Чужая в чужом море - Александр Розов

Жанна улыбнулась, подумав, что Таири точно пошла в маму. Лексикон отличался, но стиль был просто один в один… Или, может быть, у полинезийских женщин принято именно так разговаривать в ходе занятий домашним хозяйством? Местный обычай?.. Нечто твердое ткнулось канадке в ногу и сердито зажужжало.

— Ай! – вскрикнула она, отскакивая от мойки и испуганно глядя на ползущее по полу существо, похожее на очень крупную черепаху, которая втянула голову и лапы под панцирь, но тем не менее, умудряется двигаться.

— Не обращай внимания, — посоветовала Таири, осторожно наливая в стаканы густо–фиолетовое вино из пластиковой канистры, — Это обыкновенный трэшер. Кто–то же должен убирать то свинство, которое мы устроили, пока занимались стряпней.

— Это – робот? – уточнила Жанна.

— Да. Между прочим, продукция партнерства «Dyno–Taki». Мы с Хаото там работаем, параллельно с той работой, которая на Рапатара, и той, которая, типа, наше хобби. В общем, если эта машинка будет на тебя наезжать, просто убери ногу, а если тебе не хочется убирать ногу, то отпихни ее в бок, она поймет, что здесь надо убрать позже.

— Дорогая игрушка? – спросила Жанна, рассматривая ползающего по полу робота.

— Вообще–то да, но у сотрудников большая скидка на собственную продукцию. А мне всегда ужасно лень убирать за собой на кухне. И мы решили: лучше заработаем денег, чтобы этим занимался кто–то другой… Точнее, что–то другое… Что ты стоишь, как не родная? Садись, бери стакан. Вино, кстати, ядовитое, генно–модифицированное..

С этими словами, Таири сделала глоток и озорно подмигнула.

— Меня на эту удочку не поймаешь! – гордо объявила канадка и отхлебнула из своего стакана. Вино было легкое, с резковатым фруктовым вкусом, как у «Божоле Нуво».

— Это из самоанского винограда, — пояснила Таири, махнув рукой в сторону корзины с гроздьями фиолетовых ягод, размером с мандарины, — Я слышала, у вас он запрещен. Слишком легко выращивается. Дает слишком большие урожаи. Как я понимаю, оффи боятся, что у ваших фермеров будет много свободного времени, и они начнут думать.

— Я против этого запрета, — сказала Жанна, — Но дело тут не в оффи, а в том, что люди боятся продуктов с синтетическими генами. Обычные человеческие опасения. И я не понимаю, почему у вас так жестоко расправляются с теми, кто их высказывает.

— Высказывать ты можешь что угодно, — поправила меганезийка, — а вот агитировать за иррациональные предрассудки, пользуясь всякими анти–научными фальсификациями – нельзя. Это мошенничество. Кстати, на счет расправ, у тебя устаревшие данные. За это уже лет 10 не расстреливают. Разумеется, за блокирующий пикет расстреляют и теперь, но такие идиоты – редкость. Я это видела по TV один раз, когда играла в дирижабль.

— Что–что ты делала?

— Ну, я гуляла вот с таким пузом (Таири обозначила ладонями воображаемую полусферу около своего живота), или плескалась в лягушатнике с надувным матрацем, на котором стояли ноут и телек. А Хаото каждый день таскал мне из города фруктовое мороженое, пять сортов. Клубничное, апельсиновое, ананасное, клюквенное и черничное. Клюква и черника тогда только–только появилась в Океании. Тоже генмод, разумеется. Хаото так трогательно меня опекал, чтобы я никуда не каталась с этим пузом… Я полтора месяца занималась ерундой: читала «Историю авиации», рисовала по приколу римейки старых самолетиков, искала в интернет позы для секса на мелководье, смотрела TV, и пару раз участвовала в каких–то дистанционных talk–show и конкурсах. Да, кстати, мороженное было нашей с Хаото великой тайной от мамы. Мама считала, что мне его нельзя. Ну, не совсем нельзя, а… Короче, она бы не одобрила пять сортов в день, ты понимаешь?

— Понимаю, — Жанна кивнула, — Твоя, мама трепетно относилась к твоему положению. А что, все–таки, было с тем пикетом?

Таири покачала головой и тяжело вздохнула.

— Ну, поскольку ты репортер, я тебе объясню подробно. Атолл Нукунону–Токелау. Там фермы. Маленькие, земли мало, это понятно. Ребята выращивают батамит. Типа, такие клубни, вроде картофеля, но по составу ближе к мясу. Дешевая еда, богатая белком. А какие–то приезжие уроды решили там поборться за чистоту геномов, и заблокировали своим корытом фарватер выхода из лагуны. А у фермеров – контракты на поставки.

— Но это же не основание для расстрела! – возмутилась Жанна.

— Это naval bandidori, — невозмутимо ответила меганезийка, — морской разбой и рэкет. В таких случаях, если экипаж пиратского судна не капитулирует по первому требованию полицейского офицера, то судно и экипаж уничтожаются на месте. Морской закон.

