Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вы говорите вздор, сударь. Да, прошло пятнадцать лет, но, поскольку вы живы, я по-прежнему ваша жена, если не перед людьми, то перед Богом.
Судорога на мгновение исказила лицо Рескатора. В этой женщине, которую он отказывался признать своей женой, он вдруг вновь увидел непреклонную молодую девушку знатного происхождения, которую много лет назад ввел в свой тулузский дворец.
Мало того, в каком-то мимолетном видении она предстала перед ним в облике светской дамы, какой она была… в Версале. «Самая прекрасная из придворных дам, – как рассказывали ему, – больше королева, чем сама королева».
В одно мгновение он мысленно сорвал с нее грубые тяжелые одежды и представил ее себе во всей красе, в свете люстр, с обнаженной белой спиной и безукоризненными плечами, с дорогим колье на шее, представил себе ее гордую осанку.
Вынести это было выше его сил.
Он встал, потому что, хотя и пытался выглядеть бесстрастным, нервы его были на пределе.
Но когда после долгого молчания он снова обернулся к Анжелике, его лицо было по-прежнему непроницаемо.
– Все так, – согласился он. – Вы действительно единственная женщина, на которой я был когда-либо женат. Но вы, однако, не последовали моему примеру и, если верить моим расследованиям, очень быстро нашли мне замену.
– Я считала, что вы умерли.
– Плесси-Бельер, – проговорил он медленно, словно роясь в своей памяти. – Я никогда не жаловался на память и вспоминаю, что вы рассказывали мне об этом своем кузене, писаном красавце, в которого вы даже были немножко влюблены. Какая необыкновенная удача – освободившись от мужа, навязанного вам отцом, к тому же хромого неудачника, воплотить мечту, столь долго лелеемую в душе.
Анжелика поднесла сложенные ладони ко рту и сокрушенно покачала головой.
– Неужели это все, во что вы поверили после той любви, которую я отдала вам? – горестно сказала она.
– Вы были очень молоды… Какое-то время я вас развлекал. И я считал, что более очаровательной супруги мне бы не сыскать. Но я никогда не думал, даже в те времена, что вы созданы для верности… Оставим это… Копание в прошлом мне представляется занятием бесплодным. Тщетно пытаться вернуть к жизни то, что сгинуло навсегда. Однако, поскольку вы сейчас заявили, что продолжаете считать себя моей женой, я вынужден задать вам в этом качестве некоторые вопросы, которые касаются скорее других, чем нас, но важность их превосходит наши собственные интересы…
Его черные брови сдвинулись, отчего глаза, которые иногда, в минуты веселья, пусть даже показного, казались почти золотистыми, потемнели. Гнев или подозрение сделало его взгляд мрачным, пронизывающим.
Анжелика миг за мигом вновь узнавала игру его лица, которая некогда так завораживала ее. «О, это он! Конечно же это он!» – говорила она себе, изнемогая от этого открытия и сама не понимая, отчаяние это или радость.
– Куда вы дели моих сыновей? Где мои сыновья?
Она, словно очнувшись, переспросила:
– Ваши сыновья?
– Мне кажется, я выразился достаточно ясно. Да, мои сыновья. И ваши тоже! Ваши сыновья, отцом которых, по-видимому, являюсь я. Старший, Флоримон, который родился в Тулузе, в Отеле Веселой Науки. И второй, которого я не видел, но знаю, что он родился: Кантор. Где они? Где вы их бросили? В глубине души я надеялся, что найду их среди беженцев, которых вы попросили меня взять на корабль. Мать, спасающая своих сыновей от несправедливости судьбы, – вот роль, за которую я наверняка был бы благодарен вам. Но ни один из подростков, оказавшихся на судне, не подходит по возрасту. И как я вижу, вы заботитесь только о своей дочери. А где же они? Почему вы не взяли их с собой? На чье попечение оставили? Кто заботится о них?..
Глава XIX
Ответить для нее означало то же, что распять себя. Еще раз подтвердить самой себе, что два веселых мальчика навсегда сгинули. Это было ее мукой, ее страданием. Она хотела спасти их от нужды, дать им положение в обществе. Она мечтала увидеть их высокими, красивыми, уверенными в себе блестящими юношами. Она никогда не увидит, как они взрослеют. Они тоже покинули ее.
Она с трудом проговорила:
– Флоримон уехал… давно… Ему тогда было тринадцать лет. Я так и не узнала, что с ним сталось. А Кантор… умер, когда ему было девять лет.
Ее ровный голос мог показаться безразличным.
