Романы Ильфа и Петрова - Юрий Константинович Щеглов

лицо было покрыто синими жилками» [Мужики, гл. 8]; «рыжий тощий жид с целою сетью красных и синих жилок на лице» [Скрипка Ротшильда].

6//9

Рассказать вам, Паниковский, как вы умрете? — Ср. сходный вопрос Воланда буфетчику Сокову: «Вы когда умрете?» — и точный прогноз, тут же даваемый его помощником [Булгаков, Мастер и Маргарита, гл. 18].

6//10

— Я не хирург… Я невропатолог, я психиатр. Я изучаю души своих пациентов. И мне почему-то всегда попадаются очень глупые души. — Об интеллектуализме и превосходительной позе Бендера см. во Введении, раздел 3. Бесстрастная, «научная» любознательность по отношению к человеческой суете и глупости характеризует целый класс персонажей, включая Воланда, графа Монте-Кристо, Шерлока Холмса и т. п., на которых ориентирован образ Бендера во втором романе. В частности, герой А. Дюма говорит о себе почти теми же словами, что и Бендер: «Я пожелал подвергнуть человеческий род, взятый в массе, психологическому анализу. Я решил, что легче идти от целого к части, чем наоборот…» и т. п. [гл. 48: Идеология]. О других сходствах Бендера в ЗТ с Монте-Кристо см. ЗТ 2//25; ЗТ 14//5; ЗТ 36//11 и Введение, разделы 3 и 6.

Хотя Бендер и не считает себя хирургом, он все же сравнивается с ним — в ЗТ 2//27.

6//11 …[Из саквояжа] появлялись все новые предметы… Затем на свет были извлечены: азбука для глухонемых, благотворительные открытки, эмалевые нагрудные знаки и афиша с портретом самого Бендера в шальварах и чалме. — Параллель к этой сцене ЗТ может быть усмотрена в «Лавке древностей» Диккенса, где миссис Джарли — хозяйка странствующего паноптикума — развертывает перед путешественниками Нелл и ее дедом множество афиш и плакатов, рекламирующих чудеса паноптикума: «Сто восковых фигур в натуральную величину», «Джарли — радость аристократии и дворянства» и т. п. [гл. 27].

6//12

ПРИЕХАЛ ЖРЕЦ… — Формулами типа «Приехал жрец» начинались афиши множества шарлатанов. В альбоме К. И. Чуковского сохранилось объявление, снятое со стены в Киеве в 1923: «Приехал Жрец Северо-Американской Индийской Знаменитости Ясновидящий Оккультист Психолог, Великий поэт мышлитель телепатии и ясновидения… Указатель судьбы, отгадчик чужих мыслей и как зовут сколько лет… Предсказываю прошедшее настоящее и будущее… Астральные и зеркальные сеансы» и т. п. [Чукоккала, 302]. Другая афиша со ссылкой на Индию, более грамотная и близкая по времени к ЗТ, гласит: «Сын Запада, постигший тайну науки Индийских Йогов Адольф Иант-Арро. Демонстрирует сеанс гипноза. Усыпление лиц, желающих из публики. Усыпленные превратятся в живые автоматы, послушные воле гипнотизера…» и т. п. [КП 25.1929].

