Камни, веер, два меча (СИ) - Форра Александр

Одна из девушек громко хмыкнула и, взмахнув расписанным фиалками веером, пошла прямиком к воротам. Я еле успел встать перед ней и осуждающе покачал головой.

— Госпожа, не спешите!

— Ой, перестань, они до вечера будут раскланиваться с гостями перед тем как войти. Я устала стоять в толпе и просто подожду всех внутри.

— Каму не одобрят, — ответил я строго.

Девушка фыркнула.

— Да нужен каму ваш захолустный городишко…

Вокруг воцарилась тишина. Я оглянулся, позади нас стоял брат с женой. Гости собирались войти вслед за молодоженами. Было понятно, что только что сказанное услышали все стоящие поблизости. Девушка спрятала покрасневшие щеки за веером и, развернувшись, нырнула в толпу. Я посмотрел ей вслед и хмыкнул:

— Какая милая девушка.

— Это Юко, дочь прорицателя! — ответил Ичиро и приглашающим жестом показал на ворота. — Входи, Атари! Будь гостем в нашем доме, брат!

Молодожены поклонились, и я склонился в ответ:

— Как я могу, Ичиро, каму будут недовольны, не увидев хозяев прежде гостей.

— Тогда мы войдём, — ответил брат к радости окружающих.

Ханако взялась за одну часть ленты, загораживающей проход, Ичиро за вторую, они потянули и дверь открылась. Молодожены шагнули внутрь, следом вошли родители, а за ними и я. Спустя несколько мгновений за нами хлынули все остальные.

Гости остановились в центре двора, окружив молодую пару пестрым кольцом разноцветных одежд, и затихли. Молчание повисло на миг, другой, а потом все разом вздохнули — в ворота вошел прорицатель.

Высокий худой мужчина прошел через двор ни на кого не глядя. Он не заинтересовался красочной резьбой вокруг окон, кружевными лентами, украшающими семейное дерево. Седая борода прорицателя топорщилась под внезапно налетевшим ветерком, но он не обращал внимания даже на это. Он прошел к молодоженам — гости почтительно расступились — вытащил из-за пояса черный отрез ткани и расстелил его прямо на траве. Черный квадрат посреди ещё зеленой травы и желтых листьев смотрелся чужеродным, лишним. Не спасал даже белый восьмиугольник посреди ткани. Прорицатель так же бесстрастно отвязал от пояса мешочек, в котором глухо брякнули камни, сунул в него руку и наконец поднял глаза.

— Вы хотите задать мне вопрос? — спросил он у Ичиро и Ханако.

По лицу молодоженов разом пробежала тень. Они не хотели. А кто бы захотел? Знать судьбу наперед не всегда приятно. Точнее, редко. Скорее, никогда… Но не нарушать же из-за этих опасений тысячелетние традиции. Брат и не стал нарушать:

— Я задам вопрос! Коснется ли счастье нашей семьи под этим кровом? — спросил он.

Прорицатель кивнул и вытащил из мешка кулак, в котором были зажаты камни. Помедлил мгновение, а потом резким движением бросил камни на гадальное полотно. Серые многогранники, лоснящиеся от многолетних прикосновений человеческих рук, посыпались на черно-белую ткань. Многогранные булыжники, расчерченные неяркими рисунками. Гадальные камни.

Мой взгляд приковал один из них — тоже восьмиугольный, он лежал почти по центру белого восьмиугольника, нарисованного на гадальном полотне. Белой спиралью кверху. Я посмотрел на гостей. Напротив я увидел Юко. Она внимательно смотрела на действия отца, беззвучно что-то шептала и шевелила в воздухе пальцами, словно перебирала невидимые предметы.

Прорицатель встал на колени, повел ладонью над камнями, вздохнул, потом скупо улыбнулся и ответил:

— Люди под этим кровом будет счастливы. Берегитесь весенних ветров и держите друг друга за руки, тогда судьба будет благосклонна к вашей семье.

Прорицатель поднялся и, кажется, собрался уходить, но вдруг его словно пронзила молния. Он рухнул обратно на колени и замер в неестественной позе. Низким гортанным голосом он громко и чётко произнес:

— Слушайте, люди! Тар Ямата ушел. Три дня ожидания наступили. Благословенный арантар выслал наместника беречь трон.

Кто-то среди гостей воскликнул: «Что же теперь будет!» Ханако всхлипнула и схватила Ичиро за руку. Тот мрачно покачал головой. Прорицатель тем временем пришел в себя. Огляделся, скатал в рулон гадальное полотно, сунул его за пояс, встал и медленно пошел к воротам, не сказав больше ни слова.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Тар умер. Это недобрый знак. Знак смерти на свадьбе, — зашептались за его спиной гости. — Что ж за горе!

