Терновая цепь - Кассандра Клэр

и откусил небольшой кусочек пирога с патокой. – Знаешь, его почти никогда не бывало дома, пока ты лежала без сознания.

– Не знаю, куда именно он уходит, – ответила Люси. – Но знаю, что он пытается разузнать больше о том, что произошло с Аннабель Блэкторн.

– Ах, эта его единственная любовь, та, которая умерла? – сказал Джесс и улыбнулся, видя удивление девушки. – Малкольм рассказал мне о ней немного. Они любили друг друга в юности, но ее семье это не нравилось, а потом она трагически погибла, и он даже не знает, где ее похоронили.

Люси кивнула.

– Малкольм всегда считал, что она стала Железной Сестрой, но оказалось, что это была ложь. Ее родственники просто не хотели, чтобы он продолжал искать ее.

– Об этом он мне не рассказывал. Но сказал, что мне не следует беспокоиться, потому что те Блэкторны, которые дурно обошлись с ним, приходились мне очень дальними родственниками.

– О! Вот как. И что же ты ответил?

Он лукаво взглянул на нее.

– Ответил, что даже если я и ответственен за безобразное поведение дальних родственников, то у меня есть куда более серьезные проблемы дома.

Напоминание о Татьяне заставило Люси вздрогнуть. Джесс немедленно встревожился.

– Может быть, перейдем в гостиную? Там огонь в камине горит.

Люси показалось, что это неплохая мысль. Перед ужином она прихватила из своей комнаты тетрадь и ручку – подумала, что можно попытаться написать что-нибудь вечером.

В гостиной Джесс нашел шаль для Люси, потом опустился на колени у камина, чтобы разворошить кочергой тлеющие угли. Девушка вдруг обнаружила, что ей совсем не хочется писать, и вместо этого она, свернувшись на кушетке, наблюдала за Джессом. Люси размышляла о том, перестанет ли реальность существования этого нового Джесса когда-нибудь казаться ей чудом. Его лицо раскраснелось от жара; он закатал рукава до локтей, и когда он двигался, мышцы ходили у него под кожей.

Он поднялся и обернулся к ней. Люси беззвучно ахнула. Его лицо было прекрасно – она давно знала это, разумеется, знала, это было то же самое лицо, что и в момент их первой встречи – но раньше оно было словно размытым, выцветшим, далеким. Теперь же в его глазах пылал огонь, и Джесс как будто светился изнутри. Его волосы, кожа были настоящими, материальными, их можно было потрогать. Под глазами Люси заметила голубые круги – неужели он плохо спит? Должно быть, сон для него – тоже нечто странное; ведь прошло уже столько времени с тех пор, как он в последний раз спал.

– Джесс, – негромко заговорила она. – Что-то не так?

Уголок его рта слегка приподнялся.

– Ты так хорошо знаешь меня.

– Не настолько хорошо, – возразила она. – Я вижу, тебя что-то беспокоит, но не могу понять, что именно.

Он помолчал мгновение, потом произнес таким тоном, словно бросался очертя голову навстречу неизвестности:

– Дело в моих Метках.

– В твоих… Метках?

Он показал ей руки. Люси уже достаточно согрелась, она отбросила шаль и подошла ближе. До этого момента она не обращала особенного внимания на его Метки, поскольку их носили почти все, кого она знала. На тыльной стороне правой кисти Джесса она заметила бледный шрам от неудавшейся руны Ясновидения, а на внутренней стороне левой руки, ниже локтя – руну Ангельской силы. Она знала, что у него имеется еще четыре руны: руна Силы на груди, руны Быстроты и Точности на левом плече и еще новая руна Ясновидения на тыльной стороне левой кисти.

– Это не мои, – объяснил он, глядя на руны Ясновидения и энкели. – Они принадлежат умершим – тем, кого Велиал убил моими руками. С самого детства мне хотелось иметь руны, и вот теперь я получил их – я ношу на теле напоминание об этих смертях.

– Джесс. Это не твоя вина. Хватит себя упрекать. – Она взяла обеими руками его голову и заставила взглянуть ей в глаза. – Выслушай меня. Я могу только предполагать, как ужасно все это было для тебя. Но ты не мог контролировать свое тело, не мог помешать Велиалу. И… и я уверена, когда мы вернемся в Лондон, эти Метки можно будет снять, тебе нанесут новые, те, которые будут принадлежать тебе, которые ты сам выберешь. – Их лица разделяло несколько дюймов. – Я знаю, каково это – получить от Велиала то, о чем ты не просил, то, что тебе вовсе не нужно.

– Люси… это совсем другое…

– Вовсе нет, – прошептала она. – Ты и я, мы в этом похожи. И я надеюсь только на то, что смогу до конца жизни быть такой же смелой, каким был ты все это время, держаться так же мужественно, как ты…

Он поцеловал ее. Люси негромко ахнула, прежде чем их губы соприкоснулись, ее руки скользнули вниз, обхватили его за плечи. Они целовались прежде, на Сумеречном базаре. Но между этими двумя поцелуями была огромная разница – как будто кто-то до сих пор словами описывал ей какой-нибудь цвет, и вот, наконец, она увидела его собственными глазами.

Джесс гладил ее волосы, запуская пальцы в густые локоны; Люси чувствовала, что происходит с его телом, когда он обнимал ее, как напрягаются мышцы, ощущала жар, исходивший от него. Она позволила ему целовать себя страстно, так, как он желал, впадая в какое-то безумие, исступление, не веря в то, что способна вести себя подобным образом. Люси ощущала вкус его губ, вкус сидра и меда, его руки спускались ниже, гладили ее спину, остановились на талии. Девушка слышала бешеный стук собственного сердца, когда он снова прижал ее к себе, слышала низкий стон, вырвавшийся у него из груди. Дрожа, он шептал ей, что она живая, прекрасная, совершенная, повторял ее имя: «Люси, Люси».

У девушки закружилась голова, и ей показалось, что она падает. Проваливается во тьму, как в тех зловещих снах, которые она видела совсем недавно в маленькой спальне. Почти такое же ощущение Люси испытала, когда вернула его из страны мертвых – как будто она теряла себя, собственную душу, теряла все, что связывало ее с реальным миром.

– О… – Она слегка отшатнулась, заморгала, не понимая, где находится. Встретила взгляд его зеленых глаз, потемневших от желания. – Проклятье, – выговорила она.

Его щеки горели, волосы были взлохмачены.

– С тобой все в порядке?

– У меня просто голова закружилась – наверное, я еще слаба и не пришла в себя после болезни, – грустно произнесла она. – Очень обидно, потому что это было прекрасно – целоваться с тобой.

Джесс резко втянул воздух сквозь зубы. У него был растерянный вид, как будто его