Рыцарь прерий - Донна Валентино

Не может быть, чтобы она всегда говорила так противно. Это просто невероятно! Ведь Джульетта совсем недавно научилась сдерживать свою порывистость, а до этого ей говорили, что голос ее звенит серебряным колокольчиком. Странно, как она могла об этом забыть?

– Должен признаться, меня удивляет: как это вы позволяете мне уехать, если ваш лорд направил солдат, чтобы взять меня в плен?

Джульетта вдруг встревожилась. Бессонная ночь и этот ненормальный рыцарь словно сговорились, чтобы лишить ее сил. Неужели ему действительно хотелось, чтобы она вызвала солдат для его допроса? Ничего не говоря прямо, он сумел убедить ее в том, что он действительно актер. Человек не выходит на подмостки, если не стремится всегда быть в центре всеобщего внимания.

– Джеффри, солдаты приедут сюда просто потому, что здесь им удобно останавливаться на отдых. Вы их не интересуете. Они даже не знают, что вы здесь.

– Вы не сообщили своему лорду о том, что в его окраинной деревне появился рыцарь, принесший присягу другому?

Казалось, Джеффри был изумлен тем, что Джульетта не доложила о его появлении кому-то из властей.

– Какому лорду? Господи, да в Броде Уолберна даже мэра нет!

Он секунду поразмыслил над ее словами, а потом расправил плечи.

– Значит, это не ловушка? Я могу уезжать, не ожидая нападения сзади?

– Да.

При мысли о том, как она увидит исчезающую за горизонтом широкую спину Джеффри, голос Джульетты вновь обрел непривычную мягкость.

В это мгновение Джульетта поняла, что все равно будет любовно хранить воспоминания об их недолгой встрече, пусть по сравнению с поведением Джеффри даже выкрутасы налакавшегося валерьянки котенка показались бы образцом рассудительности. А Джеффри, вспомнит ли он о ней, если голову его переполняет безумие?

– Только остерегайтесь приграничных разбойников. Они вряд ли станут вас беспокоить, когда вы отъедете подальше от города. Это шайка трусливых подонков, так что если они станут вам угрожать, просто порешительнее наставьте на них револьвер.

– О приграничных спорах я прекрасно знаю. Но вот «подонки», Джульетта? «Револьвер»?

Как странно: Джеффри говорил очень тихо, так что она едва могла его расслышать, и тем не менее от его голоса вибрировало все ее тело. Ни один мужской голос не вызывал в ней такого дивного волнения.

– Твой дар Божий не помог тебе понять эти слова? – спросила она, чтобы скрыть трепет.

– Руке Божьей никогда не мешает немного помочь. Она спрятала улыбку.

– Подонок… Ну, это такое ругательство… Но не неприличное. А что такое револьвер – это все знают, Джеффри.

– Все, кроме меня. – Его лицо потемнело от горькой улыбки. – Я сожалею, что должен отправиться на квест, и это не позволяет мне задержаться и понять множество странных вещей, которые здесь попадаются.

Ох уж эти мужчины и их драгоценные квесты! Джульетта слишком хорошо с ними знакома. Ведь и сейчас она бьется над тем, чтобы осуществить мечту Дэниеля! Она слышала о самых разных мужчинах, отправлявшихся на Запад, не зная самых элементарных вещей. Но все равно у нее больно сжалось сердце при мысли о том, что Джеффри предпримет свой таинственный квест, не имея представления об огнестрельном оружии, когда кругом бродят индейцы и приграничные разбойники.

Ей пришлось прижать пальцы к губам, чтобы тут же не предложить ему задержаться здесь хотя бы до тех пор, пока не научится владеть револьвером. Но она все-таки справилась со своим порывом. А что, если он обманывает? Может, Джеффри д'Арбанвиль сейчас и вправду немного не в себе, но он не производит впечатления неумехи, которого только что доставил сюда прибывший с востока поезд. Этот сильный мужчина казался настолько глубоко уверенным в себе, что трудно было поверить, чтобы он никогда не стрелял из револьвера.

Прекрасно, Джульетта устроит ему испытание. Единственным наследством, оставшимся от Дэниеля, был прекрасный охотничий револьвер. Он пылится без дела в ящике ее туалетного столика. Внутренний голос попытался шепнуть ей, что только полная идиотка станет вооружать сумасшедшего, пусть даже подаренное ею оружие заставит его хоть изредка вспоминать о ней. Но Джульетта безжалостно подавила в себе все сомнения.

– Я приготовлю вам позавтракать перед отъездом, – предложила она. – А потом принесу «кольт» мужа. Посмотрим, как хорошо вы сможете с ним обращаться и подарил ли вам Бог способность метко попадать в цель.

Казалось, при мысли о стрельбе в цель Джеффри повеселел. Он согнул руку, словно уравновешивая что-то, и смерил Джульетту таким взглядом, что у нее чуть ноги не подкосились.

– Господь даровал мне немало грозных талантов, Джульетта. Полагаю, что смогу вас удивить.

Глава 5

Джеффри не стал хвалить роскошную еду, которую Джульетта предложила ему на завтрак, поскольку она явно намерена была убедить его в том, что все это просто стыдно было ставить на стол. За исключением капитана Чейни больше никто не составил им компанию, хотя Джеффри знал, что в округе множество крестьян. Ему было необычайно странно спокойно сидеть за таким столом, когда ничьи замурзанные руки не тянулись, чтобы тайком стащить лакомый кусочек с его тарелки, и псы не рылись в камыше. Да и камыша на полу не было – деревянные полы у Джульетты были чисто выметены.

Вилки… Она вытащила целую горсть этих редких вещей и положила одну перед Джеффри, одну – перед недовольным капитаном Чейни, который сел за стол раньше них, и одну взяла себе. Ломти аккуратно нарезанного и прекрасно поджаренного бекона лежали поверх похожей на гробницу штуки, которую Джульетта называла плитой. Тут были яйца – столько, что хватило бы на настоящий пир, – для него одного. А хлеб был белее того, что выпекали лучшие пекари короля Эдуарда. А еще на столе стояла какая-то занятная желтоватая каша, которую она назвала кукурузной – ее одной хватило бы, чтобы насытиться.

Соль была не в солонице, а в странном приспособлении, с помощью которого можно было высыпать поверх еды ровную порцию приправы.

Был подан чай и этот сарацинский напиток – кофе, который Джеффри полюбил, пока был оруженосцем во время крестового похода, а став рыцарем, больше, к сожалению, не пробовал.

И сахар.

И сладкое под названием «ленивый пирог», благоухавшее корицей, мускатным орехом и специями, незнакомыми его обонянию.

И все подавалось на тонких тарелках, напоминавших прекрасный фарфор, но только без обычной глазури.

Джеффри отпил большой глоток кофе, а потом начал рассматривать кружку. Только одна страна могла бы похвастаться таким преизбытком предметов роскоши.

– Китай, – пробормотал он.