Кто все расскажет - Чак Паланик

А Уэбб, этот злобный лживый ублюдок, глядит на неё сверху вниз и целует в лоб.

АКТ II, СЦЕНА ТРЕТЬЯ

Резкая смена кадра: мы внутри роскошного театра на Бродвее. Арка просцениума, занавес начинает двигаться. В оркестровой яме блестят причёсанные головы и медные музыкальные инструменты. Дирижёр, «Вуди» Герман, поднимает палочку, и начинается воодушевлённая увертюра Оскара Леванта в переложении Андре Превина. Дополнительные музыкальные номера — Зигмунд Ромберг и Виктор Херберт. За пианино — Владимир Горовиц. Когда занавес поднимается, мы видим кордебалет с участием Рут Доннелли, Барбары Мерилл, Альмы Рубенс, Закари Скотта и Кента Смита, выделывающий коленца на палубе военного корабля США «Аризона» (автор дизайна — Роман де Тиртофф), пришвартованного посередине сцены. Танцы японских адмиралов Исороку Ямамото и Хара Тадаичи исполняют соответственно Кинуё Танака и Тора Тейе. Энди Клайд отплясывает шальную чечётку в мундире Кацуо Сакамаки, официально первого японского военнопленного. Анна Мэй Вонг отбивает каблуками соло в роли капитана Мицуо Фучиды, между тем как Текс Риттер изображает генерала Дугласа Макартура. Среди младшего офицерского состава японцев главные танцоры — Эмико Якумо (капитан-лейтенант Сигэкадзу Шимазаки) и Тиа Ксео (капитан Минору Гэнда).

Хореография — му, ко-ко-ко, гав… Леонид Мясин.

Постановка — чирик, иа, мяу… У. Маккуин Поуп.

С правой стороны сцены под грохот оркестра военный корабль США «Оклахома» взрывается около ватерлинии и начинает тонуть. Горящий мазут перекидывается в глубину сцены и поджигает военный корабль США «Вэст Вирджиния». Тем временем на авансцене японская торпеда пробивает корпус военного корабля США «Калифорния».

Японские палубные истребители яростно решетят ряды кордебалета пулями. Пикирующие бомбардировщики «Айчи» атакуют Пирла Уайта и Тони Кёртиса, устроив маленький взрыв из красного кленового сиропа. За огнями рампы так и крейсируют взад-вперёд перископы японских мини-подлодок.

«Аризона» кренится, и мы видим Кэтрин Кентон — она пробирается к орудию, чтобы с усилием оттащить от него убитого артиллериста. На её форме цвета хаки крупно вышито: «ХЕЛЛМАН, РЯДОВОЙ ПЕРВОГО КЛАССА». Моя мисс Кэти буксирует мёртвого героя из-под огня, а затем опускает раскрытые ладони ему на грудь. Под оглушительные разрывы шрапнели её губы беззвучно возносят к небу молитву. Ресницы покойника (Джеки Куган) начинают дрожать. Мисс Кэти нежно держит его на руках. Молодой человек моргает, медленно поднимает взгляд, видит прославленные фиалковые глаза и произносит:

— Я что, в раю? А ты… Бог?

Под визг проносящихся палубных истребителей «Аризона» погружается в залитые мазутом пылающие волны Перл-Харбора. Мисс Кэти смеётся, целует юношу в губы и отвечает:

— Почти угадал… Я Лилиан Хеллман.

С этими словами, не дожидаясь следующей ноты, она вскакивает на ноги, чтобы затолкать артиллерийский снаряд в огромное орудие и, развернув его на колёсах, навести на пикирующий бомбардировщик «Аичи». Её матросская форма искусно продырявлена и запятнана Адрианом Адольфом Гринбергом; на кровавые раны зрителю намекают блестящие лоскуты, расшитые кусочками горного хрусталя и багровым бисером, возле каждого пулевого отверстия. Исполнив первые такты своей большой песни, мисс Кэти стреляет, и вражеское воздушное судно разлетается ослепительной вспышкой папье-маше.

— Стоп! — восклицает за кадром женский голос, перекрывая скрипки, валторны, разрывы снарядов и пулемётные очереди. — Стоп, чтоб вам всем!..

По центральному проходу громко топает некая дама, размахивая над головой туго свёрнутым сценарием, напоминающим полицейскую дубинку.

Оркестранты нестройно умолкают. За ними — певцы. Танцоры замирают на месте. Боевые самолёты беспомощно повисают в воздухе на невидимых лесках.

Камера поворачивается на сто восемьдесят градусов, и с авансцены мы видим, что кричала не кто иной, как Лилиан Хеллман.

— Нельзя же грешить против исторической правды! Клянусь любовью Анны К. Нильссон, я вообще-то правша!

Оказывается, театр почти безлюден. В пятом ряду перешёптываются, близко наклонившись друг к другу, Кинг Видор и Виктор Флеминг. Чуть поодаль сидим я и Терренс Терри. Качаем на руках младенцев. Вокруг нас целыми пачками лежат подкидыши, попискивая и пуская слюни в плетёных ивовых корзинах. Пухлые розовые ручки потрясают разнообразными погремушками.

