Слова сияния - Брендон Сандерсон

— Мы должны идти прямо по тому коридору снаружи, — прошептал Гокс, пока она закрывала дверь так, чтобы оставить только маленькую щель. — В той стороне покои визирей. Возможно, там никого не будет, потому что все совещаются в крыле Высокочтимого.

— Ты знаешь расположение дворца? — спросила Лифт, притаившись в темноте у двери. Они находились в своего рода небольшой гостиной с парой затененных кресел и маленьким столиком.

— Ага, — ответил Гокс. — Я запомнил план дворца перед нашим приходом. А ты нет?

Она пожала плечами.

— Я однажды был здесь. Видел спящего Высокочтимого.

— Ты что?

— Он публичный человек и принадлежит всем. Можно поучаствовать в лотерее и прийти посмотреть, как он спит. Люди чередуются каждый час.

— Чего? В какой-то особенный день или типа того?

— Нет, каждый день. Можно также понаблюдать, как он ест или как исполняет ежедневные ритуалы. Если у него выпадет волос или он обрежет ноготь, их можно забрать как реликвию.

— Звучит жутко.

— Немножко.

— Как пройти в его комнаты? — спросила Лифт.

— Тем путем. — Гокс указал налево по наружному коридору, в противоположном направлении от комнат визирей. — Ты же не собираешься отправиться туда, Лифт. Там визири и все важные шишки будут рассматривать заявки. В присутствии Высокочтимого.

— Но он же мертв.

— Нового Высокочтимого.

— Его еще не выбрали!

— Ну, это такая странность, — пояснил Гокс.

В тусклом свете от приоткрытой двери она увидела, как юноша покраснел, будто понимал, насколько все происходящее, голод побери, странно.

— Там всегда есть Высокочтимый. Мы только еще не знаем, кто он. Я имею в виду, он живой и он уже Высокочтимый — прямо сейчас. Мы просто наверстываем упущенное. В общем, там его покои. Отпрыски и визири хотят находиться в его присутствии, пока решают, кто он. Даже если человека, о котором они решают, нет в комнате.

— Это не имеет смысла.

— Конечно, имеет. Это правительство. Все очень подробно изложено в кодексах и...

Он замолк, когда Лифт зевнула. Азиане бывали невыносимо скучными. Хорошо хоть этот понимал намеки.

— В любом случае, — продолжил Гокс, — снаружи, в садах, каждый тешит себя надеждой, что именно его позовут для приватной беседы. Хотя вполне вероятно, что до нее и не дойдет. Отпрыски не могут стать Высокочтимым, поскольку слишком заняты, посещая и благословляя деревни по всему королевству. Но визири — могут, поэтому у них самые лучшие заявки. Обычно выбирают кого-то из их числа.

— Покои Высокочтимого, — сказала Лифт. — В их направлении унесли еду.

— Что у тебя за проблемы с едой?

— Я собираюсь съесть их ужин, — тихо, но решительно проговорила она.

Гокс заморгал в изумлении.

— Ты... Что?

— Я собираюсь съесть их еду. У богатеев лучшая пища.

— Но... в комнатах визирей можно найти сферы...

— Ага. Их я тоже на еду потрачу.

В краже обыкновенных вещей не было никакого веселья. Она любила непростые задачки. На протяжении последних двух лет Лифт выбирала самые труднодоступные для проникновения места и прокрадывалась внутрь.

И съедала там ужин.

— Пошли, — произнесла она, выйдя из дверного проема, и повернула налево, к покоям Высокочтимого.

— Да ты в самом деле чокнутая, — прошептал Гокс.

— Неа. Мне просто скучно.

Гокс посмотрел в другую сторону.

— Я иду к покоям визирей.

— Как хочешь. На твоем месте я бы вернулась наверх. У тебя недостаточно практики для подобных вещей. Бросишь меня и, скорее всего, вляпаешься в неприятности.

Гокс потоптался на месте, затем скользнул в направлении покоев визирей. Лифт закатила глаза.

— Почему ты вообще с ними пошла? — спросил Виндл, выползая из комнаты. — Почему бы просто не забраться сюда самостоятельно?

— Тигзикк разузнал обо всей этой затее с выборами, — объяснила Лифт. — Он сказал, что сегодня отличная ночь для кражи. Я ему задолжала. Кроме того, я хотела быть здесь на случай, если он попадет в беду. Я могу понадобиться, чтобы помочь.

— С чего вдруг столько беспокойства?

И правда, с чего бы?

— Кому-то же должно быть не все равно, — ответила Лифт, зашагав по коридору. — В наше время слишком мало людей беспокоятся о других.

— И ты говоришь это, когда сама забралась сюда, чтобы их обворовать.

— Конечно. Я не собираюсь причинять им вред.

