Ночь Патриарха - Эрика Косачевская

Бывший истопник оказался исполнительным, ответственным работником, преданным до фанатизма Патриарху. И когда умный стервец Бажанов сбежал за границу, прихватив для своей безопасности компрометирующие вождя документы, стал вопрос, кого взять вместо него на место личного секретаря Патриарха. К тому времени Поскрёбышев успел проявить свои лучшие качества, и его решили взять для пробы. А он оказался совсем не глупым, стал понимать желания вождя с полуслова, а главное, терпеливо и спокойно переносил его неуравновешенный характер.

И вот теперь бывшего истопника, а впоследствии личного секретаря вождя — Поскрёбышева, еврейскую жену которого отправил в лагерь сам Патриарх ещё в 1938 году, Берия обвинил в связях с сионистами. А самое скверное, что верного секретаря посадили не на Лубянку, а во внутреннюю тюрьму ЦК. С Берией Патриарх как-нибудь бы договорился: старый развратник знает, что у вождя есть на него дело, и этого мингрела можно в любой момент отправить за решётку, как обыкновенного насильника, растлителя несовершеннолетних девочек, а также как убийцу председателя ЦК Армении Ханджяна, которого он пристрелил ещё в 1934 году. Все документы, свидетельствующие об этом, лежат в личном сейфе вождя, и Берия знает, что тот при надобности даст им ход.

А с Маленковым не получается. Сам Патриарх когда-то позаботился о том, чтобы партия стояла выше всех властных структур, и теперь он, потеряв безусловный контроль над Центральным Комитетом, вынужден пожинать плоды этого устройства. Он создал властную пирамиду, управляемую из одной точки, и потеря места на верхней точке пирамиды будет означать потерю абсолютной власти со всеми выходящими из этого последствиями.

Но он не из тех, которые сдаются так просто. Желание семейных радостей и покоя — это только минутная слабость, у него ещё достаточно сил, чтобы справиться с этими предателями. Патриарх чувствует, как они в страхе сплотились против него. А тайные агенты донесли, что этот идиот Поскрёбышев уже даёт показания о том, что вождь занимается своим любимым делом: тасует списки — кого на расстрел, кого в исправительно-трудовой лагерь, а кого на высылку.

Засуетились подонки! Нужно дать всем этим ничтожествам бой, как поётся в песне, «последний и решительный». Но Патриарх опять почувствовал, что ему не очень хочется ввязываться в новую драку, не хочется ещё одного публичного подтверждения своего всевластия. Он предпочёл бы тепло, покой, чтобы сидеть у горящего камина, а на ковре у ног возились бы внуки, чтобы кто-то принес горячий крепкий чай с лимоном и участливо спросил, как он себя чувствует. Ему надоело угрюмо вслушиваться по ночам в бесконечный вой весеннего ветра, раскачивающего за тёмным окном голые деревья.

Снова заныло в печени. Здоровье уже не то, и никакой властью, ни за какие деньги не купить ни здоровья, ни молодости, ни бессмертия. Столько сил потрачено для достижения вожделенного всевластия, и грустно думать, что поступь времени неумолима, а смерть равняет всех — и великих властителей, и жалких рабов.

Как хорошо вождь понимал дряхлеющих диктаторов, которые мстили остающимся жить на земле… Как они смеют жить, эти жалкие презренные людишки, когда его уже не будет? Мелкие ничтожества, прах под его сапогами, они останутся, будут пить это чудесное вино — Патриарх посмотрел на свет бокал с вином, светящимся чистым рубиновым цветом — будут есть нежный шашлык из молодого барашка, ласкать красивых женщин!

Вождь бесился от этих мыслей. Он чувствовал, как изменилось настроение его приближённых: они уже не так боялись его, как прежде. И за всем этим стоял хитрый лукавый Берия, который проделал с ним такую же штуку, как он в свое время с Лениным. Этот мингрел подчинил себе полностью МВД, расставив на всех постах преданных лично ему людей. Ах, бестия! А что он, Патриарх, без МВД, если даже не уверен, что его поддержат ЦК партии и армия?

Это очень плохо, что Берия и Маленков сдружились. Что-то он, вождь, в этом деле недоглядел. До сих пор ему удавалось манипулировать органами безопасности и партийным аппаратом, ловко стравливая их, противопоставляя друг другу. Нужно принять срочные меры, чтобы разбить эту дружную парочку.