— Думаю, вам лучше надеяться на провал, — подаёт голос Терренс Терри, подбрасывая лепечущего сиротку на коленке, точно в седле. — Между прочим, где наш Ромео-киллер?

Я сообщаю, что после случившегося вчера парень должен возненавидеть мисс Кэти всем сердцем.

Тем временем Лилиан Хеллман орёт на сцене:

— Слушайте все! Начинаем сначала. С того места, когда истребители-камикадзе императорской армии пикируют с неба на Гонолулу, чтобы пламенным ливнем обрушить смертельный огнеопасный груз на Констанс Талмадж.

В настоящее время самец по кличке Уэбстер находится на лечении в «Докторе хоспитал». Пока мисс Кэти, избегая возвращения в особняк, принимает участие во всех репетициях, Уэбстер Карлтон Уэстворд Третий поправляется от неглубоких рваных ран, появившихся на его животе и руках.

— Царапины от ногтей? — предполагает Терри.

А я поясняю, что наш дом осаждают медсестры, монашки и соцработницы. Кастинг подкидышей всё продолжается: мисс Кэти никак не определится с выбором. В последние дни каждый новый кроха напоминает мне уже не благословение, а прелестную атомную бомбочку. Сколько их ни люби, ни тискай, в конце концов всё равно получишь Мерседес Маккэмбридж. Сколько ни окружай малютку нежностью, в будущем он запросто может разбить вам сердце, превратившись в Сидни Скольски. Или окажется, что ваши бессонные ночи, забота и ласка были потрачены на очередного Ноэла Кауарда. Или вы обремените человечество новым Аланом Рене. Стоит лишь посмотреть на Уэбба: его уже не исправят никакие излияния любви со стороны мисс Кэти.

У малыша, что лежит у меня на руках, вокруг запястья завязан похожий на чётки браслетик с надписью: «НЕВОСТРЕБОВАННЫЙ МЛАДЕНЕЦ НОМЕР ТРИДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ».

Странно даже представить, как я буду пестовать младенца в то время, когда нужно нянчить мою мисс Кэти. Младенец — это же чистый лист, его всему придётся учить, как дублёра, которому однажды предстоит играть оставленную вами роль. С одной стороны, вы искренне надеетесь, что роль не будет загублена, а с другой — втихомолку мечтаете, чтобы когда-нибудь критики написали: предыдущий исполнитель всё же был куда лучше.

— Не надо на меня так смотреть, — обращается Терри к подкидышу, которого только что качал на коленях. — Тут бы самому на ногах удержаться.

Несмотря на необходимость шарахаться от любого проезжающего автобуса и ужин в «Куб Рум» в компании Лилиан Хеллман, мисс Кэти всё-таки пригласила Уэбба переселиться к ней в особняк — дескать, так будет проще обшаривать его вещи в поисках нового экземпляра незаконченной книжки. Она призналась мне: теперь, когда стало известно, что Уэбстер — маньяк-убийца и коварный безжалостный душегуб, их интимные отношения стали даже более пылкими, нежели прежде.

Это Уэбб притащил ей сценарий и заманил мисс Кэти в этот проект, сказав, что из неё выйдет идеальная Хеллман, непрошибаемая и напористая героиня, соблазнённая Сэмми Дэвисом-младшим, которую сбрасывают с десантом на Вайкики-Бич с одной лишь бутылочкой средства против загара и приказанием остановить продвижение императорской армии. По ходу событий она влюбляется в Джои Лэнсинг. По словам Уэбба, по этой роли так и плачет премия «Тони».

Если верить Терренсу Терри, особь по кличке Уэбстер попросту хочет навести на мисс Кэти лоск. За последние пару лет её слава несколько померкла. Во-первых, из-за упорных отказов сниматься и выступать на сцене. Во-вторых, из-за неухоженных седых волос и запущенной фигуры. Подрастающее поколение уже и не слышало имени Кэтрин Кентон, не представляло себе её грандиозного вклада в культуру.

Пожалуй, в такое время убийство себя не слишком окупит. Вот когда мисс Кэти с успехом вернётся к работе — это другое дело. И вот наш Уэбстер Карлтон Уэстворд Третий для начала ухитряется убедить её похудеть. Будь его воля, он затащил бы её и к хирургу на удаление морщин и провисаний кожи.

Если шоу произведёт фурор, если мисс Кэти снова взойдёт на вершину славы и завоюет легионы новых поклонников, — тогда и пробьёт час дописать последнюю главу. Газетчики едва успеют сочинить некролог вдогонку к восхищённым рецензиям на свежий бродвейский мюзикл, как пресловутая «бла-бла-графия» уже оккупирует магазинные полки.

Но только не на этой неделе, говорю я, вытирая накрахмаленным подолом фартука потное лицо младенца у себя на руках.