Битва за Ленинград - Дмитрий Сергеевич Филиппов

путь 32-я стрелковая дивизия, которая артиллерийским огнем уничтожила часть танков противника. Немало танков подорвалось и на минных полях.

Тогда танковые части врага, неся большие потери, повернули на Голицыне, где были окончательно разгромлены резервом фронта и подошедшими частями 5-й и 33-й армий. 4 декабря этот прорыв противника был полностью ликвидирован»[64].

А вот та же самая ситуация глазами маршала Рокоссовского:

«Как-то в период тяжелых боев, когда на одном из участков на Истринском направлении противнику удалось потеснить 18-ю дивизию, к нам на КП приехал комфронтом Г. К. Жуков и привез с собой командарма 5 Л. А. Говорова, нашего соседа слева. Увидев командующего, я приготовился к самому худшему. Доложив обстановку на участке армии, стал ждать, что будет дальше.

Обращаясь ко мне в присутствии Говорова и моих ближайших помощников, Жуков заявил: „Что, опять немцы вас гонят? Сил у вас хоть отбавляй, а вы их использовать не умеете. Командовать не умеете!.. Вот у Говорова противника больше, чем перед вами, а он держит его и не пропускает. Вот я его привез сюда для того, чтобы он научил вас, как нужно воевать“. […]

Оставив нас с Говоровым, Жуков вышел в другую комнату. Мы принялись обмениваться взглядами на действия противника и обсуждать мнения, как лучше ему противостоять.

Вдруг вбежал Жуков, хлопнув дверью. Вид его был грозным и сильно возбужденным. Повернувшись к Говорову, он закричал срывающимся голосом: „Ты что? Кого ты приехал учить? Рокоссовского?! Он отражает удары всех немецких танковых дивизий и бьет их. А против тебя пришла какая-то паршивая моторизованная [дивизия] и погнала на десятки километров. Вон отсюда на место! И если не восстановишь положение…“ и т. д. и т. п.

Бедный Говоров не мог вымолвить ни слова. Побледнев, быстро ретировался»[65].

Эти два отрывка красноречиво говорят нам о Жукове, о Рокоссовском и о Говорове. Во-первых, Георгий Константинович ни словом не обмолвливается о конфликте с командиром 5-й армии. Это как раз понятно, потому что сам Говоров объяснял нецелесообразность своего присутствия в этой поездке. Останься он в расположении своей армии, вполне возможно, что последствия прорыва были бы ликвидированы быстрее и меньшей кровью.

Во-вторых, Рокоссовский подчеркивает, что получил выволочку в присутствии своих подчиненных и посторонних командиров (а Говоров для него именно посторонний). Это не с лучшей стороны характеризует Жукова, но и Рокоссовский поступает… неинтеллигентно, скажем так. Описание «бледного вида Говорова» доставляет ему явное удовольствие.

В-третьих, немцы ударили не только моторизованной дивизией, но и мощной танковой группой.

Утром 1 декабря после сильной артиллерийской и авиационной подготовки немцы начали наступление. В полосе 5-й армии в районе Звенигорода 78-я и 252-я пехотные дивизии продвинулись только на 1,5–4 километра и перешли к обороне. Но северо-западнее Наро-Фоминска немецкие 292-я и 258-я пехотные дивизии, используя более чем пятикратное превосходство в силах, прорвали оборону 222-й стрелковой дивизии 33-й армии в районе Таширово, деревни Новая и, введя в прорыв до 70 танков с мотопехотой, к 14.00 вышли на шоссе Наро-Фоминск — Кубинка. Выход на шоссе всегда опасен стремительностью дальнейшего продвижения.

На следующий день немецкий разведывательный батальон вышел к Химкам. До Кремля оставалось 30 километров. Ближе к центру Москвы немцы уже никогда не продвинулись. По другим данным, такой точкой было Бурцево — на юго-западном участке фронта.

