Тема с вариациями - Самуил Иосифович Алёшин

посоветую: не ломайте вы над этими проблемами себе голову. Делайте свое дело, а в этом вопросе за вас подумают те, кому положено.

Т е р е х и н. То есть как это — за меня подумают? А за меня нельзя думать. У меня своя голова на плечах. Теперь я, слава богу, сам могу думать. И понимаю, что руководитель, который хочет, чтобы я подчинялся не думая, — это тиран. Да вот хотя бы — зачем далеко ходить? В моей школе, где я работаю завучем и преподаю математику, наш бывший директор…

П р о з о р о в. Простите, а в какой школе вы преподаете?

Т е р е х и н. В двести восемьдесят пятой. Так вот, наш бывший директор…

П р о з о р о в. Одну минутку. Так вот, разрешите вам сказать, что человек с такими настроениями, как вы, на мой взгляд, не только не может быть заведующим учебной частью, но вряд ли вам, дорогой мой, следует доверять воспитание наших детей даже в области математики. С такими взглядами на руководителей и авторитеты вы не должны иметь контакта с нашими детьми. Я, правда, работаю в промышленности, но у меня есть весьма ответственные товарищи в министерстве просвещения. Я подчеркиваю — весьма ответственные. И я постараюсь, чтобы мое мнение им стало известным.

Т е р е х и н. Какой же вы… дурной человек… Даже хуже, чем я думал.

Г о н ч а р о в. Человек? Да это осколок! Пережиток культа личности!

П р о з о р о в (вспылив). А вы — молчать! Сопляк! Я и на вас найду управу.

Г о н ч а р о в. Ну, ты, полегче. Хоть лежачего и не бьют, но ты уже ходячий.

П р о з о р о в. Не смейте меня тыкать! Я с вами на брудершафт не пил!

Г о н ч а р о в. И не выпьешь!

П р о з о р о в. Да я член партии с одна тысяча девятьсот…

Н о в и к о в. Стоп! Хватит! (Терехину.) Можно вас попросить на минуточку выйти?

Т е р е х и н. Меня? Пожалуйста. (Выходит.)

Н о в и к о в (Гончарову). И вы тоже, прошу вас.

Г о н ч а р о в. Я выйду, но…

Н о в и к о в. Выйдите.

Гончаров уходит.

Как вы смеете козырять партийным билетом?!

П р о з о р о в (взяв себя в руки). Все понимаю. Неловко выразился. Но вы знаете, я не смог сдержаться, когда услышал эти возмутительные… Раньше они не посмели бы! В таком тоне?.. Думать ему, видите ли, надо… Какая дешевая демагогия… Анархию — вот что ему надо.

Н о в и к о в. Откуда вы это взяли? Удивительно. Люди слышат одни и те же слова, а толкуют их по-разному. Читают одни и те же газеты, говорят на одном языке — и не понимают друг друга. Я тоже член партии и заявляю вам — вы ведете себя в чудовищном противоречии с тем, чему учит партия. Чем вы недовольны? Вы поучаете людей, одергиваете их, запугиваете. А почему? По какому праву? Вы заблуждаетесь, если думаете, что ваше положение, каким бы высоким оно ни было, дает вам право только поучать. Вы обязаны учиться и у этого учителя, и у людей вокруг вас. И чем скорее вы это сделаете, тем будет лучше для вас да и для всех. И не кичитесь тем, что вы член партии. Не кричите об этом.

П р о з о р о в. А мне нечего стесняться этого.

Н о в и к о в. Да, но партия может начать стесняться вас. Еще Ленин предупреждал о комчванстве.

П р о з о р о в. А что Сталин говорил, вы уже, конечно, забыли?

Н о в и к о в. К сожалению, слишком хорошо помню.

П р о з о р о в. Ах, так вы, наверное, из этих… Не из сидевших ли?

Н о в и к о в. А вы из каких?

П р о з о р о в. А я из тех, кто считает, что кое-кого напрасно выпустили. Особенно именно вашего брата, писателя. Цацкаются с вами. Встречаются с вами, советуются, убеждают, выслушивают. А вы и распустили языки. Спорите, рассуждаете, лезете с советами… Вам бы раньше… вас бы… (Показывает руками в «бараний рог».)