– Я ждал такого ответа. Догадывался. Вот чего я не прощу вам никогда, – сказал Жоффрей де Пейрак, и от гнева на его скулах заходили желваки, – так это безразличия к моим сыновьям. Понимаю, они напоминали вам то время, о котором вам хотелось бы забыть. Вы их устранили. Вы предавались радостям жизни, любви. И даже о том из них, который, возможно, жив, вы без всякого волнения говорите, что ничего не знаете о его судьбе? Я многое мог бы вам простить, но это – нет, никогда!
Если до этого Анжелика была словно во сне, теперь она вдруг подскочила к нему, бледная как смерть.
Из всех обвинений, которые он бросил ей, это было самое ужасное и самое несправедливое. Он упрекал ее в том, что она забыла его, и это была неправда. В том, что она его предала, и это была – увы! – отчасти правда. В том, что она никогда не любила его, – это было чудовищно.
Но считать ее дурной матерью, ее, которая готова была отдать за сыновей каплю за каплей всю свою кровь! Возможно, она не была слишком ласкова с детьми, редко бывала с ними, но все равно Флоримон и Кантор всегда занимали главное место в ее сердце… Рядом с ним… И он осмеливается бросать ей в лицо упреки! Сам все годы скитался по морям, не заботясь ни о ней, ни о сыновьях, а теперь вдруг затосковал о них. Разве он вытащил их из нужды, в которую повергло невинных малюток его крушение? Сейчас она спросит его, по чьей вине гордый малыш Флоримон оказался без имени, без титулов, как какой-нибудь внебрачный ребенок или еще того хуже? Она расскажет ему, как погиб Кантор. По его, Жоффрея де Пейрака, вине. Да, по его вине. Потому что его пиратский корабль потопил французскую галеру, на которой находился юный паж герцога де Вивонна.
Она задыхалась от возмущения и невыносимой боли. Она уж открыла было рот, чтобы высказать ему все это, но тут судно подняло на огромной волне, и если бы она не ухватилась за стол, то наверняка упала бы. Увы, она держалась на ногах не так прочно, как Жоффрей де Пейрак, который был словно привинчен к палубе.
Но этого короткого мгновения ей хватило, чтобы опомниться и удержать те непоправимые слова, которые она собиралась бросить ему в лицо. Может ли она сказать отцу, что он повинен в смерти сына?
Разве судьба и без того не жестоко обошлась с Жоффреем де Пейраком? Он чудом избежал смерти, его лишили состояния, изгнали с родины, вынудили стать скитальцем, он потерял все свои права, кроме тех, которые смог завоевать шпагой.
Он стал совсем другим человеком, закаленным беспощадным законом, диктующим, что человек должен убивать, чтобы не быть убитым самому, – так что же теперь возмущаться им? Это она, Анжелика, была настолько наивна, что проливала слезы над своей несбывшейся мечтой. Жестокая жизнь требует иного. За эти годы он перенес столько горя, зачем она будет добавлять ему еще, говорить, что он погубил их сына?
Нет, она не скажет ему этого. Никогда! Но как бы невзначай расскажет то, что он, похоже, не хочет знать. Сколько слез пролила, какой ужас пережила юная, не знающая жизни жена, повергнутая в нищету и забвение. Она не расскажет ему, как погиб Кантор, но расскажет, как он родился в тот самый вечер, когда пылал костер на Гревской площади, и как несчастна она была, как шла холодными улицами Парижа, толкая впереди себя тачку, откуда выглядывали посиневшие от холода круглые личики сыновей.
Тогда, возможно, он поймет. Он осуждает ее потому, что не знает ее жизни.
Но когда он все узнает, неужели он останется таким же бесчувственным? Неужели ее слова не смогут разжечь искру, которая, возможно, еще теплится под пеплом в сердце, оплакавшем столько потерь? В сердце таком же разбитом, как и ее.
- Анжелика. Путь в Версаль - Голон Анн - Прочее
- От Петра I до катастрофы 1917 г. - Ключник Роман - Прочее
- Бунтующая Анжелика - Голон Анн - Прочее
- Полвека без Ивлина Во - Ивлин Во - Прочее
- Тайна девичьего камня - Майкл Мортимер - Прочее
- Древние Боги - Дмитрий Анатольевич Русинов - Героическая фантастика / Прочее / Прочие приключения
- Теремок. Сказка на новый лад - Анжелика Райская - Прочие приключения / Прочее / Русская классическая проза
- The Grail Quest 2 - Vagabond - Bernard Cornwell - Прочее
- Наследник рода Раджат - 7 - Игорь Кольцов - Прочее
- Путешествие к динозаврам - Джеральд Даррелл - Прочая детская литература / Зарубежные детские книги / Детские приключения / Прочее