Жуков упоминает о том, что в районе деревни Акулово немцам преградила путь 32-я стрелковая дивизия, не дав противнику выйти к Кубинке. Но он не говорит о том, что 32-я дивизия входила в состав 5-й армии генерала Говорова, что дивизия сражалась два дня без перерыва в условиях обойденного своего левого фланга и тыла, при непосредственной угрозе окружения. Но эти два дня позволили выиграть время и сформировать танковую группу для контрудара.

Наро-Фоминский прорыв был ликвидирован. В этих боях проявились не только талант Говорова, как военачальника, но и личная храбрость. У деревни Акулово, к примеру, отражать атаку прорвавшихся танков пришлось штабным офицерам, радистам, обозникам. Руководил обороной сам Говоров. Он не потерял присутствия духа, не ударился в панику и не покинул свой командный пункт. И все это под прицелом немецких танков, ведущих огонь по его наблюдательному пункту прямой наводкой. Бой, правда, продолжался буквально минут 15–20, вовремя подоспела помощь — стрелковый полк из 32-й стрелковой дивизии Полосухина. Командир дивизии не пожалел и свой последний артиллерийско-противотанковый резерв. Противник, оставивший у деревни пять горящих танков и до роты пехоты, был отброшен назад. Говоров приказал укрепить оборону у населенных пунктов Головенки и Петровское, чтобы не дать частям вермахта выйти на трассу Минск — Москва обходным путем. Однако немцы проявили поразительное упорство: во второй половине следующего дня они вновь атаковали позиции 5-й армии в районе Акулово. И снова с большими потерями атаки были отбиты. Части 32-й стрелковой дивизии сожгли и подбили 23 и захватили 11 танков, уничтожив до полка пехоты. Леонид Александрович Говоров вновь лично руководил отражением атаки[66].

А вот как вспоминает эти события сам командующий 5-й армией Л. А. Говоров:

«Одновременно с этими тяжелыми событиями на нашем левом фланге немцы совершили прорыв под Наро-Фоминском, на правом фланге нашего соседа — 33-й армии. Бросившись в этот прорыв, немцы дошли до Голицыно.

Положение 5-й армии еще более ухудшилось. Главные силы армии (32, 82, 50-я дивизии) находились под Кубинкой, правый фланг — восточнее Звенигорода, левый — под Голицыно.

Мы приняли решительные меры для того, чтобы подготовить дивизии, прикрывающие автомагистраль Минск — Москва, для борьбы в любых условиях. Военный совет принял решение — дальше отхода быть не может. Все было сосредоточено на наиболее угрожаемом левом фланге армии, где противник пытался занять Голицыно и тем самым выйти на тылы армии. Это привело бы к катастрофическому положению. В тылу нашей армии не было никакой обороны, строились УРы [укрепленные районы]. К месту прорыва была брошена 20-я танковая бригада. Очень быстро из Москвы было направлено несколько лыжных батальонов и танков. У деревни Акулово прорвавшаяся группировка противника была разгромлена 32-й Краснознаменной стрелковой дивизией полковника В. И. Полосухина. Совместными усилиями с 33-й армией положение было восстановлено, но не без трудностей»[67].

В этом последнем предложении — весь Говоров. Никакого пафоса, самолюбования или напускного героизма. Сухая констатация фактов. И лишь скупое «не без трудностей» может нам сказать, какие ожесточенные бои вела его армия 1 и 2 декабря во время Наро-Фоминского прорыва.

Наступление под Наро-Фоминском было последней попыткой Гитлера овладеть Москвой. Силы противника закончились в этом броске. 4 декабря оборонительный этап битвы за Москву был завершен.

Командующий немецкой 2-й танковой армией Г. Гудериан резюмировал: «Наступление на Москву провалилось. Все жертвы и усилия наших доблестных войск оказались напрасными. Мы потерпели серьезное поражение, которое из-за упрямства верховного командования повело в ближайшие