Проходимец по контракту - Илья Бердников

Но в этот раз она ее не дождалась.

Снилась мне какая-то ерунда. То Илона, увозимая Жаном на алой божьей коровке, то Вержбицкий, ищущий меня, чтобы заставить убирать в гараже… я прячусь от него, но он неумолимо и неотвратимо снова оказывается рядом…

Потом словно я опять на Земле, пришел домой, и меня встречают мама с Люськой. Они что-то спрашивают у меня, я пытаюсь говорить с ними, но мы не можем понять друг друга, и я с ужасом осознаю, что забыл русский язык навсегда. Я пытаюсь что-то объяснить им, машу руками, но жестами всего не объяснить. Мама плачет, качает головой, сестренка сердится. Тогда я кидаюсь в комнату, чтобы найти тетрадку, нарисовать в ней как комиксы произошедшее со мной, но моя комната исчезает во тьме, тьме перехода между мирами, и когда я пытаюсь вернуться обратно, то не нахожу уже мамы и сестры, но оказываюсь в том самом злосчастном супермаркете, где в мои карманы подложили банки с красной икрой. Только людей в торговых залах нет, и я понимаю, что супермаркет закрыт, а меня могут принять за вора. Тогда я бегу к выходу, ощущая, что моя куртка потяжелела, что в карманах опять эти ненавистные банки. Я бегу, на ходу пытаясь выкинуть их из куртки, но не нахожу карманных швов, пробегаю все ряды с товарами и наталкиваюсь на сидящего за кассой Шмуля. У него уставшее и испачканное лицо.

«Шмуль, — зову я его, — Шмуль, что ты здесь делаешь?»

Он молчит, не обращает на меня внимания. Устало смотрит сквозь витрины на стоянку перед супермаркетом. Я смотрю тоже. Там наша «Скания», возле нее стоят Данилыч и Санек. Стоят и смотрят на нас. Потом садятся в машину и уезжают. Беззвучно.

Я ору им, пытаюсь бежать к витрине, но не могу продвинуться дальше кассы, и пищит, пищит мерзкий сигнал, оповещающий, что я хочу что-то вынести, не оплатив. «Скания» исчезает за поворотом, и Шмуль поворачивает ко мне голову. Он плачет. Кровавыми слезами.

«Алексей, — говорит он тихо, — Алексей… зачем вы нас убили?»

И тут сквозь рассыпающиеся водопадами осколков витрины в супермаркет врываются потоки круглых летающих тварей. Засыпают меня, сбивают с ног, погребают заживо.

Кажется, я кричу. Без голоса. Без звука. Внутрь себя.

И просыпаюсь.

Кто-то действительно звал меня по имени. Тихо так звал. Женским голосом.

— Алексей… Алексе-ей…

Осознав, что это мне не снится, я открыл глаза. Синеватый свет раннего утра проникал через щель в шторах и слабо освещал комнату. Я приподнял голову, пытаясь увидеть звавшего меня человека, но уткнулся взглядом в темный клубок у меня на груди.

Гивера.

То-то мне казалось во сне, что одеяло как-то потяжелело.

Пугаться было некогда, мысли заработали, пытаясь выбраться из вязкости сна, заползали в поисках выхода…

Стоп, а звал-то меня кто?

Я склонил голову набок, чтобы заглянуть за спящего зверька. В открытых дверях стояла Илона, держа в опущенной руке пистолет. Бледная какая-то. Или это освещение такое?

— Не шевелись пока и не говори ничего. — Илона сглотнула слюну, вся ее поза была до того напряженная, что я удивился, как она умудряется так спокойно говорить. — Думаю, тебе нужно постараться резким движением скинуть ее на пол, а я постараюсь в нее попасть. Лучше, чтобы это был дробовик — у него площадь попадания больше, но в доме рядом не оказалось…

Илона начала медленно поднимать руку с пистолетом.

— Надеюсь, она не совсем оправилась от ран…

Гивера подняла усатую морду и зашипела. Она точно не спала.

Илона сказала с чувством несколько слов на незнакомом мне языке.

— Она точно знает, что такое оружие!

Как только девушка опустила пистолет, гивера перестала шипеть.

У Илоны был явно растерянный вид. Если бы не напряженность ситуации, он меня бы позабавил. Но не в этот момент.

— Думаю, что прямо сейчас она есть меня не станет…

— Я же сказала: молчи! — не хуже гиверы прошипела Илона. Снова попыталась потихоньку поднять пистолет.

Гивера снова зашипела и сильно напряглась. Ее гибкое тельце припало к одеялу, и я понял, что она сейчас прыгнет…

— Стой, Илона, опусти пистолет! Уйди из комнаты!

Прыгнет, защищая меня.