Гастроли факиров и фокусников с их сенсационными обещаниями отнюдь не были изобретением послереволюционных лет: пародии на них шли уже в театре «Кривое зеркало» Н. Н. Бвреинова [см.: Тихвинская, Кабаре и театры миниатюр, 221]. В 20-е гг. сеансы иллюзионистов, оккультистов и пророков пользовались особой популярностью: публика искала в них спасения от прозы и скудости повседневной жизни, от страха и неуверенности в завтрашнем дне. По свидетельству современника, эстраду заполняла «целая армия всевозможных факиров, гипнотизеров, заклинателей змей, магов и волшебников, мастеров на все руки». В фельетонах упоминаются «тореадор и маг Степан Пикфордини, король черной магии Пил-Сант, знаменитая чревовещательница Агис-Ада, малолетняя танцовщица Мани», а также «Человек без крови. Ходит по всему. Ученик известного факира Али — Иван Иванович Галкин» [Нежный, Былое перед глазами; Б. Левин. Тореадор // Сатирический чтец-декламатор]. Пресса тех лет любит цитировать анонсы фокусников, включающие все виды членовредительства и непременное саморазоблачение «шарлатана» в конце программы. Среди них уже не всегда легко отличить подлинный документ от вымысла и пародии. На юмористической странице «Огонька» приводится афиша о прибытии в Тагил «африканского жреца, разоблачителя чудес и суеверий, Али-Шапиро» [Ог 10.04.30]. Журнал «Тридцать дней» публикует афишу из г. Дмитрова: «В программе глотоки огня завтрак огнепоклонников огненный демон прокалывание частей тела вливание расплавленного олова в рот. Чудо XX века!»[ТД 06.1927, раздел «Веселый архив»]. На страницах «Смехача» находим подлинную или пародийную афишу из г. Хмелева, Ромненского округа: «Разоблачение тайны факиров. Маэстро Юлиан Колода в присутствии почтенной аудитории будет совершенно безболезненно сдирать кожу с любого желающего» [См 33.1927]. В фельетоне И. Кремлева (Свэна) программа факира включает «харакири над собой и желающими из публики» и т. п. [Месть факира, Бу 20.1927]. Был широко известен факир Иама, который глотал, а затем выплевывал дюжину живых лягушек [Тенин, Фургон комедианта].

Очеркисты рассказывают о приезде в город Сергиев Посад «отгадчицы тайн Жанны Дюкло», которая три вечера подряд собирала полный зал и получила 2 тысячи записок. «Саморазоблачение Жанны Дюкло, на котором она показала, как водила за нос в течение трех вечеров сергиевскую публику, было встречено с возмущением. Кричали: «паразит», «шулер», «большевичка»… Было больно вернуться от чудесной гадалки к прозаической действительности» [Аграновский, От Столбцов до Бухары]. Выступление Дюкло описано также в повести Б. Пильняка «Штосс в жизнь» (1928); видимо, о ней же фельетон М. Булгакова «Мадмазель Жанна» (1925). К этой культуре магов и гипнотизеров 20-х гг. принадлежит и булгаковский Воланд в своем московском воплощении.

6//13

…Сын Крепыша… — Имеется в виду знаменитая до революции беговая лошадь, орловский рысак, «гениальный, великий Крепыш» (по выражению знатока лошадей в известной повести П. Ширяева «Внук Тальони», 1930). Именование «сын Крепыша», по-видимому, взято из анонсов владельцев лошадей, выдававших своих животных за потомство Крепыша и других знаменитых чемпионов. В очерке М. Шагинян «Сельскохозяйственная выставка» (1923) «благообразный седой мужик» говорит о своей лошадке: «Мой конь. Знаменитого Крепыша помните? Так вот от него происходит». То же, судя по современному фельетону, было типично для извозчиков-лихачей: «Я одну парочку уговаривал… поехать, говорю, надо. На резвом, племянник Крепыша!» [Н. Адуев, Перспективы, Современный театр 11.10.27].

«Сын Крепыша» в данном месте ЗТ — острота многослойная, с игрой разнородных ассоциаций. Переложение разного рода явлений на язык извозчичьего промысла — распространеннейший прием в юморе тех лет. Ср. «Эх, прокачу!», «…Овес-то нынче… дорог…», «желтоглазый» применительно к работе таксиста, художника, авиатора [см. ЗТ 2//15; ЗТ 8//46; ЗТ 13//23]. Не следует ли и во фразе «Сын Крепыша» на бендеровской афише — фразе, явно позаимствованной из речи извозчиков, из их попыток выдавать своих лошадей за родню Крепыша, — видеть транспозицию какого-то явления из современности? Полагаем, что да и что «оригиналом» является в данном случае стихия саморекламы и самозванства в разных ее видах — таких, например, как манера цирковых гастролеров и шарлатанов объявлять себя внуками или родственниками знаменитых артистов, известных русских богатырей и т. п.; или, еще забавнее, таких, как обычай проходимцев выдавать себя за родственников революционных и партийно-государственных деятелей [см. ЗТ 1//17; ЗТ 2//9]. В извозчичьем титуле «сына Крепыша», таким образом, можно видеть пародийную параллель к «братьям Луначарского», «сыновьям