Белые искры снега - Анна Джейн

Накинутый сверху черный пиджак с V-образным вырезом, большими карманами с искусной отделкой, широкими квадратными плечами и эполетом на одном из них, длинные, выше локтей белоснежные перчатки, весьма необычное платье с длинной пышной юбкой из плотной угольного цвета ткани и корсетом с принтом в виде черно-белых ромбов. Конусообразная шляпка и ожерелье-ошейник с бантиком дополняла этот странный экстравагантный образ, который все же умудрялся оставаться элегантным.

А, возможно, виной этому была улыбка — жизнерадостная и озорная на первый взгляд, но на самом деле неестественная и лукавая.

Ирина со своей неугасаемой улыбкой вновь глянула на меня, встав напротив.

— Какая встреча, да? Сколько мы с тобой не виделись? — она глянула на потолок, словно там был написан ответ. Черные загнутые длинные ресницы почти коснулись бровей. — Года четыре или три?

— Пять, — сухо сказала я.

— Пять? Ах да, пять лет назад я помогла тебе покинуть отчий дом. Я молодец, да?

Я сдержанно кивнула. Действительно, когда я приняла решение уйти и из дома, и из семьи, не в силах более выносить хитросплетения всего этого змеиного клубка, об этом узнала тетя Ира. Как — понятия не имею, но она сказала, что поможет мне и сделала мне новые документы — на другую фамилию и даже отчество, лишь имя я оставила прежнее. Так я и стала Мельниковой Анастасией Владимировной, которая забыла прошлую жизнь и прошлые горести и поступила в обычный университет, желая стать журналистом. Не знаю, зачем она помогла мне, но помощь Ирины оказалась очень кстати. Это уже потом я поняла, что она помогла, потому что хотела избавиться от меня, правда, чем я так не угодила ей — не знаю. В семье мы почти не сталкивались, она не замечала меня, лишь изредка бросая задумчивые взгляды (возможно, ей не нравилось наличие бастарда в семье), а я обходила Ирину стороной, я вообще обходила стороной всех, кроме няни.

— Пять лет? Как быстро время летит, моя прелесть, да? А еще недавно ты была такой маленькой девочкой, — вдруг пустилась она в воспоминания. — Ты никогда не улыбалась. И все время читала книжки. А волосы у тебя были собраны в косичку. Такая маленькая и такая аккуратная… И с детства такая самостоятельная. Мне кажется, Рита тебя недолюбливала, — вдруг сказала она, не переставая улыбаться ярко-красными губами, — и даже предлагала Тиму взять тебя к нам. Ты ведь знаешь, у меня не было детей и нет. — Она притворно вздохнула. Как будто бы ей когда-то хотелось иметь детей. В памяти всплыл случай, когда они с дядей Тимом поругались именно из-за того, что Ирина детей совершенно не хотела. Не знаю подробности всего этого, тогда я была слишком мала, но от дамы-экономки и повара, которые сплетничали на кухне, я слышала, что Тимофей возжелал едва ли не развестись с тетей Ирой.

— Что ты тут делаешь, Настенька? — продолжала она.

— Приехала вместе с учениками, — пришлось ответить мне. — А вы?

— А я приехала веселиться, ведь самое веселье еще впереди, — пропела она. Она вдруг цепко взглянула на меня, опустив голову к тому плечу, на котором красовался яркий эполет, как на костюме дрессировщиц, и сообщила. — Я позвала тебя, чтобы нас не увидела Рита. А Рита ведь тоже здесь.

— Мы виделись.

Кажется, Ирина осталась разочарована, что эта новость не стала для меня новой. Она театрально вздохнула.

— Да и не только она, — сквозь зубы добавила я, желая оказаться подальше от родственницы. Если бы она тогда мне не помогла, я бы никуда с ней и не пошла сегодня, а так… пришлось. До сих пор чувствую себя ее должницей.

— Надо же, и твой любезный дядя тут? — спросила Ирина и вдруг звонко рассмеялась, прикрывая рот ладошкой в перчатке. — Надо бы его найти. Как считаешь, муж и жена должны быть вместе?

Я насторожено посмотрела на нее — вроде бы не пьяна, но голос веселый и глаза странно блестят. И вообще, она напоминает мне не актрису, а переодевшуюся клоунессу в венецианской маске, злую клоунессу, которая читает сказки без счастливых концов и наслаждается, когда испуганные дети плачут.

Если честно, мне было даже интересно, что испытывает Ирина к дяде Тиму. С одной стороны она ненавидела его — за измены, сухость в общении и нежелании поддаваться ее милому женскому волшебству. Но с другой… Кажется, она все-таки испытывала к нему какие-то чувства, весьма странные, надо заметить.

Однажды, в детстве, я стала невольной свидетельницей ее слез после какой-то очередной их ссоры. Я полезла на чердак, в свое потайное место, чтобы спрятаться там ото всех, и обнаружила там, среди хлама, который в детстве кажется невероятной ценностью, тетю Иру. Она сидела на полу под чердачным окном, заплаканная, раскрасневшаяся и в слезах, прижимая к уху массивный мобильный телефон — в те времена, когда сотовая связь только-только начала набирать обороты, мобильники были кнопочными и весьма увесистыми по сравнению с современными ультра-тонкими моделями.

Тетя Ира плакала и разговаривала по телефону, то ли с подругой, то ли с родственницей:

— Он ее все забыть не может, — всхлипывала она, и злые слезы текли по ее милому личику. — Ищет ее в каждой встречной! Я так не могу больше! Я ее ненавижу, его ненавижу. Нет, я не могу его бросить. Он мой, понимаешь, он только мой. Мой! И я его накажу! И ее накажу! Хотя ее я наказала, — вдруг расхохоталась она, и что-то злое вспыхнуло в ее малахитовых глазах, — отобрала у нее самое дорогое! А он ничего не замечает! — она друг заметила меня и закричала. — Пошла вон, маленькая тварь! Вон!!!

Она так орала в тот раз, что я немедленно убежала прочь, едва не упав на лестнице, запнувшись о ступеньку. Честно говоря, в нашем доме редко так повышали голос. Даже Рита отчитывала меня негромко — вся сила ее голоса заключалась в интонации, а не в громкости.

— Наверное, должны, — сказала я осторожно. Тете Ире ответ понравился, и она закивала головой, как болванчик.

— Конечно, должны, как же иначе? Как? — спросила она сама себя. — Иначе быть не может. Что ж, Настенька, милое солнышко, я прощаюсь с тобой, но не говорю до свидания. Пойду искать своего прекрасного мужа. А ты поговори со своей мамочкой, твоя мамочка тут, — она вдруг громко расхохоталась и помахала кому-то рукой. Я в панике оглянулась, ожидая увидеть Риту, но внизу было пусто.

— Всего лишь шутка, — вновь подмигнула мне тетушка и вдруг посерьезнела. — А на самом деле, Настенька, тебе стоит поговорить с Ритой и отцом. Вы, как-никак, семья. Твой отец, кстати, тоже скоро подъедет. Может быть…

— Нет, спасибо, — решительно отказалась я. С ним мне точно встречаться не хотелось.

— Понимаю, — вздохнула Ирина. Когда она была серьезна, нравилась мне куда больше. — Знаешь, малышка, а ты мне нравишься. Из всей этой семейки ты — самая адекватная. Нет, серьезно. С тобой что-то не так, — заявила она вдруг. — Ты так изменилась.