— Какой еще разбой и рэкет?!

— А что же это? Люди делают законный бизнес: выращивают и продают еду. А кто–то, кому это не нравится, совершает насилие на море, чтобы они не могли этого делать. Я только не понимаю, на что рассчитывали эти фанатики. Впрочем, дураков на планете столько, что… Ну их на фиг. Давай лучше поболтаем о мужчинах.

— Давай, — легко согласилась Жанна, — Твой младший мужчина, еще не ходит в школу, а старший уже закончил университет, но морской промысел их уравнивает, не так ли?

— Море никого не уравнивает, — возразила Таири, — С морем у каждого свои отношения. Оно для мужчины – как любимая женщина, а для женщины – как любимый мужчина.

— Несмотря на то, что оно может быть опасным? – уточнила канадка.

Меганезийка сделала еще глоток вина и спросила:

— А разве бывает любовь без риска?

— Не знаю, — растерянно ответила Жанна, — У меня… В общем, по разному бывало.

— Ну, это нормально! Есть, что вспомнить, когда делать нечего, ага?

— Не в этом смысле, Таири. Просто… То ли, я слишком много хочу, то ли я слишком боюсь ошибиться, то ли я еще не встретила парня, который… Черт, это так сложно.

— E o! Я не поняла: это для тебя просто, или, наоборот, сложно?

— Не то и не другое. Видимо, дело в том, что я боюсь рисковать.

— Ну, ты насмешила! – Таири, от избытка эмоций, хлопнула себя по бедрам, — И это ты говоришь после того похода на хотфоксе «Фаатио»? Ты не видела свое фото в свежем номере «Moana Nau Patrol», вместе со всей командой сорвиголов кэпа Пак Ена?

Канадка задумчиво подвигала по столу пачку сигарет.

— Понимаешь, это совсем другое. Я не так боюсь экстремальных ситуаций, как того, что меня банально предаст человек, с которым… С которым у меня будет что–то серьезное.

— В смысле, что у вас будет общий бизнес, и он кинет тебя на деньги?

— Нет же! Черт! Как тебе объяснить? Бизнес тут не при чем…

— Ага! Значит, ты боишься, что когда–нибудь вы разлюбите друг друга и разбежитесь?

— Это уже ближе, но… — Жанна решительно отодвинула от себя пачки сигарет (подумав, что не хватало еще и начать курить), — … Я боюсь не того, что это может произойти, а того, как именно это будет. Всей этой грязи… Понимаешь?

— Не очень, — ответила меганезийка, делая маленький глоток вина, — При чем тут грязь? Люди иногда разбегаются. Это жизнь. Это бывает очень грустно, но с другой стороны, если бы люди вообще не могли разбегаться. Раз – и на всю жизнь. Вот была бы жопа!

— Теперь я не поняла, — призналась Жанна, — Что тут плохого? Вы с Хаото вместе уже…

— Почти 9 лет, — подсказала Таири, — Когда мы встретились, мне было 16, а ему – 19. Я первый раз пошла в резервисты, а он уже был резерв–мастер–матросом и командовал звеном из трех человек, включая себя, меня и еще одного парня. Большая шишка, ага!

Жанна подмигнула ей.

— Выходит, он воспользовался служебным положением? У нас бы ему за это…

— Нет, — перебила та, — Это я воспользовалась его служебным положением.

— Вот это да! Расскажешь?

— Так я уже рассказываю! Наша калоша была в составе OCSS базы Тутуила на Самоа…

— Аббревиатура какая–то… Некрасивая, — заметила канадка.

— Ага! По приколу ее так и называют: Ocean–SS. Хотя, на самом деле — «Ocean Control Saving Service». Она гражданская, кроме «пингвинов». Это небольшие экранопланы, размером с микроавтобус, чтобы снимать людей с калоши, где проспали штормовое предупреждение. Так… Вижу, ты не врубаешься. Если положить пингвина на воду, и потянуть за клюв с хорошей скоростью… С живым пингвином так не надо делать, он расстроится. Допустим, это пластиковая модель. Так показывают в школе, на механике. При 20 узлах возникает воздушная волна между пингвином и водой и он взлетает над поверхностью моря, хотя по–взрослому он летать не может – крылья коротки. Если нет сильного ветра и высоких волн – это классная штука. Скорость как у флайки, а расход топлива – в несколько раз меньше. Но если уже начался шторм — это жопа. Короче, мы сняли каких–то рыбаков с бамбуковой калоши, между Фиджи и Тонга, и отвезли их на остров Фоинуалеи. Нам говорят: оставайтесь, до базы проскочить не успеете. Но мы же офигенные спасатели, умнее всех… Сто миль не дотянули. Пришлось лечь на волны. В смысле, свернуть все, что торчит, и дрефовать как стеклопластиковая бочка. Это фигня, ничего опасного, только зверская качка. Ну, ты это уже себе представляешь.