У кладезя бездны. Часть 1. - Александр Афанасьев

Негр не обиделся. Расизм для него был нормой, он называл белых и похлеще. Обижаться на такое стоит, если на тебя направлена телекамера.

— С кем, синьор?

— Не твоего ума дело. Проваливай.

Негр отступил, пряча в карман бумажку.

Падре Солицию сидел в угловой кабине, курил сигарету, возможно, что и с бумом и отхлебывал пиво из большого грязного бокала. На сей раз, он был не в сутане, а в гражданском, примерно в таком, что надевают на себя небогатые люди, отправляющиеся на природу. Рядом с ним — лежала большая, черная, спортивная сумка.

Капитан уверенно прошел через весь зал, пол которого был забросан окурками и хрустел осколками стекла и молча присел напротив «падре». Падре ничего не сказал, он курил сигарету и смотрел в шумный зал остекленевшими глазами. Точно… бум курит.

К ним подошла официантка — девица, которая в отличие от своих товарок не была похожа на слониху и потому не могла работать на улице и вынуждена была работать здесь. Капитану она понравилась гораздо больше, чем те слонихи, жутко выглядящие даже в темноте — но было не время и не место.

— Пива. Чистого — сказал капитан, бросая на поднос намного больше, чем требовалось. Чистого — это значит без добавления спирта, здесь ценят не вкус напитка, но его крепость.

Девица стрельнула глазами — местные были вовсе не дикарками и не сторонились европейских мужчин — и понеслась выполнять заказ.

— Что вам опять надо? — грубо спросил капитан — больше такой фокус у нас не пройдет, учтите. Я едва успел предупредить.

Падре внезапно приобрел нормальное выражение лица и глаз. Он был как хамелеон, казалось, что он сможет притвориться даже мертвым.

— Проехали…

— Проехали?! — разозлился капитан — если бы не я, вас бы уже допрашивали на стадионе, мать вашу! Или сбросили бы с вертолета у побережья — там, где побольше акул. Что вас больше устраивает, а?

— Все в руках Господа нашего.

— Прекратите. Мне можете не нести эту ахинею. Что вам нужно?

Падре посмотрел на капитана с сожалением.

— Спасутся те, кто уверует — но это ваше дело. Я не апостол Петр. Группа не выходит на связь…

— Какая группа?

— Не прикидывайтесь, что не знаете. Та, которую я послал за вашим человеком. Они пропустили два сеанса связи.

— Когда был последний сеанс. Может, переезд плохо сказался на аппаратуре?

— Нет. Они вышли на связь, сказали, что уже на территории Абиссинии. После чего — все.

— Доложили — машинально поправил капитан, осторожно прихлебнув из поставленного перед ним бокала, пиво было приемлемым, хоть и горьким на европейский вкус — этого следовало ожидать. Они все погибли.

— Это были лучшие. Они брали дороже всех.

— И что? Любой из тех ублюдков, которые шабашат здесь — ничто перед моими людьми. Вы отправили шакалов — следом за львом.

Падре бросил на капитана неожиданно острый, жесткий взгляд.

— А может, вашего человека кто-то предупредил, а?

— Его не нужно учить, как делать работу — презрительно сказал капитан — всегда смотри, что находится у тебя за спиной. Это правило, которое не нужно повторять дважды. Они пошли за ним и попались в ловушку, вот и все.

— И что же теперь делать?

— Ваши проблемы. Не мои.

Падре недобро посмотрел на капитана.

— Да нет, сын мой. Это твои проблемы в той же степени, что и наши.

Капитан рассмеялся.

— Хотите сказать, что вы меня пишете? Да пишите на здоровье. Вы прекрасно знаете, как я выберусь из любой помойной ямы с запахом роз. Уж не думаете ли вы, что меня кто-то осмелится судить?

Капитан с презрением плюнул на стол перед собой.

— Разбирайтесь сами. Сами налажали, сами и разбирайтесь. Я умываю руки. Арривидерчи, падре.

С шумом отодвинув стул, капитан встал, начал пробираться к выходу. Те, кто был в зале, уже до такой степени набрались, что им было все равно — черный перед ними белый или инопланетянин. А ночь — все скроет…

— Кроме мирского суда есть суд и божий, сын мой… — с грустью в голосе сказал падре Солицио и закурил очередную сигарету. Выхода нет, на этого молодого подонка больше нельзя положиться. Придется действовать через Ватикан… там должны быть контакты.

