Чёрная река - Токацин

— Ой! Там кто-то ещё, в его тени! — встрепенулась Кесса. — Я видела серые перья!

Нингорс медленно кружил над гигантским хвощом, и его тень упала на зурхана, когда тот поднял голову. Ящер угрожающе вскинул лапы и гулко вздохнул. Хеск лениво вильнул хвостом, уходя в сторону. Спустя мгновение хвощ остался позади, но Кесса долго ещё оглядывалась, высматривая среди деревьев пёстрое оперение.

…Над посадками плетеницы неспешно расходились облака, и солнце заглядывало в разрывы испепеляющим оком. Раскалённый воздух струился над широкими дорогами, сливающимися в одну, чахлые придорожные деревца дрожали от топота сотен лап. По самой большой дороге, выстроившись в две колонны, мчались панцирные ящеры, и солнце играло на серебристо-серой броне и багровыми искрами вспыхивало на шипах. Кессе показалось, что Нингорс, нагнав их, повис в воздухе, но нет — он летел так же быстро, но ящеры шли с ним вровень. Все, кто гнездился на придорожных деревьях, в панике взвились в небо и теперь кружили там, пронзительно вопя.

— Великое войско, — прошептала Кесса, выглядывая из-за крыла Нингорса. Хвост колонны скрылся в поднятой сотнями лап пыли, и над ней, над золотистым маревом полуденного зноя, сверкнула белым огнём игла, пронзившая небо. Сияющий пик поднимался над равниной, а под ним поблескивали чёрной черепицей раскалённые крыши, теснящиеся друг к другу по склонам невысокого холма. Под холмом выстроились ровными рядами строения пониже, но пошире, засверкали на солнце пёстрые шары и паруса небесных кораблей. Между ними и голой, ничем не засаженной пустошью, воздух над которой странно дрожал и рябил, мешая вглядываться, поднималась стена. Её основание, обложенное тёмным кирпичом, простояло тут много лет, и даже с неба Кесса видела, что на него так просто не влезешь; но сейчас её спешно достраивали, возводя поверх камня и кирпича бревенчатые башни и утыкивая вал под стеной острыми кольями. Башня над воротами уже была готова, и на её четырёхскатной крыше, обтянутой светлым лубом, чернели знаки трёх лун.

У Хеша было пять ворот. Самые большие, по центру, только что пропустили на главную улицу две колонны Двухвосток и анкехьо, теперь в город вползали невысокие, но на редкость широкие вайморские повозки, по самые трубы заваленные брёвнами, корой, листьями и ворохами стеблей плетеницы. Кесса, дрожа от восторга и волнения, привставала на цыпочки, чтобы увидеть улицу, — какой же ширины должна быть мостовая, чтобы всё это по ней проехало?! Нингорс молча скалил клыки, и его грива как поднялась, так и стояла дыбом, выдавая растерянность и тревогу.

Кесса, наглядевшаяся на стальные панцири Двухвосток и перья-ножи боевых харайг, думала, что и у белых ящеров-Венгэтов броня растёт из тела, но нет — стражи Хеша были в обычных доспехах из толстой кожи, слегка упрочнённых стальными пластинами. На шлемах, формой повторяющих длинные ящеричьи морды, вздымались хохолки из чёрных перьев. Тот, кто взимал пошлину, был без шлема, но хохолок был и у него — свой собственный, тёмно-пурпурный. Поравнявшись с ним, Кесса украдкой заглянула ему за спину, хвоста не обнаружила и уткнулась взглядом в землю — точнее, в пальцы Венгэта. Его трёхпалая, как у сармата, ступня была спрятана в сапог, и когти из носка не торчали. «Как же с когтями-то?» — обеспокоилась Кесса. «Неужели отрезали?!»

— Четыре куны, — проскрипел Венгэт, смерив пришельцев холодным взглядом.

— Вот так пошлина! — покачала головой Кесса, отсчитывая полосатые семена. — Копите на новую стену?

Нингорс тяжело вздохнул, оглянулся на медленно растущие укрепления и взглянул на одного из стражников. Сборщик пошлины, пропустив чужаков, уже забыл о них, но ящеры, спрятавшиеся в тени ворот, пристально смотрели на пришельцев. К одному из них повернулся Нингорс.

— Город берёт чужаков на подённые работы?

— В нижней стене дверь с красными перьями, иди туда, — проскрипел стражник. — Работы много, крепкие подёнщики нужны.

Кесса мигнула.

— Нингорс, ты чего? — тихо спросила она, отступая с мостовой к стене. — Мы очень долго летели, тебе отдохнуть надо, а не таскать тут брёвна…

— Я не какой-нибудь побирушка, — скрипнул зубами хеск. — Я верну тебе деньги, детёныш. И больше одалживать не буду.

Кесса возмущённо сверкнула глазами, хотела возразить — но в толпе среди пушистых и пернатых созданий мелькнули алые крылья и покрытые шипами плечи. Рослые Лигнессы, звеня браслетами, брели вдоль стены, и стремительные Венгэты и растерянные лесные поселенцы огибали их, как волна — гранитную скалу. Речница отступила за угол, мигом вспомнив Гванахэти, вмешательство во внутренние дела и игру в прятки по всем лесам и закоулкам.

— Пойдём, Нингорс, тут вкусно пахнет рыбой…

На любой из улиц Хеша двое панцирных ящеров разминулись бы, не задев друг друга шипами, и рядом с ними осталось бы место для парочки пешеходов. Дороги, вымощенные деревянными плашками, были исчерчены яркими линиями и значками, ничуть не потускневшими под лапами и колёсами. Эти знаки Речница прочесть не смогла, но вот рисунки на белёных стенах были куда внятнее, — здесь, в огромном трёхэтажном доме, замкнутом в кольцо, были комнаты для ночлега, в подвале — чаны для омовения, тут же чинили одежду, обувь и сбрую, а со двора, из туннеля, пронизавшего дом насквозь, пахло кипящим жиром и жареной рыбой. Нингорс подозрительно принюхался — и кивнул.

— К стене близко, — буркнул он, входя в сумрачный туннель. — Выбирай, где заночуешь. Я уйду на закате, вернусь, когда получится.

Улица к полудню побелела от солнечного огня, нигде не осталось и клочка тени, — вдоль мостовой не было ни одного навеса, ни одно крыльцо не выходило прямо на улицу — все двери открывались во дворы. И там уже была тень, и спасительная прохлада, и длинные столы и скамьи под лубяными навесами, растянутыми на жердях, и холодная вода, и жареная рыба, истекающая горячим жиром.

Торговец, свернув в кулёк широкий кожистый лист, бросил в него дымящуюся рыбину, шмякнул на поддон и тут же потянулся черпаком к котлу с булькающим варевом — оголодавшие хески толпились в тени навеса, толкая друг друга и жадно принюхиваясь. Чуть в стороне от раскалённого очага, прицепившись когтями к жерди, притаился большой серый шонхор. Кесса протянула ему промасленный рыбий хвост — ящер лениво покосился на еду и прикрыл глаза.

— Нингорс, хочешь ещё? Тебе этой рыбы — на один укус, — покачала головой Речница, наблюдая, как большая рыбина исчезает в пасти хеска. Алгана, не пачкая попусту лапы, вытряхнул её из кулька прямо в рот, и она поместилась целиком.

— Хватит, — ответил хеск. Ничего опасного вокруг как будто не было — но его грива так и стояла дыбом, и глаза недобро сверкали.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});