Твоя смерть тебя спасет - Лена Валевская

но вот как?

А тут еще и солнце окончательно закатилось за дома и горизонт, и деревня тонула тоже, но уже в сумерках. И к проваливающейся волшебным образом под ногами земле добавлялась полная темнота. Ведь в деревне нет ни единого фонаря, как и в принципе электричества.

Вот теперь, Марья, можешь паниковать по-настоящему…

— Давай руку!

Боянка, неведомо как очутившаяся рядом, сверху вниз протягивала свою ладонь. Я, недолго думая, ухватилась за нее и отчаянно заработала ногами. Подпрыгивала, наваливалась животом на дорогу и тут же тонула опять, потому что жидким киселем для меня становилась любая поверхность земли.

— Да что же это? Тебя земля вообще не держит? — изумлялась травница, всеми силами пытаясь вытянуть меня наверх.

«Трясина» не сдавалась, мы с Боянкой тоже.

И вдруг почва выплюнула мое тело, как капризный ребенок несъедобную конфету. Боянка не удержала равновесья, завалилась спиной в пыль и утянула за собой меня. Какое-то время мы лежали рядом, пытаясь отдышаться и не веря, что страшное приключение позади. Затем Боянка поднялась на ноги, отряхнула платье. Я последовала ее примеру. Ноги дрожали, сердце колотилось от пережитого ужаса, а руки в суетливом волнении схватили на ручки ведра. Вот только за водой к колодцу я уж точно не пойду. Хватит с меня.

— Признайся, ты какая-то нечисть? — спросила травница, повернув ко мне голову и уставившись пристальным, укоризненным и слегка разочарованным взглядом.

Я бы тоже разочаровалась, окажись мои гости, которых приютила со всем гостеприимством, с каким-то нехорошим подвохом.

— Я человек, — обреченно отозвалась я. Список людей, которые меня в чем-то подозревают, только что пополнился новым именем.

— Тогда колдовство? — не унималась Боянка. — Проклятие? Это тебя твой муж так?

Я отпустила ведра и показала руку с кольцом. Горько усмехнулась:

— Это цепь моя. Дальше определенного расстояния отойти от него не могу. Но чтобы было вот так — я сама не знала. Впервые такое.

— Он и есть Кощей, верно? — помолчав, напряженным голосом спросила Боянка.

Я испугалась, как легко она нас раскусила.

— С чего ты взяла?!

— С того. Как лежал он без чувств и как очнулся — я ощущала его совсем по-разному. Он словно силой налился. Темной, могущественной силой. Жуткой такой. Я как увидела, что он вышел, так и села на землю, настолько от него тьмой повеяло. И холодом лютым. Он к коню пошел, в сарай. А потом ты вышла. И куда-то направилась. Вот я и решила за тобой последовать, поговорить да порасспросить. Иду-иду, из виду тебя не выпускаю. А тут такое! Я сама перепугалась, думала, и ты такая же, но нет. От тебя веет жизнью, в то время как он него — смертью.

— Я человек, — повторила я. — И он мне, кстати, не муж. Он просто похитил меня и держит при себе.

— Правы были слухи, — понятливо закивала травница. — Что похищает Кощей девушек и морит их в своем замке. Что делать будем? Снять такое мощное заклятие я не смогу. Не мне тягаться с повелителем тьмы. Но и освободиться хотелось бы тебе помочь.

— Не надо, — замахала руками я. — Один уже пытался помочь, и его в живых оставили только за прежнюю заслугу. А ты хоть и пыталась вылечить, но вряд ли на самом деле чем-то повлияла…

Я чуть не проговорилась, что «вылечила» Кощея своими руками, но вовремя прикусила язык. Сейчас я сильно жалела о своей доброте.

— К матушке Яге бы тебе, — проговорила Боянка задумчиво. — Она обо всем ведает, она же на пути мертвых живет, на перекрестке Навьем. Но как добраться до нее с твоей «цепью», ума не приложу…

— К кому? — одновременно знакомое и незнакомое имя сбило с толку. — К Бабе Яге?

Травница поморщилась.

— Какая же она баба? Она и молоденькой девушкой может тебе показаться, и женщиной вроде нас с тобой. И старухой, да.

Где-то в деревне залаяли собаки. В сгущающейся ночной темноте сбоку мелькнуло что-то еще более черное и повеяло такой жутью, что мы обе разом обернулись туда.

На ближайшем заборе сидел крупный ворон. И смотрел на нас.

Боянка вздрогнула.

— Не к добру это, — пробормотала она.

— Почему? — удивилась я, вспомнив другого ворона, что остался у Кощеева замка. Мой пернатый зритель. Тот ворон был очень даже ничего. Мне нравился. — У вас вороны означают что-то плохое?

— Вороны — птицы вещие, предвестники беды. Если бы он залетел в дом, что жди в этом доме скорой смерти, — прошептала Боянка. — Но он даже не во дворе, на заборе. Может, и обойдется…

— Да? — удивилась я.

Мой знакомый ворон не казался предвестником смерти. Может, потому, что в том замке уже был один мертвый, один бессмертный, и я, та, которой было обещано: тебя не спасет даже смерть.

Собаки больше не лаяли. Вместе с ночной мглой, настолько густой, осязаемой, когда даже звездочки на небе блекнут и растворяются до полного исчезновения, деревню окутала тишина. Замолчали даже кузнечики, этот вечный фоновый звук загородной жизни.

Ворон встрепенулся, взмахнул крылами и улетел.

Травница проводила его тревожным взглядом. А потом направилась к калитке того дома, забор которого отметила своим вниманием черная птица. Я шла за ней, подсознательно ожидая, что любой мой шаг может закончиться в невидимом болоте. Но всё обошлось.

Калитка оказалась не заперта, и мы беспрепятственно прошли через небольшой ухоженный двор к бревенчатому дому. Маленькая собачонка честно и ответственно погавкала из будки, но выползать из нее не стала.

— Молодец, Дружок, — похвалила пса Боянка, показывая, что они знакомы, и она в этом доме далеко не в первый раз.

Согнутыми пальцами постучала травница в окно. Через занавески не было ничего видно, но свет внутри горел, слабый, дрожащий, как от свечи или керосинки. Дома кто-то был, но на стук не отзывались.

Дружок жалобно проскулил. Боянка бросила на него странный, встревоженный взгляд и постучала еще раз, громче.

В воздухе вместе с ночной мглой сгущалось что-то еще, жутковатое, тянущееся когтистой лапой к забившемуся в испуге сердцу.

— Ждана! — позвала травница в голос. — Это я, Боянка! Открой!

И в то же мгновение в доме что-то загремело, загрохотало, раздался жутковатый тоненький смех, и всё стихло.

Тогда травница бросилась к крыльцу, взбежала по ступенькам и распахнула дверь в избу.

В это мгновение свет внутри внезапно погас.

Глава одиннадцатая. Хулиган

— Не заходите! — послышался из дома жалобный и вместе с тем полный отчаяния голос молодой девушки.

Озвученная таким тоном просьба сработала ровно наоборот. Первой в избу ворвалась стоявшая на пороге Боянка. Пару секунд спустя, уже