А этот… Господь с ним…

В нескольких километрах от берега, на спокойной воде, чуть в стороне от судоходных путей стоял крупный, угловатый корабль, освещенный днем и ночью. Он походил на гражданский обводами корпуса, имел высокие, квадрантные надстройки и широкую свободную палубу для самолетов и вертолетов. В отличие от североамериканских и русских кораблей подобного класса, чей дизайн скопирован с авианосцев, а иногда они и являются устаревшими и переоборудованными под новые нужды авианосцами — этот имел в прародителях контейнеровозы и большие, угловатые суда, которые используются для перевозки больших партий автомобилей. Это был десантный корабль — док типа Сан-Марко, на котором базировался часть одноименного полка морской пехоты Италии, оперативная группа Дечима МАС и некоторые службы разведки. На этом судне целых две универсальные антенны — мачты, двенадцать беспилотных летательных аппаратов с двумя катапультами, огромный и оснащенный по последнему слову техники зал боевого управления, в котором есть даже супер-ЭВМ для криптографии, расшифровки и анализа данных. Сейчас — левое крыло просторного зала боевого управления полностью отдали разведчикам и даже отгородили легкой ширмой. На разведчиков сейчас — работали четыре беспилотника, из которых два были в воздухе.

— Он выходит — сообщил оператор.

Видимость была плохая — в режиме ночного видения постоянно шла засветка от костров и каких-то факелов, в обычном режиме не видно было ни хрена. Но высококвалифицированные операторы на десантном корабле — доке Сан-Марко, стоящем в десяти километрах от берега на траверзе Могадишо — все-таки сумели уловить момент, когда капитан Кантарелла покинул питейное заведение в районе Яхшид, где делать ему было совершенно нечего. В этом районе — белому человеку нельзя было появляться без риска для жизни, и если капитан все же там появился — он это сделал не просто так.

— Ведите его. Мне нужно знать его маршрут.

— Да, синьор.

— Вот подонок… — директор Манфреди отвернулся от экрана, несмотря на то, что в зале боевого управления нельзя курить, трясущимися руками достал сигаретную пачку — чертов сукин сын! Сволочь!

— Предают только свои… — философски заметил контр-адмирал Паоло Бьянкомини — к тому же у нас сейчас нет ничего, одни подозрения. Телефон чист, отпечатков пальцев на закладке нет. Если мы спросим, зачем он ходил туда, выясниться — снять бабу. Или даже встретиться с агентом, и агент сразу найдется. Это если нам разрешат задавать вопросы. Ты думаешь, нам разрешат их задать?

Директор чиркнул спичкой и она сломалась в него в руке. Закурить контр-адмирал так и не дал — отобрал пачку с сигаретами.

— Нет, ну какого хрена ему было нужно? А? Какого мать твою, хрена? Он капитан фрегата в том возрасте, в котором я еще — и первого лейтенанта то только получил.

— А ты не думаешь, что он как то связан со всей этой дерьмовой историей с наркотой. Или — полагаешь, что тогда — все всплыли?

— Черт бы его побрал. Тогда мы тут что делаем?

— Выполняем приказы. Только и всего.

Директор задышал — шумно, как загнанная лошадь.

— Я больше не могу. Прошу отправить меня… с понижением, куда угодно. Хоть адмиральским баркасом командовать, синьор контр-адмирал.

— У тебя срок когда выходит?

— Четыре месяца еще. Но я не дотяну.

Контр-адмирал пожал плечами.

— Сам просишь. Должен же кто-то за это ответить.

— А этот сучонок?

— Забудь. Раз и навсегда.

Пограничная зона

Абиссинская территория, район города Феерфеер

Несколько дней спустя

Город Феерфеер на границе между двумя государствами — выполнял примерно ту же роль, что и Доло Одо, только торговля шла в основном на сомалийской стороне, и город сам был на сомалийской стороне. Раньше, когда работал порт — здесь проходил один из двух торговых маршрутов до Аддис-Абебы, второй — вел в Аддис-Абебу из порта Джибути, маленькой колонии Франции в стратегически важном месте — Аденском Заливе и проливе, известном как «Врата Скорби», Баб-эль-Мандеб. Сейчас — порт Могадишо не работал и на десятую часть своих возможностей, французское Джибути стало третьим по товарообороту портом континента, а город Джибути — строился примерно теми же темпами, как и русский Бейрут после восстания там. Сейчас — город Феерфеер был еще одним местом, где цвела пышным цветом контрабанда, было полно беженцев, стояла стена и по обе стороны от нее — вооруженные солдаты, Мир ушел с этой земли — и непонятно было, вернется ли он сюда когда-нибудь снова…