Последний Персидский поход - Дмитрий Старицкий

соображая, что бы это значило? Обычно командир строго следовал церемонии встречи с боевых и до конца выслушивал рапорты.

- Там, в броне, - начал было Никитин, – безоткатка от советников - целехонькая, только без прицела. За нее…

- Черт с ней, - махнул рукой Петрович, – Гуляев сдаст на склад, потом посмотрим.

Никитин не понял. Комбат сам просил поцыганить что-нибудь из стволов у советников, а теперь нос воротит. Чего ему еще надо? Гаубицу?

- Ну, что? Навоевались? – спросил комбат, крутя свой длинный запорожский ус.

А что случилось? – искренне удивился Никитин, – Были жалобы?

- А то, друг ты мой ситный, что нашли вы всем нам на жопу развлечение почище «Черных аистов» тех проклятых. Не забыл еще?

- Такое разве забудешь?

- И это тебе тоже запомнится. Балаганов второй день докладные строчит в штабе. Ждем особистов, они должны с минуты на минуту прилететь. А, вот и легки на помине!

В небе протарахтела пара винтов.

- А чего им из-под нас надо? – спросил Никитин, предчувствуя, что в баню попадет не скоро.

- Это ты у них спроси. Только вряд ли они что скажут. Так вам, дуракам, и надо, - мстительно сказал комбат и сплюнул.

- Товарищ майор! – взмолился Никитин, – Мы-то в чем виноваты? Действовали четко по инструкции. Нам что, надо было жмура этого, залетного, закопать вместе с духами, а «посылку» его себе забрать? И потом, он ведь еще живой был…

- То-то и оно, что «был». Если бы вы сразу, на месте, его расшифровали, то мы бы на вертушке успели до нашего госпиталя довезти. Глядишь, и выжил бы, стервец. А сейчас какой от него прок? Разведчики…

- Так ведь вы знаете, товарищ майор, что ханумок этих проклятых мы стараемся без нужды не трогать, а то визгу будет, не утрешься потом, - Никитину стало тоскливо на душе.

- Ладно, не дрейфь, – Петрович уловил его настроение, которое тот и не пытался скрывать, – Я буду рядом. Все едино, придется расхлебывать вместе.

Майор тяжко вздохнул:

– Ладно, ступай в штаб, жди там, а я поехал встречать этих...

Комбат забрался в свой УАЗ, уселся за руль и резко сорвался с места.

Никитин, мысленно проклиная свою нелегкую долю, поплелся к штабному бараку, кои в Афгане почему-то принято называть «модулями». Единственное утешение: там, в штабе, имелись кондиционеры. И умывальник тоже был, так что он еще успевал ополоснуть хотя бы свою покрытую пылью физиономию.

Вспомнив, что у него загнан патрон в патронник автомата, на ходу принялся разряжать его: отсоединил магазин и передернул затвор.

Патрон улетел куда то в пыль.

Никитин и не пытался его ловить или искать, отчитываться за него здесь не надо. Не в Союзе, где даже стреляные гильзы сдают по счету.

……………………………………..

В штабе мерно гудели «кондеры», было прохладно и тихо. Никитин заглянул к дежурному:

- Здорово, генацвале, Шуру не видел?

- У Нинки он, где ж еще? – усмехнулся дежурный тонкими усами под большим грузинским носом.

На всякий случай постучав, Никитин заглянул в помещение коммутатора. Ротный сидел на столе и развлекал даму анекдотами, надеясь, очевидно, таким способом проложить дорогу в ее опочивальню. Ну-ну…

Нинкой звали одну из телефонисток штаба. Плотная, круглая, как шарик, приземистая бабенка за тридцать – на Родине на нее можно было запасть разве что после третьего стакана, но здесь она чувствовала себя королевной. От претендентов отбоя не было. Но претендовали, увы, не на руку и сердце, а лишь на место в ее койке, что Нинку категорически не устраивало, она мечтала о спутнике жизни. Грех осуждать за это женщину. К ней клеились многие, но все без толку. Шура, истосковавшийся по женской ласке, не был исключением.

Никитин окликнул его, потому что капитан вроде и не заметил появления взводного.

- Шура, я тут.

- Я еще загляну, - пообещал Шура штабной прелестнице, с неохотой слезая со стола, – Здорово! – это уже Никитину, – Приехали? Все нормально?

………………………………………………………

Офицеры вышли из модуля штаба. У Шуры было обалделое выражение лица.

- Надо же, а Петрович даже не счел нужным меня проинформировать. А я тут ломаю голову, за каким чертом меня заставляют по третьему разу докладную переписывать! «Поподробнее давай!», – передразнил он кого-то.

- А еще Петрович поехал на площадку встречать особистов. По нашу душу. – наябедничал Никитин.

Шура сплюнул на плац.

- Знаю. Мне Нинка сказала. Пойдем, покурим.

***

Титры: Анапа. Краснодарский край. СССР.

3 июня 1988 года.

Когда Николай пришел в себя, уже рассвело.

Он чувствовал ладошку Марины, гладящую его по щеке, с удивлением обнаруживая, что слезы теперь текут у него. Не в таком, конечно, количестве, как до этого у нее, но глаза