Шаг во тьму. Дилогия - Иван Тропов

А вот вырву‑ка я тебе глазки, козлорогое! Давно хотел!

И я даже шагнул, поднимая руку…

Если бы вчера вспомнил про это свое желание, не задумываясь бы облегчил душу. Но сегодня… На кого я зол? На это чучело — да, изумительно сработанное умелыми руками, но всего лишь чучело, бессловесное и бессмысленное! — или на ту, кто ставит свечки этой морде?

Я опустил руку.

Нет. Как‑то… Я поморщился. Словно мелкая пакость это будет теперь. Подленький тычок в спину. Не смог разобрать, что замышляет Диана, и решил хоть так, на безвольной кукле отыграться… Представляю ее брезгливую усмешку, когда она увидит изуродованную морду… Черт бы ее побрал с ее софистикой!

Ладно, все. Успокоились. Цыц.

Я глубоко вдохнул, медленно выдохнул. Покрутил головой, разминая шею. Еще подышал.

Вот так. Так‑то лучше.

Стараясь не смотреть на морду, я отломил от алтаря несколько свежих свечей, слепил их вместе и присел над столбиком, державшим цепь. Проверил его, затем пошел по цепи, проверяя каждое звено. И еще раз пытаясь разгадать, что же она задумала.

Я заставлял себя успокоиться, перебирая звенья цепи, мои стальные четки, и еще раз, внимательно, трезво, пытался разгадать, что же на уме у Дианы.

Когда добрался до столовой, там запах сосновых поленьев мешался с ароматом гвоздики и еще чего‑то, чего я просто не знал. Виктор бы сразу узнал, наверное…

— Мм! — Диана отсалютовала мне золотым кубком. — Вы все же решили попробовать моего глинтвейна? Первое действительно мудрое решение… мой господин.

На ее губах снова гуляла улыбка, на скулы вернулся румянец — от вина ярче обычного.

Я вздохнул и присел над цепью.

— Ах нет… Вы опять за старое…

Ее смеющиеся глаза, совсем близко, сбивали, как и горсть свечей в руке, ненужных теперь. Но я тщательно осмотрел последние звенья, ошейник. Особенно внимательно стык с цепью.

Она дышала на меня душистым винным духом, от ее кожи веяло теплом — куда более сладким, чем тепло камина… И ореховые глаза с веселыми искорками. Она не отрываясь глядела на меня.

Нет, с цепью все в порядке. Цепь тут ни при чем.

Я положил свечи на полку камина. Постоял, засунув руки в карманы и глядя в огонь.

Все‑таки моя паранойя? Или она задумала что‑то другое?..

Черт возьми! Не такой уж он маленький, этот городишко…

Я старался отключиться от шума мотора, от сиденья, подпрыгивающего на каждой рытвине раздолбанной дороги…

Даже выключил музыку, тихонько лившуюся из динамиков. Виктор покосился на меня, но смолчал.

Я глядел в окна, стараясь отстраниться от машины — и словно лететь с ней, но вне ее… Ощущая городок… Его атмосферу, его манеру жить — чтобы почувствовать, где она даст слабину, где будет чуждый элемент…

Но чертово предчувствие никак не хотело пробуждаться, никак не желало помогать мне.

Когда я пытался вызвать в себе то чувство, что сопровождало его оживление, мне почему‑то начинало казаться, что слева Виктор, как большой сгусток чего‑то теплого, и Катя сзади, прилипнув к проему передних сидений, и еще жаркий мотор впереди… И все. Вот и все, что готово было сообщить мне мое предчувствие.

Если это было оно.

А может быть, во всем виноваты чертовы таблетки. Начинавшийся приступ они отодвинули, словно не мою руку кололо, а чью‑то чужую. Через вату. И этой же ватой набило мою голову… Нет, когда дойдет до дела, никаких таблеток. Уж лучше боль, чем вот так, как в мутном киселе плавать.

Виктор прибавил, я тут же положил руку поверх его.

— Помедленнее…

— Куда — помедленнее? Я тут уже все осмотрел. Здесь ничего нет.

Катя вздохнула и покосилась на Виктора. Если тут ничего нет, выходит, это она пропустила, когда осматривала вторую половину?

Впереди и правда ничего не осталось. Лишь мост через речку да голые — и вправо и влево, насколько хватает глаз, — берега.

— Ну? Доволен? Край. Теперь ваша светлость разрешит прибавить?

Виктор развернулся. Машина веселее пошла обратно. По самому краю городка. Все остальное в его западной половине мы уже осмотрели.

Солнце слепило глаза. Уже катится под уклон. Полдень миновал. На осмотр западной части его хватит, да только… Не уверен, что это поможет.

Катька внимательнее Виктора. Если уж она два года, одна, вилась вокруг той чертовой суки, а потом вокруг нас, и даже Гош не заметил, что она за нами следит… Могла она что‑то пропустить, когда осматривала свою половину? Едва ли.

Скорее всего, мы ошиблись, когда угадывали метки на карте. Не здесь ее водопой. Не здесь…

А найти то место, где ее настоящий водопой…

Можно осмотреть карту. Если водопой не здесь, то где‑то среди других меток, куда катается эта чертова тварь. Катька говорит, что все остальные места она знает, но, выходит, недостаточно хорошо. Где‑то же должен быть этот чертов водопой!

Но осмотреть все эти места…

Когда? Когда, будь оно все проклято!

Я с ненавистью щурился на солнце, так быстро миновавшее юг и уже собравшееся уползать на ночь.

Сегодня последний день. Последний день перед пред‑новолунием. Чертова тварь поедет за мальчишкой уже этой ночью.

В само новолуние она укатывает куда‑то к самой Москве. С огромным эскортом. Там ее не взять. Только этой ночью она будет почти без охраны… но где?

Где, черт ее подери?!

Нет, не найти… Не успеть. Всего этот день и этот вечер. И все.

До следующего новолуния. Через четыре недели.

Но это уже будет без меня…

И в руке ныло, несмотря на лошадиную дозу аспирина. И было еще что‑то, что‑то еще раздражало…

Я потер щеку. Оглянулся. Катя внимательно глядела на меня.

— Что?

— Я тут подумала… Та паучиха, с которой ты… Там, в ее доме…

— Диана, — сказал я. — Так ее зовут.

Катя нахмурилась. Вздохнула. Нет, не имя паучихи ее волновало.

— Осторожнее с ней, Влад.

Я пожал плечами:

— Я ее контролирую.

Катя усмехнулась.

— Что?

— Крамер, ты везунчик, редкостный везунчик. Но ужасно… наивный.

— Мне это уже говорили. И даже в более резких выражениях. Но я все еще живой.

— А разве самое худшее — это смерть?

Я внимательно посмотрел на нее. Поглядел на Виктора. Этот пижон внушил ей, что я с Дианой не справлюсь?

Когда оправдывался — уж не знаю, перед кем больше, перед Катей или перед собой, — почему сам на такое не пошел, а возится со слабенькой и неполноценной, с пробитым лбом… Это было бы в его стиле. Он?

Но Виктор старательно не замечал моего взгляда.

Я повернулся к Кате. Посмотрел ей в глаза.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});