

Нажал ли он тайком кнопку на каком-то дистанционном пульте, а может, машина сама определила приближение хозяина, но она распахнула свои «жучьи надкрылья», открывая взглядам комфортный салон, глубокие ковши кресел, какой-то джойстик вместо руля… Жан подошел к задней части салона, хлопнул рукой по обшивке, открылся вместительный багажник.

Пан Вержбицкий поднял бровь. Крус и Стефан осторожно приблизились, помешкали, но, заметив нетерпение на лице пана Стаха, медленно потащили из багажника какую-то клетку.

Я недоуменно уставился на коробку из толстых прутьев, в которой, свернувшись кольцом, лежало что-то относительно небольшое, покрытое буро-коричневой шерстью.

Клетку поставили на покрытие двора. Я подошел ближе, разглядывая испачканное существо, у которого, казалось, не было ни лап, ни щупалец, ни головы… одна свалявшаяся, грязная шерсть.

Мои фантазии о страшной мерзкой твари испарились, оставив легкое недоумение. Особенно когда существо немного развернулось и приподняло изящную мордочку. Черный нос, усы, грустные мутные глазенки… То ли куница, то ли ласка какая-то… Крупная, правда, где-то метр с лишним в длину, если хвост считать…

Оглянувшись, я увидел, что мое разочарование никто не разделяет: все окружающие смотрели на зверька с восхищенным ужасом и только пан Стах не потерял невозмутимого выражения лица, хотя при этом странно крутил ус, словно размышлял о чем-то.

Послышалось глухое рычание: черный пес, до этого лениво дремавший у клумбы, пятился, ощетинившись и приседая на задние лапы.

— Добрый зверь, — наконец подал голос Вержбицкий. — Можно за хорошую цену продать… Не хочешь?

— Смысла нет. Скорее всего, он околеет через пару часов.

— Не говори, не говори, — подал вдруг скрипучий голос пан Крус. — Это живучие твари. И неосторожные охотники не раз попадались на том, что считали зверя мертвым. И платили за это если не жизнью, то увечьями…

Панжан пренебрежительно, словно Круса просто не существовало, проигнорировал это замечание. Подчеркнуто обратился к Вержбицкому:

— Да и никто сейчас их не хочет покупать: проблем слишком много. Недавно слышал, что из зоопарка в Верхнем городе Шебека сбежала гивера. Объявили чрезвычайное положение, оцепили улицы, — Панжан криво улыбнулся, характеризуя нерасторопность властей города, о котором я не имел никакого представления. — Естественно, не поймали.

— Так чем они такие опасные?

Все присутствующие повернулись ко мне.

— Он недавно с Земли, со старой, — быстро вмешалась Илона, поясняя мое незнание. — Они очень хитрые, сильные, быстрые. О коварстве гивер легенды ходят. Впрочем, как и об их кровожадности. Просто настолько умны, что практически невозможно вплотную к ним подобраться. И к тому же, — девушка понизила голос, — говорят — но это скорее миф, — они через Проезды проходить могут…

— А на вид достаточно безобидна… Ну, типа наших куньих…

— Нравится? — Жан неожиданно положил мне руку на плечо. — Могу подарить. Забирайте, если она вам так по душе. Так в клетке и забирайте!

Я приблизился к клетке. Зверь смотрел на меня мутными глазенками, голова покачивалась. От слабости — понял я. И мне вдруг так стало жалко это измученное существо. Так чем-то эта гивера напомнила мне меня самого пару дней назад, а еще — отравившегося неизвестно чем моего кота, которого я любил как члена семьи, но понял это только тогда, когда тот умер на моих старых джинсах, все время пытаясь потереться о руку хозяина, который уже ничем ему не мог помочь…