Солнце в ночном небе - Анна Данилова

Меликсер проехала мимо старинной башни с часами – самого сердца города – и, словно прощаясь с ее ночным бледным лунным великолепием, покатила по улице в сторону дома.

Автоматические ворота впустили ее в маленький садик, она проехала по дорожке несколько метров и свернула в гараж.

Окна дома были темные – русские гостьи спали. Меликсер вошла, заперла дверь и включила свет в передней. Неужели ее спокойная и уединенная жизнь, которой она так дорожила, закончилась с приездом этих девушек? Как они будут жить втроем? Уживутся ли? Девушки из другого мира, из России, о которой Меликсер так мало знает...

Люлита сказала, что Меликсер должна заботиться о них так, как если бы они были ее сестрами. А это значит, что они должны чувствовать себя здесь как дома – спокойно, уверенно.

Меликсер достала из шкафа два купальных халата и развесила их в ванной комнате. В кухне открыла холодильник, чтобы посмотреть, сможет ли она из того, что привезли русские гостьи из пансиона, приготовить завтрак. Получалось, что вполне. Что они предпочитают: кофе или чай? Конечно, в России имеют смутное представление о турецком чае, предпочитают английский. Но для Меликсер самым любимым напитком был все же турецкий чай. Пусть и не такой ароматный, как английский (хотя откуда в Англии чай? Вероятно, речь идет о бывших колониях Великобритании), зато вкус его для Меликсер всегда будет напоминать о доме, о Стамбуле, о маме...

Два чайника: один с кипятком внизу и с заваркой наверху, такое вот сверкающее никелированное чудо, пышущее жаром. Крепкий, темно-оранжевого цвета, в прозрачных фигурных стаканчиках, чай. Вероятно, они никогда не пробовали подобный чай, так пусть узнают его вкус.

Меликсер расставила на кухонном столе чайники, стаканчики, сахарницу.

Что ждет ее завтра? Как ей вести себя, если ей зададут вопросы, с которыми девушки не решились обратиться к Люлите? Она должна оставаться предельно вежливой – это непременное условие Люлиты.

Люлита. Как же она нервничала сегодня! Была белая, как мел. Но какая выдержка... Ульрика бы ее похвалила.

Меликсер посмотрела на часы – время подходило к четырем. Может, ей все-таки удастся немного поспать?

Она поднялась к себе наверх, разделась, сняла все украшения и встала под теплый душ. Вода словно смывала с нее все впечатления последних прожитых часов, сомнения, страхи... Она вышла из ванной комнаты успокоенной и поняла, что хочет спать. Это было спасением.

Она выключила лампу, забралась под одеяло и закрыла глаза.

– Алиосман, – прошептала она. – Какое красивое имя...

15

Утром Валентина с трудом вспомнила, где она находится. Спальня, в которой они провели ночь, представляла собой яркий контраст со скромной, хотя и чистой, комнатой пансиона. Просторная комната с красивой мебелью, двумя французскими, до полу, окнами, пышным ковром под ногами, камином.

– Красивая спальня, – услышала Валентина голос Ольги. Подружка лежала рядом под своей периной с открытыми глазами и оглядывалась. – Если бы мне кто-то сказал, что я проведу Рождество в таком роскошном доме, буду спать в такой сногсшибательной спальне, не имея представления, что нас ждет в следующую минуту, я бы не поверила. Все, что происходит сейчас с нами, – не в моем характере. Ведь я – очень осторожный человек! У меня такое впечатление, Валя, словно мы с тобой куда-то летим. С невероятной скоростью. И кто-то очень умело управляет нами. Ход событий – это чей-то хорошо спланированный сценарий, в результате которого мы все же оказались в этом доме, и, как мне кажется, это наш последний приют здесь, в Германии... Не думаю, что завтра явится фрау Люлита и предложит переехать нам в какое-нибудь другое место.

– А я уже ни о чем таком и не думаю. Представления не имею, что с нами будет в следующий момент. И если бы я точно не знала, что тот мужик, который свалился с лестницы в пансионе, действительно мертв, можно было бы в самом деле решить, что все спланировали... Но разве можно было точно знать, что этот человек после падения с лестницы умрет?

– Но он умер. И именно в тот момент, когда грохнулся с лестницы.

– Постой... Ты хочешь сказать...

– ...что до этого момента он был жив. Я же трогала его за руку, она была теплой. То есть предположить, что с лестницы кто-то специально сбросил уже труп, невозможно.

– А вдруг его кто-то разыскивает?