Как он ловко в своё время расправился с Жуковым, которого — победителя в Великой отечественной войне — обожал народ и уважали на западе. А он, великий вождь, Верховный главнокомандующий армии-победительницы Европы, оказался задвинут на второй план! Он вычислил, что именно Жуков легко может стать той фигурой, которую партийная номенклатура захотела бы видеть на месте Патриарха. И тогда Жуков был снят со всех постов и назначен вначале начальником Одесского военного округа, где он по заданию партии успешно боролся с процветающим там бандитизмом. Затем этого полководца отправили с глаз ещё подальше — в Свердловск, тоже начальником военного округа.

Боялись, что за своего любимца заступится армия, но никто даже не вякнул. Видно не забыли, как вождь поступает с теми, кто поднимает против него голос. Вспомнили и Тухачевского, и Якира, и прочих. Сменить бы и этого военного министра Василевского, отправить на Лубянку, а то еще лучше в Сухановку, где тот уже точно сгинет без следа. Но у него нет твердой уверенности, что его поддержит Политбюро, и вождь в очередной раз подумал, что пожинает плоды придуманного и созданного им самим властного устройства.

Он чувствует, как эти презренные мерзавцы сплотились между собой в страхе перед ним. А идти ва-банк, как делал прежде, он уже не мог — не хватало смелости, решимости. Уже не было в его взгляде прежней твердости, а в тихом голосе скрытого холодного металла, от которого бравые генералы обмачивали штаны.

Как долго он шел к этому, всё терпел, не высовывался, когда этот наглый Троцкий с чисто еврейским желанием всюду быть первым, даже в мелочах, всё время подчёркивал свое превосходство, образованность перед ним, «недоучившимся семинаристом», выгнанным из семинарии за грабёж, не обладающим ораторским талантом, не умеющим, как этот выскочка, быстро и уверенно формулировать свои мысли, да ещё и говорящим с чудовищным грузинским акцентом, от которого он пытался избавиться всю жизнь.

Ну что же, он, «великий вождь», не учился во всяких там классических гимназиях и университетах, не изучал риторику, иностранные языки. Он и с русским языком впервые столкнулся только тогда, когда поступил в Духовное училище. Зато он прошел жестокую школу уличного детства, где право на жизнь решалось не столько кулаками, сколько умением постоять за себя. Все боялись связываться со вспыльчивым бешенным Сосо, потому что знали — этот тщедушный сухорукий мальчишка способен в любой момент взяться за нож.

У него никогда не было дома, куда можно было бы придти, расслабиться, отойти душой. Мать его не любила, жестоко била в детстве по поводу и без повода, срывая на мальчике безысходное отчаяние своего положения. Всё отягощалось ещё и тем, что маленький Сосо страдал энурезом и почти до 6 лет писался по ночам в постель. Как-то, будучи уже у власти, вождь спросил мать:

— Почему ты меня в детстве так сильно била? Ты не знала, что это была болезнь и меня нужно было не бить, а лечить?

— Я не знала, что это болезнь, — ответила мать. — У тебя был такой вредный характер, и я полагала, что ты делаешь это мне назло. А ты знаешь, как у нас было трудно с водой…

Очевидно, мать считала сына — свидетельством её греха, виновником позора. Она потому и хотела посвятить сына Богу, чтобы Сосо, став священнослужителем, замолил перед Господом её грех. Мать пыталась приучить сына ежедневно молиться вместе с ней, но подвижному мальчишке было трудно стоять на коленях. А после того, как он попросил у Бога настоящую удочку и Всевышний не выполнил его просьбы, а даже сделал наоборот — допустил, чтобы мать переломала те самодельные удочки, которые у него были, он тогда очень обиделся на Бога, перестав верить в Его справедливость. Он ещё в детстве понял, что на милость Бога рассчитывать безнадежно — если чего-нибудь хочешь добиться, то нужно рассчитывать только на самого себя.

Отец, по существу отчим, упрямого, колючего пасынка ненавидел. А настоящего отца Сосо никогда не знал. Но кто-то же дал матери приданное, чтобы она, беременная, смогла выйти замуж за этого никчёмного кинто? Кто-то помог отчиму, вечно пьяному, жестоко избивающему жену и сына, устроиться подальше от дома — в Тифлисе на должность городового? Кто-то оплачивал учение Сосо сначала в Духовном училище, а впоследствии — в Духовной семинарии?

Биография не из лучших, но он, великий вождь страны, сам себе сделал отличную биографию. Теперь она выпущена отдельной книжкой, и её, как классику, изучают в школе. А чтобы спрятать не стыкующиеся концы, пришлось хитроумными действиями изъять из архивов все документы, якобы для того, чтобы написать более полное изложение жизненного пути Патриарха. Его преданный секретарь — покойный Товстуха добросовестно выполнил поручение. Теперь пусть ищут истину. А он предусмотрительно указал в анкете неверно день и год рождения на случай, если где-то сохранились косвенные документы.