Чёрная река - Токацин

— Ты наелась, Шинн? — Нингорс, заметив, что она давно не черпает из миски, наморщил нос. — Одной ложкой? Как ты думаешь отрастить зубы, детёныш?!

— Таких клыков, как у тебя, у меня никогда не будет, — покачала головой Кесса. — Ты теперь пойдёшь отдыхать? Что вы делали ночью?

— Укрепляли стену, — ответил хеск. — Отдых мне не нужен. Ты ещё не раздумала идти в Тзараг, к местному зверью?

— Тзараг! — Кесса вскочила со скамьи. — Пойдём скорее!

Солнце высоко поднялось над чёрными крышами, и влага ночного ливня испарилась, не оставив и следа на широких улицах. Из распахнутых ворот, чья арка была украшена тремя огромными черепами тзульгов, выползала пустая повозка. Пар, вылетающий из её труб, шипел громко, но ещё громче ревели невидимые звери по ту сторону ворот, и с грохотом падали наземь тяжёлые тела. Скрежет, рёв и пронзительный визг сменялись шипением и лязгом. И приезжие, и горожане толпились в воротах, вытягивая шеи. Тзараг был огромен — город внутри города, со своими улицами и площадями, с высокими стенами глухих загонов, утыканными кольями, и с решётчатыми клетками из колючих стволов.

— Делгин говорил, что у них есть живой тзульг! — Кесса потянула Нингорса за крыло — перекричать шум зверей и хесков было непросто. — Вот бы его найти!

Громкий рёв рога рассёк толпу, как удар бича, и по улице пробежала вереница анкехьо — пятеро ящеров переваливались с боку на бок и отчаянно размахивали хвостами, чудом не задевая друг друга по носу, но бежали быстро и уверенно. На каждом из них сидел всадник-Венгэт с острой палкой, но никого из них не тыкали — только постукивали по краю панциря на поворотах.

За частыми прутьями большого загона слева от Кессы лежали горками сухие листья и ветки. Одна из них шевельнулась, расправляя крылья, и к ограде прыгнула небольшая пёстрая харайга, ещё не покрывшаяся стальным оперением. Она наклонила голову набок, высматривая в толпе добычу, напряглась, готовясь к прыжку, но лишь зашипела и подалась назад — вдоль ограды тянулись едва заметные светящиеся линии. Из другой груды листьев мигнул круглый глаз, и послышался злорадный скрип. Харайга, разочарованно зашипев, снова закопалась в листву, но просидела там недолго — Венгэт с раздвоенной палкой вошёл в загон и поворошил сухие ветки. Он был в прочной броне — весь, от загривка до пят. Харайги зашевелились, завидев его. Он постучал рогулькой по земле — существа подошли, переглядываясь и подёргивая хохолками. Венгэт снова стукнул палкой, негромко зашипел и шагнул в сторону. Харайги цепочкой потянулись к открытому проёму. Те, кто шёл в хвосте, рванулись вперёд, толкаясь и шипя друг на друга, но Венгэт тычками палки разогнал их и восстановил строй.

— Дорогие тут зверьки, — вздохнул кто-то за углом. — Зачем такой маленькой ящерке целый товег?! Ты готов, Сонтхи?

— Да, идём, — ответили ему. Говорящий волновался и никак не мог это скрыть. Толпа всколыхнулась, потоком устремляясь за угол, и Кесса, придерживая Нингорса за крыло, поспешила следом.

Когда поток существ вынес их к нужному месту, впереди уже сомкнулась стена спин, и только Нингорс мог увидеть что-то с высоты своего роста. Приглядевшись, он поднял Кессу и посадил на плечо — и она увидела открывшийся среди глухих стен округлый провал.

