Земляноиды - Саяка Мурата

бы только обрадовалась. Но Юу, скорее всего, ещё не готов к эякуляции, о которой нам рассказывали в школе. И его тело пока не вырабатывало ни капли той жидкости, что так бурно извергалась из Игасаки-сэнсэя.

Покорно выполняя капризы Фабрики, взрослые приходят в шок от собственных детей, которые их капризам не подчиняются. Получив статус «взрослые», они живут под наркозом – забыв, какой была их жизнь до того, как этот наркоз ввели. И когда они скандалят и кричат на нас, как безумные, я-то знаю: все они заколдованы.

* * *

Всю ночь я провела в кромешном мраке без сна, пока не пришёл рассвет.

А затем дверь распахнулась, и в амбар ввалились мои родители с сестрой, нагруженные сумками и чемоданами. Они схватили меня за локти и заставили встать.

– Мы уезжаем!

В небе только начинало светлеть. Я хотела спросить, где Юу, но знала, что мне всё равно не ответят.

В амбар меня притащили босиком, и мои ноги почернели от грязи.

– Эй! А обувь?! – крикнула я.

Вместо ответа в меня полетели мои чёрные мокасины.

Перепачканы были и колени, и бёдра. Обычно папа из себя выходил, если кто-нибудь лез в машину, не отряхнувшись как следует. Но сегодня он своими руками затолкал меня в салон, не проронив ни слова.

Мама с сестрой уселись на заднем сидении, зажав меня с обеих сторон. Покуда машина не тронется, я ещё могу убежать, решили они – и вцепились мне в локти так, что кости заломило от боли.

Когда машина тронулась, я бросила последний взгляд на своё родовое гнездо. И даже заметила чью-то фигуру в окне, но чью именно – разобрать не успела.

Мы долго неслись по шоссе. Потом сестрица запищала, что ей нужно в туалет, и мы заехали на сервисную стоянку.

– Я тоже хочу в туалет, – сказала я.

– Только смотри, без фокусов… Даже не думай! – предупредила мама. И, проводив меня до самой кабинки, замерла в ожидании под дверью.

Запершись изнутри, я тут же скинула обувь. В голове у меня проносились воспоминания о том, как когда-то мы с Ётой и другими детьми играли в сокровища. Каждый должен был спрятать какое-нибудь сокровище – ракушку или диковинный камешек – так, чтобы все остальные подольше его искали. Лучше всех прятал сокровища Юу. А я – лучше всех находила.

Ещё утром, когда обувалась, я почуяла что-то странное. И теперь, как только скинула обувь, вытащила стельку из мокасина.

Чутьё не обмануло меня. Я нашла твоё сокровище, Юу. То, что ты спрятал сюда ещё прошлой ночью.

ОБРУЧАЛЬНАЯ КЛЯТВА:

1) Не держаться за руки ни с кем другим.

2) Не снимать кольцо даже на время сна.

3) Выживать, чего бы это ни стоило.

Клянёмся!

Нацуки Сасамото

Юу Сасамото

Эту клятву мы дали друг другу, когда поженились. Целый год Юу хранил этот листок как самое ценное сокровище. И, как видно, уже вчера на самом краешке приписал: «Помни: ты обещала!»

Прижимаясь лопатками к двери уборной, я бесшумно осела на корточки. По другую сторону моих век зияла кромешная мгла. Я чувствовала Юу в себе – там, где наши внутренние органы соединились, – и это чувство не исчезало. Я проваливалась во мглу по ту сторону век, и эта бездонная мгла была такого же цвета, что и Открытый Космос, в котором мы с Юу утонули ещё вчера.

Время шло, а я всё вглядывалась в эту мглу, еле сдерживаясь, чтобы не закричать.

Глава 3

По моей лодыжке как будто что-то ползло. «Жук?» – подумала я и глянула вниз. Оказалось, развязался шнурок у кеда. Но руки были заняты целой кучей пакетов из супермаркета. Опускать их на землю ради такой ерунды, а потом опять собирать? Это уж слишком, решила я и зашагала дальше, похлёстывая шнурком по асфальту. Благо шагать уже оставалось совсем чуть- чуть.

Многоэтажка, в которой я обитаю теперь, расположена возле станции, в каких-то пятнадцати минутах ходьбы от дома моего детства.

Замуж я вышла три года назад, когда мне стукнуло 31. Тогда же родители и уговорили нас с мужем снять квартиру именно здесь. Я сперва была против: мотаться на работу в Токио со станции «Мирáй Нью-Таун»[26] – не ближний свет, да и после моих холостяцких депрессий хотелось сменить обстановку. Но теперь привыкла: как ни крути, это очень удобно, когда и станция, и все нужные магазины находятся буквально за углом.

Минералку могла бы заказать, как обычно, по интернету, ругнула я себя на ходу, перехватывая пакеты поудобнее. Так нет же – повелась на распродажу, схватила аж две бутылки, вот теперь и страдай…

Поутру ветерок с балкона казался прохладным, и я накинула плащ, в котором теперь изнемогала от пота. Хотя октябрь уже начался, солнце припекает почти по-летнему.

– Я дома! – кричу я, заходя в квартиру. Муж возится на балконе с цветами. Услышав меня, он выглядывает из-за шторы и приветливо машет рукой.

– Наш толстяк совсем пересох! – сообщает он.

– Ну этот можно не поливать до самой весны. Я читала, что к зиме он сбрасывает все свои листья и засыпает, а весной отпускает новые.

– Что, серьёзно? Ох уж эти растения! Просто инопланетяне какие-то…

Мой муж – человек простодушный и впечатляется от чего угодно. Слушая мои объяснения, он склоняется перед цветком, как перед бюстом какого-нибудь героя, и с почтением трогает толстый стебель.

– Это что! Ты бы видел, какие растения в Акисине, – продолжаю я. – Такие буйные, словно хотят тебя проглотить… Не будешь их вовремя подстригать – пиши пропало: матушка-природа отвоюет обратно и твой дом, и все твои поля с огородами!

– Обожаю слушать твои истории про Акисину, – отзывается муж. – У меня-то все предки из Токио. В трёх поколениях! И для меня всё это и правда звучит как фантастика. Да… было бы здорово когда-нибудь туда съездить.

При этом он вовсе не льстит – ему и правда нравятся мои истории. Вернувшись с балкона, он глядит на меня с восторгом.

– Вспомни ещё что-нибудь! Недавно ты упомянула какую-то комнату с шелкопрядами… И что же там было?

– Ну, я сама не видела, только слышала от дядюшки… В общем, когда дядюшка Тэруёси был маленьким, взрослые задумали разводить шелкопрядов. В тесной комнатке на втором этаже. Поначалу их держали там в бамбуковых корзинах и кормили листьями шелковицы. Но росли они ужас как быстро, а размножались ещё быстрей. И уже очень скоро по всему огромному дому ползали жирные мохнатые гусеницы…

Муж слушает меня зачарованно, как ребёнок, которому рассказывают волшебную сказку. Заражаясь его любопытством, я уже к середине рассказа начинаю верить, что даже эта дядюшкина история случилась не с ним, а со мной, – и с азартом выуживаю из памяти новые и новые приключения.

– А ещё, говорят, в Акисине каждой весной покупали по пять молодых курочек. И два или три года выращивали в курятнике, чтобы те несли яйца. А потом бедняжкам сворачивали шею – и поедали