Белые искры снега - Анна Джейн

— Тим, Тим, — прошептала Ира вдруг совершенно обессиленным тоном самой обычной женщины, которая страдает. — Зачем ты так со мной, Тим?

Она обхватила себя за плечи, чувствуя колючий холод, ласкающий кожу сквозь одежду тонкими незримыми пальцами.

Когда пришла Рита, Ирина казалась такой же веселой, как и всегда.

Ни она, ни жена брата ее мужа не увидели, как за ними внимательно наблюдает сквозь стекла очков в серебряной утонченной оправе женщина с идеально уложенными короткими белыми волосами. Глаза ее гневно сверкнули — она слышала разговор Реутовых.

Наша машина ехала совершенно неспешно, то и дело позволяя обгонять себя одиноким автомобилям. Видимо, шофер опасался гололеда, заснеженной дороги и метели, поэтому предпочитал вести "Ауди" крайне неторопливо даже для такой ужасной погоды, решив, что лучше потратить больше времени на дорогу, нежели попасть в аварию или вылететь в кювет. Впрочем, ни я, ни Ярослав Зарецкий, сидевший рядом, не жаловались. Я думала, безразлично глядя на белые холмы, медленно проплывающие за окном, мой ученик, которого в уютном тепле разморило, сладко заснул, откинув голову назад. Сначала я не поняла, зачем он захотел поехать со мной, а не остался и дальше купаться в лучах славы и женского вниманиям — такие, как он, всегда пользуются популярностью у противоположного пола. Но Зарецкий все же любезно пояснил — в честь него, прекрасного, друзья устроили небольшую вечеринку, на которую ему не терпится попасть, поэтому он желает поскорее улизнуть подальше отсюда.

— А кто не доставит меня до дома, как не моя милая добрая преподавательница? — тоном невероятно воспитанного ученика, в котором все же проскальзывало глумление, спросил Енот. Я ничего не ответила, а он заснул.

Так мы и ехали — молчавший водитель, которого, казалось, не интересует ничего, кроме дороги и музыки, спящий с довольный улыбочкой одинадцатиклассник и я, его временная учительница-мучительница, размышляющая над невероятной чередой сегодняшними встречами. Я так и не могла дать объяснения многим вещам, произошедшим и вчера, и сегодня, и что-то не давало мне покоя — что-то очень важное, я бы даже сказала, основополагающее, но пока что недоступное для понимания. Мне казалось, что все, что происходит со мной — не случайность, а сама я — пешка в какой-то мистической игре, но у логики не было достоверных фактов, подтверждающих мои умозаключения, а предчувствиям и фантазиям она не доверяла. Я строила самые разные предположения, зачем я понадобилась дяде Тиму и что происходит, но сама же их решительно отвергала, совершенно не подозревая, что за всем этим кроется на самом деле.

Я так погрузилась в свои мысли, что не сразу поняла, что мы остановились.

— Что-то случилось? — спросила я, понимая, что не слышу больше рокот мотора, а заснеженные холмы за окном остаются неподвижными. Ярослав проснулся и поднял голову.

— Уже приехали? — удивленно спросил он.

— Нас попросили остановиться, — невозмутимо отозвался водитель.

— Кто? — не поняла, почему-то подумав сначала на полицейских, но стоило мне выглянуть в окно, и вместо патрульной машины с мигалками я увидела длинный черный автомобиль с гладкими блестящими боками — вальяжный, не боящийся морозов "Вольво", а в свете его фар, вместо гаишников в салатовых жилетах — женщину в длинной, но кажущейся легкой и воздушной шубке. Казалось, что метель, которая в дороге ослабла, была ей совершенно нипочем. Царь небесный, Рита! Гналась за мной она, что ли? Ее дичью мне быть совершенно не хотелось.

— Можно сказать, это моя вторая хозяйка, — поведал мне водитель тем временем, пока я смотрела в полузамерзшее окно. — Она просит вас выйти.

— Кто это? Что произошло? — вопрошал Ярослав, но я, не став ему отвечать, решительно выбралась из теплого уютного салона наружу. В лицо ударил холодный ветер со снегом. Незащищенные от мороза лицо и ладони стал легонько колоть мороз, впрочем, я не замечала этого. Я встала в нескольких шагах от Риты, щурясь от яркого света фар ее "Вольво". Первой говорить я все же не решилась.

Мачеха смотрела на меня добрые полминуты — прямо мне в лицо, я чувствовала ее прожигающий взгляд. Ей в лицо я смотреть не желала, но и опускать глаза вниз не хотелось, а потому я глядела на шикарный меховой воротник.

— Ну что ж, здравствуй, Настя, — сказала, наконец, после длительной паузы Рита. Я все же подняла взгляд и на несколько секунд наши взгляды скрестились. Кажется, Рите это не понравилось — ноздри ее породистого, с небольшой горбинкой носа широко раздувались, видимо, от не самых добрых чувств по отношению ко мне. Впрочем, я и не просила ее ехать следом за мной. Мне показалось, что в глазах мачехи блеснули угрожающие молнии, я моргнула от неожиданности, а после стала рассматривать багажник ее важной стремительной машины.

— Здравствуйте, — поздоровалась все-таки я, поняв, что новая пауза возникла, потому что мачеха терпеливо ждала, пока я отвечу ей что-либо. Ветер и снег я по-прежнему не замечала.

"Назови ее мамой, посмотрим, как ее корячит", — ехидно предложил плохой голос.

"Будь стойкой и выдержанной", — заметил голос добрый.

— Не ожидала увидеть тебя здесь и сегодня, — сказала Рита вполне еще спокойным голосом, хотя мне казалось, что ее разрывает от внутреннего напряжения. — Надеюсь, ты не скучала. Как-никак, мы столько лет не виделись.

— Не скучала, а вы? — такого дерзкого ответа я сама от себя не ожидала.

Мачеха криво усмехнулась, пытаясь скрыть свое удивление — раньше послушная Настенька не позволяла себе такого, раньше она стояла, сцепив зубы и склонив голову к земле, и покорно все выслушивая.

— Пытаешься острить? Поверь, твои шуточки на меня не подействуют. Наверное, ты хочешь знать, что мне, твоей ужасной злой мачехе нужно от тебя, бедной принцессы, Золушки, так?

Я молчала. Рита улыбнулась. Зловеще. Она была злая, безумно зла, и ее ярость казалась мне абсолютно справедливой, как будто бы я, действительно, чем-то провинилась перед ней.

— А ты молодец, — сказала мачеха. — Машина Ирины?

— Да.

— Научилась шантажировать? — почти с одобрением произнесла она. — Откуда узнала?

— Что узнала? — мой мозг так и не понимал, что от меня хотят — слишком велико было изумление. Терпеть не могу непредвиденные ситуации, частенько теряюсь в них.

— Про водителя, — сообщила Рита.

— Она сама мне сказала, — осторожно отвечала я, не понимая, к чему клонит Реутова. Однако она, кажется, сделала для себя какие-то одной ей известные выводы и вновь стала изучать меня темными внимательными недобрыми глазами.