Прорицатель резко обернулся и выкрикнул:

— Побойтесь каму этого дома и придержите языки! Какой недобрый знак! Все живут и умирают, в этом нет никаких знамений!

Отец переглянулся с матерью Ханако и они отошли в сторонку. Рядом сразу возникли мрачные люди в серых, не для праздничного дня одеждах. Тихие переговоры — и вот люди в тёмном, коротко поклонившись, скрылись в пестрой толпе. Они шли мимо нарядных людей, останавливаясь то тут, то там, и количество гостей на глазах начало редеть. Всхрапнул чей-то конь за воротами.

И тут ёкай меня дёрнул за язык:

— Прорицатель, я хочу задать вопрос.

— Ты услышишь на него ответ, — ответил тот и снова расстелил на земле черно-белое полотно — прямо там, где стоял. — Спрашивай, Атари, сын рода Уканто.

— Я служу син-тару Ямата, и после темных вестей о кончине старого тара сегодня же вечером направлюсь в столицу. Что меня ждёт?

Прорицатель встал на колени, закрыл глаза, запустил руку в мешок. Бросил камни на полотно, провел над ними ладонью и ответил:

— Вопрошающий покинет это торжество и отправится в путь, который приведёт его к собственной свадьбе.

В толпе раздались смешки. Гости были рады на миг позабыть о недобрых новостях. Только стоявшая напротив Юко нахмурилась, окинула меня быстрым взглядом и буркнула: «Да кто ж за него пойдет?» Смех усилился, а девушка испуганно вскрикнула и закрыла рот руками. А её отец, все еще не открывая глаз, собрал с полотна камни в горсть и снова бросил. Мгновение он молчал, а потом сказал:

— Вопрошающая разделит с Атари Уканто его дорогу и поймет в конце пути, что никому не уступит место рядом с ним.

***

— Да! Будь! Он! Проклят!

Удар, еще удар, звон бьющейся посуды. Из дома выбежала перепуганная служанка, но отец знаком отослал ее.

— Мой! Длинный! Язык!

Глиняные черепки разлетелись по камням двора, легли узорами среди опавших листьев. Сможешь прочитать этот расклад, отец? Я все ждала, когда же он схватит меня за руку. Вот он поднялся с подушек, скинул с плеч теплое покрывало. Вложил в мои пальцы последнее блюдце, еще остававшееся целым. Жалобно звякнув о стену, оно раскололось надвое.

Вот сейчас отец скажет, как всегда: «Я знаю, что ты чувствуешь, Юко».

Нет.

Он печально посмотрел на чайник с остатками чая на низком столике. Похожий на раскрытый веер желтый лист упал отцу на плечо. Мне хотелось кричать. Вместо этого я спросила тихо:

— Что будет, если я откажусь?

Отец повел глазами в сторону дома. Вон из того окна маме нравилось смотреть на двор, усыпанный золотистыми листьями. Когда она была жива…

— Ты знаешь. Сначала обстоятельства будут давить на тебя, а если справишься, ударит по тем, кто рядом, — ответил отец, прорицатель-мастер. Прорицатель-изгнанник.

Помолчав, он добавил:

— Это мой последний урок, девочка. Дальше ты сама.

Я сжала в кулаке камень ключей. Первый из моего собственного гадательного набора и последний, вырезанный под отцовским кровом. Бросить бы его туда, в листья и черепки. Только вот я и так знаю, что выпадет. Черный ключ выпадал уже семь раз.

— Как, ты сказал, его зовут?

— Атари. Атари Уканто. Ты так и не прижилась в Тансю, Юко. Имена сыновей владетеля…

— И не приживусь!

Коричневый черепок хрустнул под ногами. Я присела обратно за столик, обняла озябшими ладонями чайник. Атари, «кинжал». У моего горла! На языке осталось горькое послевкусие, будто бы «сосновые иглы» в этом чайнике заварили позавчера.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Мы выезжали ранним утром, отец настоял на том, чтобы мы присутствовали до окончания свадьбы. Светало, туман с реки тёк по ногам лошадей. Атари был громок и многословен. Я молча слушала о столице таррана Ямата, Торико. О господине моего жениха, Торне Ямата. О приближенных усопшего тара. Снова учить незнакомые имена, врастать в новую жизнь. Мне хотелось, чтобы Атари замолчал.