Терновая цепь - Кассандра Клэр

только что разбудили.

– Не говори таких вещей, не то мне захочется поцеловать тебя снова. Но, наверное, мне не следует этого делать, если ты… еще слаба.

– Может быть, ты просто поцелуешь меня в шею? – предложила она, глядя на него из-под полуопущенных ресниц.

– Люси. – Он судорожно вздохнул, коснулся губами ее щеки и отступил. – Должен тебе сказать, – пробормотал он, – что после этого мне трудно будет остановиться. А это значит, что мне лучше взять кочергу и заняться камином, как подобает благовоспитанному джентльмену.

– А если я попытаюсь снова тебя поцеловать, ты стукнешь меня кочергой? – улыбнулась она.

– Отнюдь. Я опять же поступлю как джентльмен и стукну кочергой себя, а когда вернется Малкольм, ты можешь объяснить эту кровавую сцену, как тебе будет угодно.

– Не думаю, что Малкольм задержится здесь надолго, – вздохнула Люси, глядя, как искры пляшут за решеткой, подобно алым и золотым пылинкам. – Рано или поздно ему придется вернуться в Лондон. Не забывай, он же Верховный Маг.

– Люси, – мягко произнес Джесс и взглянул на огонь. Оранжевые язычки отражались в его зеленых глазах. – Каковы наши планы на будущее? Нам тоже придется возвращаться в реальный мир.

Люси подумала.

– Если Малкольм нас выгонит отсюда, можно будет выйти на большую дорогу и стать грабителями. Разумеется, мы будем грабить только злых людей и отнимать неправедно нажитое добро.

Джесс невесело улыбнулся.

– К несчастью, ходят слухи, что для грабителей с большой дороги настали тяжелые времена из-за растущей популярности автомобилей.

– Значит, поступим в цирк, – предложила Люси.

– Мне жаль, но я боюсь клоунов и полосатых занавесей.

– Тогда сядем на какой-нибудь пароход, идущий в Европу, – сказала Люси, которую внезапно вдохновила эта мысль, – и станем бродячими музыкантами на континенте.

– У меня нет слуха, – возразил Джесс. – Люси…

– А что ты думаешь? Как нам следует поступить?

Он сделал глубокий вдох.

– Я думаю, что тебе следует вернуться в Лондон без меня.

Люси сделала шаг назад.

– Нет. Ни за что. Я…

– У тебя есть семья, Люси. Твои родные любят тебя. Они никогда не примут меня – было бы безумием надеяться на это. Но даже если они уступят тебе… – Он раздраженно тряхнул головой. – Даже если они согласятся, как они объяснят Анклаву мое появление? У них будут неприятности. Я не хочу отнимать их у тебя. Ты должна вернуться к ним. Скажи им то, что считаешь нужным, сочини какую-нибудь историю, все что угодно. Я буду держаться от тебя подальше, чтобы тебя не судили, не заключили в тюрьму за то, что ты сделала.

– За то, что я сделала? – шепотом повторила она.

Разумеется, Люси думала о том, в какой ужас придут ее друзья и родные, когда узнают о ее могуществе. Когда узнают о том, что она не только видит призраков, но и способна их контролировать. О том, что она приказала Джессу вернуться обратно, вернуться из теней, из того «промежуточного места», где он томился по воле Татьяны. О том, что буквально перетащила его через порог, отделяющий жизнь от смерти, вырвала его из мрака, привела в мир живых, полный света и красок. Потому что хотела этого слишком сильно.

Она боялась того, что подумают в лондонском Анклаве; но ей не приходило в голову, что Джесс тоже этого боится.

Люси натянуто произнесла:

– Я вернула тебя сюда. Я несу за тебя ответственность. Ты не можешь просто остаться здесь и… стать рыбаком в корнуоллской деревне, отказаться от встречи с Грейс! Не только у меня есть семья.

– Я думал об этом, и, конечно, я намерен увидеться с Грейс. Сначала я напишу ей, как только смогу сделать это, не выдав себя. Я поговорил с Малкольмом. Он считает, что для меня лучше всего будет переместиться с помощью Портала в какой-нибудь далекий Институт, поступить на службу в качестве простого Сумеречного охотника там, где никто не знает меня в лицо, где не слышали о моей семье.

Люси хотела что-то сказать, но слова замерли у нее на языке. Она не догадывалась о том, что Малкольм и Джесс говорили о его дальнейших планах и о ней, пока она спала. Девушке это не очень понравилось.

– Джесс, это просто смешно. Я не хочу, чтобы ты вел такую жизнь… жизнь изгнанника.

– Но это все-таки жизнь, – произнес он. – Которой я обязан тебе.

Она покачала головой.

– Я вернула тебя из мира мертвых не для того, чтобы…

«Чтобы ты ушел от меня», – едва не сказала она, но оборвала себя на полуслове. Со стороны парадной двери донесся какой-то шум. Они с Джессом в страхе переглянулись.

– Кто бы это мог быть? – прошептала она.

– Не волнуйся, нам ничто не угрожает. Наверное, кто-то из деревни ищет Малкольма. Я открою.

Но прежде, чем выйти из гостиной, он прихватил с собой кочергу. Люси поспешила за ним, размышляя о том, по какой причине Блэкторнам так нравилось использовать каминные принадлежности в качестве оружия.

Она успела подойти к двери раньше него и загородила его собой – инстинкт всегда приказывал защищать Джесса, даже если он не нуждался в защите. Девушка знаком велела ему отойти и распахнула дверь. Со смесью ужаса и облегчения Люси смотрела на троих мужчин, стоявших у порога, одетых в зимние пальто и раскрасневшихся от холода и долгого подъема на холм.

Ее брат. Ее отец. И Магнус Бейн.

Корделии снилось, что она стоит на бескрайней шахматной доске, протянувшейся во все стороны до самого горизонта под таким же бескрайним ночным небом. Звезды поблескивали на черном фоне, как россыпь бриллиантов. Вдруг она увидела отца, который, пошатываясь, брел ей навстречу. Его изорванное пальто было покрыто кровавыми пятнами. Он упал на колени, и она бросилась к нему, но, как бы быстро она ни бежала, расстояние между ними не сокращалось. Их по-прежнему разделяли черные и белые клетки, по которым расплывалась багровая лужа.

– Bâbâ! Bâbâ! – закричала она. – Папа, не умирай, прошу тебя!

Видение растаяло, и Корделия очутилась в гостиной дома на Керзон-стрит. Огонь, пылавший в камине, освещал шахматную доску, за которой они с Джеймсом так часто сидели по вечерам. Сам Джеймс стоял у камина, положив руку на мраморную полку. Он обернулся и взглянул на нее глазами цвета расплавленного золота. Его волосы блестели в свете канделябров. Он был так прекрасен, что у нее защемило сердце.

В золотых глазах она не заметила даже искры узнавания.

– Кто вы? – спросил он. – Где Грейс?

Корделия проснулась оттого, что ей нечем было дышать, спутанные простыни не давали ей пошевелиться. Она высвободилась, отшвырнула подушку. Ее едва