Его склоны, окружённые невысокой колючей оградой, спускались вниз высокими гладкими ступенями, на которых стояли Венгэты-воины. В самом низу, за ещё одним кольцом шипов, наклонённых внутрь, расстилалась огромная круглая площадка, засыпанная песком. На неё из незаметной дверцы в нижней ступени как раз выходил Венгэт в расшитой перьями накидке. Под ней по угловатым движениям хеска угадывалась весьма крепкая броня. Рядом с Венгэтом семенил Ойти, и его крылья дрожали от волнения. Он на ходу вынимал из поясной сумы сложенные листки и свитки.

Венгэт остановился, один из стражников спустился к нему и что-то негромко проскрипел. Воин в накидке из перьев качнул алым хохолком. Второй хеск нырнул в неприметную дверцу в нижней ступени — похоже, всё это сооружение было изрыто потайными ходами.

— Ты, Сонтхи из города Кести, что в Ойтиссе, подтверждаешь свои намерения? — спросил Венгэт, протягивая руку за свитками.

— Да, — ответил Ойти. — Я пришёл за Зверем-Охотником, и я подтверждаю, что в моём доме ему найдётся и место, и пища.

Венгэт в накидке не спешил — он разворачивал каждый свиток, читал и откладывал, пока запас листков в сумке Ойти не иссяк. Зрители на верхней ступени терпеливо ждали.

— Ты получишь зверя, — сказал наконец Венгэт, возвращая все свитки и листы владельцу. Он поднял на ладони небольшой бронзовый кулон с тёмным камешком и протянул его Сонтхи.

— Это твой знак владения, береги его. Пока он у тебя, зверь не посмеет ослушаться. Только ты можешь приказать ему убить или умереть.

— Я понял, — кивнул Сонтхи, надевая кулон на шею. Один из камней в нижней ступени заскрежетал, отползая в сторону. Воин-Венгэт вывел на песчаное поле крупную чёрную харайгу и остановился в двадцати шагах от Ойти. Он держал ящера на коротком поводке, но его лапы и пасть были свободны.

— Этого зверя ты берёшь? — спросил Венгэт в накидке. Сонтхи торопливо закивал, сжимая в ладони кулон. Воин снял с ящера старый ошейник и надел новый, в металлических клёпках-шипах, с маленькими тёмными камешками. Харайга стояла смирно, опустив хохолок, но Кесса видела, как её длинные когти то приподнимаются, то погружаются в песок.

— Его имя — Джазаг. Когда он сменит кожу, будь готов подойти к нему, — Венгэт в накидке отошёл к стене, внимательно наблюдая за харайгой и её новым владельцем. Ящер по знаку воина-служителя открыл пасть, и тот выплеснул ему на язык содержимое маленькой склянки. Харайга сглотнула, затрясла головой и, пошатываясь, опустилась на песок. Всё её тело мелко тряслось.

«Сменит кожу?» — удивлённо мигнула Кесса. Харайга вскинулась с пронзительным воплем, забила лапами по песку, будто хотела взлететь, снова содрогнулась всем телом и закричала. Её шкура вздувалась изнутри — по всему телу, от лап до кончика носа. Что-то шевелилось под ней, надувая её всё сильнее — и вдруг она полопалась. Острые лезвия проткнули её изнутри и вылезли на свет, кровь брызнула на песок. Харайга закричала ещё громче, перекатилась на бок, дёргая лапами. Шкура с них сошла чулком, оросив площадку кровью, и Кесса увидела, как старые когти отвалились, освобождая место новым — длинным, серебристым и острым, как кинжалы. Ящер уткнулся мордой в песок, передними лапами вспорол себе бока, сбрасывая старую кожу вместе с перьями. Новые перья тёмного металла с тихим скрежетом поднялись дыбом. Харайга с остервенением тёрлась мордой о песок, поддевала кожу задними лапами, пока она не лопнула и не повисла лохмотьями на шее. Подцепив их когтем, ящер сбросил остатки старой шкуры и вскочил, отряхиваясь от песка и вязкой крови. Перья на длинном хвосте развернулись веером и вновь сомкнулись, тускло блестя на солнце. Харайга помотала головой и села на песок.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});