Н о в и к о в. Ясно. Теперь я не спрашиваю, чем вы недовольны. А здорово вас подрезали под корень. Однако сорная трава живуча. Что-что, а цепляться умеете. Ничего, выдернем!

П р о з о р о в. Понятно. Донесете.

Н о в и к о в. Ошибаетесь. Не из таких. Да и по доносу сейчас судить не будут.

П р о з о р о в. Интересно просветиться: а как же?

Н о в и к о в. По закону. Слышали такое слово?

П р о з о р о в. Ну, по закону вам меня не укусить. Разговор без свидетелей. Стреляный воробей.

Н о в и к о в. А я вас по-своему. По-писательски. Глядишь — и вас из партии вон.

П р о з о р о в. Не много ли на себя берете?

Н о в и к о в. Как раз столько, сколько мне положено. Не хочу с вами в одной партии жить.

П р о з о р о в. А вы сначала узнайте, много ли вам вообще осталось жить.

Н о в и к о в. Не имеет значения. Сколько осталось — мое. Не ваше. Вот выйду отсюда…

П р о з о р о в (улыбаясь). А ты отсюда не выйдешь. Под ножом умрешь. Я это слышал в перевязочной. Сдохнешь!

Н о в и к о в. Мразь! (Вскакивает.)

П р о з о р о в (улыбаясь). А еще как? Не стесняйтесь. Ну?!

Н о в и к о в (стоит пошатываясь, затем, глубоко вздохнув, подходит к двери и, открыв ее, зовет). Вася!.. Теперь можно… Зовите беспартийную прослойку.

З а н а в е с.

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

КАРТИНА ПЯТАЯ. — ЧЕРЕЗ НЕДЕЛЮ. НОЧЬ ПЕРЕД ОПЕРАЦИЕЙ

Коридор больницы

Белые двери палат с номерами: 42, 43, 44, 45… Над каждой дверью лампочка, она загорается, если в палате больной нажимает кнопку. Сейчас лампочки не горят. Между дверями палат 42 и 43 в коридоре — стол дежурной сестры. Горит настольная лампа, прикрытая кроме абажура газетой. Над столом — белый шкафчик с лекарствами и световой щиток с сигнализацией вызова дежурной сестры больными. Неподалеку стоит кресло-коляска. М е д с е с т р а  сидит за столом и читает толстый учебник. На ней халат, но белую шапочку она сняла. Сейчас глубокая ночь, все назначения даны, все, что надо было сделать к завтрашнему дню, сделано. Можно и отдохнуть и поучиться.

М е д с е с т р а (откинувшись на спинку, пересчитывает страницы). Еще четыре страницы. (Вздыхает.) Ох… топографическая анатомия. (Уткнулась в книгу. Зевает.) Зевота — непроизвольное сокращение лицевых мускулов, сопровождаемое усиленным выдыханием углекислоты. Заразительно. (Зевает.) Наверное, сейчас какой-нибудь больной зевает… Фу, какую я говорю чепуху… (Рассматривает себя в маленькое зеркальце. Расстегивает пуговицы кофточки, сначала верхнюю, затем ниже и делает себе очень большое декольте!) А что?.. Ничего…

Зажигается свет над палатой 45 и на доске над столом тоже.

(Поспешно застегивает кофту.) Опять, наверное, с язвой снотворного попросит. Ну, что делать? Дам. (Уходит в 45-ю палату.)

Из 42-й выходит в халате  Г о н ч а р о в. Тихо притворяет за собой дверь. Увидев, что сестры нет, ищет ее взглядом.

Г о н ч а р о в. Где же она? Придется самому… (Вынимает из кармана левой рукой пачку папирос, из пачки одну папиросу, зажимает ее в зубах, затем достает спички и пытается одной рукой зажечь. Уронил коробок на пол.) Красота, кто понимает. (Подымает спички.)

Из 45-й палаты показывается  м е д с е с т р а.

М е д с е с т р а. Вы чего не спите? (Садится.)

Г о н ч а р о в. Покурить охота. Зажгите, Зиночка, спичку. Будьте добры.