Я не знаю, какие процессы происходили в этой, такой изящной с виду, звериной головке с выразительными большими глазами, но гивера, похоже, сочла меня за своего. И, включив меня в свою стаю, обязалась, по какому-то своему, звериному, кодексу, защищать от внешних агрессоров. То, что она могла считать меня своей добычей, как-то не пришло в мою голову. Слава богу, что не пришло.

Илона снова опустила руку с пистолетом, но не вышла из комнаты, с ужасом наблюдая, как я, не торопясь, поднялся на кровати, сел. Гивера спокойно перебазировалась с моей груди на колени. Потом приподнялась и обнюхала мой нос.

«Не откусила, слава богу», — подумал я, вспоминая несколько рядов голубых зубов и робко пытаясь погладить шелковистую шерстку.

Гивера без претензий приняла мою жалкую ласку, но не переставала поглядывать на остолбеневшую Илону.

— Это же бред! — наконец простонала та.

— Ты бы не раздражала Маню, а позаботилась, чтобы на завтрак побольше мяса было! — с невозмутимым видом заметил я, уже смелее поглаживая зверька и оглядывая комнату. Ага, в боку клетки зияла конкретная дыра.

— Как же ты металл прогрызла, золотце? — спросил я Маню. — И где я теперь буду тебя содержать?

Маня презрительно фыркнула.

— Может, завтрак будет лучше сюда принести? — Я неторопливо встал. Гивера спокойно спрыгнула с колен и пошла, обнюхивая пол по периметру комнаты. — Илона, у вас есть листовой металл, что-то такое, чтобы двери прикрыть? И — хватит на мои трусы пялиться, я стесняюсь!

Илона, не сводя глаз со зверька, а совсем не с меня, попятилась в коридор.

— Мясо будет, а металл надо у Круса спросить…

Когда она исчезла, закрыв за собой дверь, я подошел к клетке, все еще поглядывая на исследующую комнату гиверу. Прутья имели вид, словно их перепилили бензопилой. Пол возле клетки усеивала металлическая стружка. Да, надо было крепко спать, чтобы не услышать скрежет, сопровождающий такую работу… Блин, да это же пила-болгарка какая-то!

Когда я, одевшись и даже прикрепив на всякий случай свою старую поношенную кепку-бейсболку хлястиком к ремню джинсов, пошел к дверям, Маня непринужденно поковыляла за мной. Ничто сейчас не выдавало в ней того страшного зверя, каковым она являлась, по словам знающих людей. Ну и по виденным мной зубам.

— Значит, так, — наклонился я к поблескивающему глазами созданию, — есть можно только то, что я тебе даю, понятно?

Маня неопределенно фыркнула. «Все же, — я так надеялся, — гиверы не такие уж монстры, как их описывают. Вон на летучих мышей на Земле что только не наговаривали! Может, и здесь, на Гее, местная гиверофобия?»

Илона встретила нас в столовой хмурым и озабоченным видом.

— Надеюсь, это не мы с Маней виноваты? — начал было я, но девушка меня перебила:

— Охоту придется отложить.

Глава 4

— Скажите, это нужно только королеве?

— Нет, от этого зависит жизнь еще одной женщины.

Диалог друзей

— Это как? — с подозрением спросил я, чувствуя, однако, некоторое внутреннее облегчение: ну не хотелось мне ковылять по коряжистым лесам, да еще тащить на себе тяжелую железяку, обычно называемую «ружьем». — Ты считаешь, что моя нога…

— Твоя нога тут ни при чем, — Илона говорила вроде бы мне, но я видел, что ее мысли довольно далеко отсюда. — Думаю, чтобы стрелять из окна автомобиля, тебе сильно напрягать ее не придется.

Мое внутреннее облегчение моментально сменилось сожалением: такой вариант охоты я рассмотрел бы с удовольствием…

— Мне придется уехать. — Илона немного наклонила голову. — Извини, что не могу уделить тебе внимание.

Я подковылял к девушке, заглянул ей в лицо. Она быстро взглянула на меня и отвела глаза.

— Я могу помочь?

— С чего ты взял…

— Ты хмуришься, ты закусываешь губу, ты поглядываешь на меня так, словно хочешь что-то сказать, но что-то тебе мешает… Это вопрос этики?

Илона упрямо мотнула головой и, ловко обогнув меня, стала ставить на стол тарелки.

— Что ж, — я плюхнулся на стул, который, к сожалению, не был таким мягким, как бы мне хотелось, — тогда давай завтракать, и предоставь мне чувствовать себя неблагодарной свиньей, которой, кроме как жрать, и доверить-то больше ничего нельзя.

Илона резко повернулась, стукнув кофейником о стол, ее губы уже искривились для резкой реплики, но она взглянула на меня и уселась за стол. Молча.

Маня, усевшаяся рядом с моим стулом, напротив, что-то тихо протявкала.

Я пожал плечами и кинул кусок колбасы гивере.

— Ладно, — Илона налила себе кофе, хлебнула, обожглась и, видимо, совсем расстроилась. — Дурацкий день!