– Валя, мы не должны об этом думать! Я понимаю, случилась страшная история, и в нашем присутствии... То есть в тот момент, когда мы находились в пансионе, там умер человек. Произошел несчастный случай. Но мы-то здесь ни при чем. Он сам поднимался по лестнице, сам упал и сам разбился. И даже предположить, что ему в этом кто-то помог, в чем я сильно сомневаюсь... то, опять же, мы к этому не имеем никакого отношения. Мы спали! Поэтому, чтобы не забивать себе голову всякими нехорошими и опасными мыслями, способными испортить настроение и вызывать постоянное чувство тревоги, мы должны об этом ночном происшествии просто забыть. К тому же я лично испытываю чувство искренней благодарности к Люлите и Меликсер, которые избавили нас от последствий этого несчастного случая.

– Оля! Я потрясена твоим холодным умом и способностью все так расставлять на свои места. Что это – врожденное желание избавить себя от негативных переживаний или...

– Инстинкт самосохранения, – Ольга натянула перину до самого подбородка. – Больше ничего! А еще я испытываю ни с чем не сравнимое чувство, которое прежде мне не было знакомо. Как бы это помягче выразиться... Азарт. Драйв, что ли... Короче, мне стало нравиться наше положение. Полная неразбериха, тени опасности, которые витают повсюду, где бы мы ни оказывались... И – совершеннейшая неизвестность. К тому же все это преподносится нам с грифом «Привет от Симы». Симы, твоей тетки, которая вроде бы умерла. Утонула. Я ужасно заинтригована! Попади мы в лапы к каким-нибудь бандитам, понятное дело, я бы сейчас с тобой так не разговаривала, а ревела бы где-нибудь в подвале со связанными руками и ногами и кляпом во рту. Но мы с тобой живем в красивом доме...

– Живем! Скажешь тоже! Только переночевали. Может, говорю же, уже сегодня вечером нас попросят отсюда?

– Валя, мы с тобой живем в красивом доме, – упорствовала, размечтавшись, Ольга, – за нами ухаживают, как за дорогими гостьями, нас от всего оберегают, с нас, если хочешь, пылинки сдувают... Нам дают деньги!

– Вот это-то меня и настораживает больше всего.

– А я уже начинаю склоняться к мысли, что твоя тетка действительно жива, что она не так давно разбогатела – скорее всего, вышла удачно замуж, сменила фамилию и теперь находится со своим, думаю, немецким мужем где-нибудь в Африке, развлекается на всю катушку. Для полного счастья ей не хватало встречи с дорогими родственниками, с племянницей к примеру, вот она и попросила у своего мужа разрешения на твой приезд. Но, поскольку они в настоящее время находятся не в Германии, а где-то очень далеко, она и поручила Люлите встретить нас, позаботиться...

– Если все так, как ты говоришь, тогда почему она до сих пор не позвонила?

– Значит, она действительно где-то очень далеко, в горах например.

– Ты вот говоришь, что ей для полного счастья не хватало встречи с родственниками. Но тогда почему же она не пригласила сюда свою сестру, мою маму?

– Да потому, что между ними, насколько я понимаю, всегда были сложные отношения. И твоя тетушка была при вас вроде как приживалка. А это не очень-то приятно, сама понимаешь. И именно этот факт мог сделать сестер чужими. Возможно, Сима чувствовала себя крайне униженной, живя с вами.

– Но мы же ей все прощали! Она жила, как хотела, ни в чем не имела отказа!

– В том-то все и дело. Она понимала, что ее жалеют, убогую, сирую...

– Оля!

– Теперь же, когда у нее все есть, ей непременно хочется, чтобы кто-то из ее прежнего окружения это увидел и оценил, чтобы все ее близкие наконец поняли, что и она чего-то стоит и тоже может жить достойно... Что ее любят, наконец!

– Ты все правильно говоришь, но если она действительно испытывает такое чувство и ей хочется, чтобы ее увидели в новом качестве, в роли счастливой женщины, то первой, кого она должна была захотеть увидеть, оказалась бы моя мама. Я не могу назвать это соперничеством. Но мне кажется, что нечто похожее между ними было, прослеживалось. И продемонстрировать, насколько она поднялась в социальном плане, Симе бы захотелось и перед моим папой. Она всегда считала, что он хоть и молчит, но в душе презирает ее, а потому она должна была бы пригласить их, моих родителей, а уж в последнюю очередь – меня. Но она-то почему-то выбрала меня. Свою племянницу.

– К тому же, – продолжила ее мысль Ольга, – она зачем-то сочинила историю о своей гибели...

– Вот именно! Зачем? Это единственный вопрос, на который я никак не могу найти ответа. Я понимаю, если бы она, к примеру, была преступницей и ей бы не хотелось, чтобы ее преследовали... Поэтому она меняет свою внешность, фамилию, место жительства и все остальное... Но моя тетка – не преступница, хотя и человек, явно склонный к авантюризму. Оля, я запуталась. И вообще, что-то есть хочется... Кажется, мы вчера привезли сюда все продукты из пансиона. Интересно, Меликсер здесь?