Последний Персидский поход - Дмитрий Старицкий

– все прочие. Сволочи оба.

- А что они делают?

- Разное. С кооператоров деньги собирают, отдыхающих обманывают, грабят. На днях избили на пляже фотографа, который им платить отказался, он в больнице сейчас. Менты с ними заодно, все «вась-вась». – Марина разволновалась. – К девчонкам пристают, так что поодиночке лучше не ходить.

У Кирпичникова сжалось сердце. Всех поубиваю к чертовой матери, мелькнула молнией мысль.

- К тебе тоже приставали? – от волнения он не заметил, что перешел на «ты».

Марина поморщилась.

- Да нет, то есть клеились как-то раз, но потом отстали.

У Кирпича сжались уже не сердце, а здоровенные кулачища.

- Ты только скажи…

Марина с удивлением рассматривала его напрягшуюся, словно перед прыжком, атлетическую фигуру. Кирпичников на самом деле был готов сию же минуту идти и рвать в куски любого, кто посмел протянуть свои грязные лапы – нет, даже помыслить об этом! – к НЕЙ. К НЕЙ! Его любимой девушке. До Коли вдруг дошло, что он выглядит смешно, и испугался, что Марина сейчас расхохочется.

Но она смотрела на него восторженно-изумленными глазами, это было заметно даже при свете луны. Потом улыбнулась.

- Не надо. Из этих дураков больше половины учились у моего деда, они его уважают. А он… он не виноват, что они стали такими.

- А кто? – спросил Кирпич и тут же мысленно обматерил себя за дурацкий и бестактный вопрос. Но Марина не обиделась.

- Жизнь, - коротко ответила она.

- Жизнь? – удивился Коля. – У всех жизнь, но…

- Ты не знаешь, что такое Югá, – она тоже перешла на «ты», – у нас трудно с работой. В основном – обслуга санаториев или в торговле, да и там все места – только по блату. Ну, девчонки идут в медучилище - кстати, я тоже там учусь - в горбольнице или в санаториях всегда можно устроиться. А парни приходят после армии и болтаются без дела. Кто-то, конечно, уезжает поступать в институты, но те, кто поступил, обратно не возвращаются. Разве что отдыхать, – Марина погрустнела.

Кирпичников мял в пальцах вторую сигарету, не решаясь закурить.

- Кури, не стесняйся, - заметив его колебания, сказала девушка. – Меня дед обкуривает так, что слезы из глаз. Вообще, он хороший, я его очень люблю, но иногда ссоримся. Дед все еще считает меня маленьким ребенком, а я уже выросла. А он этого не замечает.

Помолчали.

- А как погиб Олег? – неожиданно спросила Марина.

- Подорвался на фугасе, - скупо ответил Кирпич.

- А что такое «фугас»?

- Вроде мины, только он очень мощный.

- Ты это видел?

- Нет, я был на «боевых», приехал и узнал, что Олег погиб.

- Он тоже на этих … «боевых»?

- Да, на «боевых», - не моргнув соврал Кирпич, не говорить же ей про водовозку.

Марина помолчала, а потом по-бабьи, а может, по-детски всхлипнула.

- Ужас. Какой ужас!

Коля рефлекторно протянул руку и погладил ее по головке, как ребенка, и она тут же, ткнувшись ему в широкую грудь, разрыдалась по полной программе.

Кирпич не знал, что делать и продолжал гладить ее волосы, тупо приговаривая:

- Ну, ну… Не надо…

Никогда и ни к кому не испытывал строгий командир второй роты спецназёров капитан Кирпичников такой безграничной, всепоглощающей нежности. Сейчас он любил ее, «…как сорок тысяч братьев любить не могут», причем в тот момент эта любовь была именно братской, и никакой другой. Ему больше всего на свете хотелось защитить, закрыть собой от злого мира это слабое прелестное создание, доверчиво орошающее слезами его футболку.

Марина, выплакавшись, оторвалась от груди Кирпичникова, вытирая глаза кулачком, как маленькая.

- Прости, - сказала она.

- За что? – искренне удивился Коля.

- Ты теперь весь мокрый! – улыбнулась она, продолжая растирать по щекам все еще текущие из глаз слезы.

- Ерунда! У меня есть сухая футболка, а эту… - Кирпичников не сразу решился сказать о том, что собирался сделать всерьез, - эту я положу в отдельный пакет, и никогда больше не буду надевать и стирать.

- Теперь ты – как рыцарь!

- Почему?

- Рыцари, уходя в Крестовые походы, всегда брали с собой какую-нибудь вещь своей Прекрасной Дамы. Чаще всего это был платок, орошенный ее слезами. Коля, скажи: я теперь твоя Прекрасная Дама? – Несмотря на наигранно-шутливый тон, взгляд ее стал пытливым.

Коля заметил это и не замедлил с ответом:

- Да, - честно ответил он.

Последовала пауза, во время которой Марина смотрела на него, словно обдумывая какое-то важное для нее