— У тебя странные представления о нравственности, госпожа.

— Не тупи, — огрызнулась она. — Все представления о нравственности странные.

— Надо полагать.

— Особенно для Несущего Пустоту.

— Я не...

Лифт ехидно усмехнулась и ускорила шаг к покоям Высокочтимого. Она поняла, что оказалась на месте, когда выглянула в боковой коридор и заметила в его конце стражников. Ага. Та дверь была настолько хороша, что должна принадлежать императору. Только супербогатеи делают причудливые двери. Нужно, чтоб деньги из ушей полезли, прежде чем потратить их на дверь.

Стражники представляли проблему. Лифт опустилась на колени, выглянув за угол. Коридор, ведущий к покоям императора, был узким, как проулок между домами. Умно. Трудно подкрасться по такому коридору. И те два стражника явно не из числа тех, кто умирает от скуки на посту. Они были из разряда «мы должны торчать здесь и выглядеть по-настоящему злобно». Стояли с такими прямыми спинами, что казалось, будто кто-то привязал им метлы к позвоночнику.

Лифт взглянула наверх. Коридор оказался высоким, богатеям всегда нравились высокие штуковины. Если бы они были бедны, то построили бы еще один этаж, чтоб на нем жили их тети и кузены. Но богатые людишки лишь зря переводили место. Показывали, что, когда имеешь столько денег, можно тратить их впустую.

Поэтому обворовать их представлялось совершенно разумным.

— Туда, — прошептала Лифт, указав на маленький украшенный выступ, который опоясывал стену чуть выше.

Он был не достаточно широк, чтобы идти по нему... если, конечно, вы не Лифт. Но это, к счастью, была она. Там, под потолком, еще и свет более тусклый — висячие люстры располагались невысоко, а зеркала отражали свет от сфер вниз, на пол.

— Мы идем наверх, — сказала Лифт.

Виндл демонстративно вздохнул.

— Будешь делать, что скажу — иначе обкарнаю листья по самый стебель.

— Ты... меня подрежешь?

— Не сомневайся.

По идее, звучало устрашающе.

Виндл начал расти вверх по стене, создавая для нее опоры. Одновременно лозы, устилавшие побегами коридор позади, исчезали, обращаясь в кристаллы и распадаясь в пыль.

— Почему они тебя не замечают? — прошептала Лифт. Она никогда не спрашивала его, несмотря на месяцы, проведенные вместе. — Потому что только «чистый сердцем» может увидеть тебя, что ль?

— Ты же не серьезно?

— Конечно, серьезно. Такое прекрасно вписывается в легенды, истории и все остальное.

— Ну, сама теория не столь глупа, — ответил Виндл, издавая звуки из пучка лоз рядом с девочкой — нескольких зеленых жгутиков шевелились, имитируя движение губ. — Только вот идея, что ты считаешь себя «чистой сердцем»...

— Я чиста! — прошептала Лифт, хмыкнув и вскарабкавшись повыше. — Я — ребенок и все такое. Я так, шторм побери, чиста, что практически радугами отрыгиваю.

Когда они добрались до выступа, Виндл снова тяжело вздохнул — ему нравилось так делать. Он пророс вдоль края выступа, делая его несколько шире, и Лифт шагнула на стену. Она осторожно выровняла равновесие и кивнула Виндлу. Тот стал расти дальше, вдоль выступа, затем перегнулся и разросся вверх по стене, к точке над ее головой. Оттуда протянулся горизонтально, чтобы обеспечить ее опорой. С дополнительным дюймом из лоз на выступе и опорой сверху девочка смогла бочком продвигаться вперед, животом к стене. Она сделала глубокий вдох и повернула за угол в коридор со стражниками.

Лифт продвигалась медленно. Виндл прорастал взад-вперед, усиливая опоры для рук и ног. Стражники не поднимали шум. У нее получалось.

— Они не могут меня видеть, — сказал Виндл, вырастая около нее, чтобы создать очередной ряд опор, — потому что я существую главным образом в когнитивной реальности, даже несмотря на то, что переместил свое сознание в эту реальность. Я могу сделаться видимым любому, только пожелав, не без усилий, само собой. Одни спрены более умелы в этом плане, в то время как другие, наоборот, испытывают затруднения. Конечно, независимо от того, как я проявляю себя, никто не может прикоснуться ко мне, поскольку в этой реальности я едва ли материален.

— Никто, кроме меня, — прошептала Лифт, дюйм за дюймом продвигаясь по коридору.

— Ты тоже не должна, — сказал он с беспокойством в голосе. — Что ты попросила, когда пришла к моей матери?

Лифт не была обязана отвечать, уж точно не штормовому Несущему Пустоту. Она наконец добралась до конца коридора. Под ней располагалась дверь. К сожалению, именно там, где стояли стражники.