Механик и все-все-все - Катерина Диченко

— Янка, имей совесть! Это деликатный вопрос.

— Деликатная ты наша, неужели тебе не было интересно, как это провести ночь с вампиром, да еще и таким?

Мое смущение только сильнее развеселило подругу. Она буквально светилась счастьем.

— Яна, ты же замужняя женщина… как тебе не стыдно?

— А что, замужняя женщина не может пофантазировать, как ее лучшая подруга наконец-то поняла, чем нужно заниматься в постели с красавцем мужчиной и…

— Яри-и-к!!!

Я пошла на самые крайние и действенные меры, чтобы успокоить расшалившуюся подругу и позвала ее мужа.

В комнату зашел спокойный и абсолютно невозмутимый Ярослав.

— Ярик, скажи своей жене, чтобы она угомонилась, — и я бросила на подругу полный укоризны взгляд.

— Яна, перестань, — спокойно сказал он, чуть нахмурив лоб.

— А что я? Я ничего, — и она сделала такое умильное невинное лицо, что я прыснула со смеху.

Со стороны они напоминали двух собак — Яна маленькую пушистую болонку, такую же радостную и юркую, а Ярослав походил на большого невозмутимого дога с огромной любовью в глазах, наблюдающего за вертлявым и обаятельным чудом.

Ярослав, посчитав свой долг по увещеванию жены на хорошее поведение законченным, снова ушел в другую комнату, а Яна, как ни в чем не бывало повернулась ко мне.

— Скажи честно, разве ты ничего не почувствовала к Хозяину?

— Ну… — я замялась, ощутив неловкость, и смущенно отвела взгляд в сторону. — Я же не камень. Было пару раз, когда я хотела поддаться его обаянию и очарованию, но, к счастью, обошлось.

— Ну и дура. Такие бы перспективы открылись.

— На себя посмотри, — ничуть не обидевшись, огрызнулась я. — Стать вампиром — да никогда в жизни! Быть игрушкой, хоть и любимой — тоже! Исполнять чужие приказы и желания — тем более!

— Короче. Так и помрешь старой девой, — скептически заключила подруга и подозрительно сощурилась. — Что-то тут не так. А ну быстро посмотрела мне в глаза! Ага. Ты любишь Шэйна Тергиша.

Причем это прозвучало не как вопрос, а как неоспоримый факт.

— Я так и знала! — довольно закричала она и хлопнула себя по колену. — В глаза смотреть! Диченко, кого ты хочешь обмануть? Я тебя, как облупленную знаю. Напустила тумана, состроила тут из себя непонятно что, а на самом-то деле…

— Да, грешна. Признаю свою вину и твою безоговорочную правоту. Я его люблю.

— А он?

В ответ я лишь растерянно пожала плечами.

— У-у-у, мать… запущенный случай, — и Яна подсела ко мне поближе, ободряюще приобняв за плечи. — Сама-то как думаешь?

— Хочу верить, что нравлюсь больше чем друг.

— А давай мы с тобой летом на Иштар съездим? — Желая помочь, заботливо предложила Яна. — Поднакопим денег, сделаем из тебя красавицу и пусть он, потом жалеет, что сразу не женился. Тем более тебе даже отпуска выпрашивать не надо, ты ж теперь безработная.

— Спасибо на добром слове. Утешила… как ровным слоем по асфальту размазала.

— Подожди я еще и не начинала, — засмеялась она, уворачиваясь от щекотки. — Так ты согласна?

— Я посмотрю на свое поведение.

— Началось… — демонстративно протянула она.

А что я еще могла сказать? Извини Яна, я не смогу поехать с тобой на Иштар и увидеться с Шэйном, потому что летом меня уже не будет в живых. Так что ли мне сообщить причину своего отказа? Если я так сейчас скажу, то буду два тела по мерзлой земле закапывать — сначала Яну, потом Ярика.

— Ян, давай не будем сейчас об этом? — Я решила коварно поменять тему. — Мы так давно не виделись, расскажи лучше о себе.

У друзей я просидела по позднего вечера. Мы дважды ставили чайник и пили чай с пирогом Марты, долго болтали, но так и не смоли наговориться. Несмотря на самые теплые и душевные просьбы остаться переночевать у них, я отказалась. Если я не уйду сейчас, то нет гарантии, что проницательная Яна не заподозрит что-то неладное в моем поведении и не факт, что я выстою против ее допроса.

Непогода на улице немного присмирела и можно было идти спокойно, не прогибаясь под порывами пронизывающего ветра. Правда, ноги по щиколотку проваливались в наметанные на дороге сугробы, что порядком замедляло движение и усложняло шаг. По слабоосвещенной улице я шла одна и этот факт меня несколько беспокоил. Ни одного нормального прохожего, кроме, прости Господи, ненормального механика в этот час на улице не наблюдалось.

Холодный порыв ветра донес до меня отголоски женского плача. Подняв капюшон, я повертела головой, ища его источник. Слева от меня метрах в двадцати на заснеженной скамейке сидела сгорбленная женщина. Ее лицо было закрыто руками и она раскачивалась взад-вперед.

Так Катерина, это не твое дело! Мало ли, что у человека могло случится… Может, с мужем поссорилась или с работы уволили… И совсем необязательно совать свой длинный нос куда не следует! Я сейчас пройду мимо и не буду лезть человеку в душу, у меня и своих проблем выше головы. Все! Я так решила и ничто, ничто не заставит меня подойти к этой несчастной женщине! Я не буду лезть в ее проблемы…

— Извините, что лезу не в свое дело, но что у вас произошло?

Женщина, сидевшая напротив меня, еще крепче обхватила дрожащими ладонями большую чашку с чаем, словно это был способ укрыться от всех проблем, и подняла на меня удивительно мудрые и грустные глаза.

— Я не думаю, что моя история доставит вам удовольствие в это вечер, — приятным тихим голосом ответила она.

— Если бы я искала в этот вечер компании для увеселения, то не стала бы к вам подходить. Я не имею права вас расспрашивать и не стану настаивать, но и не откажу в помощи, если это будет в моих силах.

Как вы уже поняли мой «длинный нос» подло проигнорировал все доводы разума и теперь мы — я, «нос» и моя случайная знакомая сидели в маленьком кафе, согреваясь ароматным напитком и слушая завывания ветра за окном.

Передо мной сидела симпатичная женщина лет сорока пяти с открытым добрым лицом, с тонкими паутинками морщинок возле глаз, короткими вьющимися русыми волосами и бледно-зелеными миндалевидными глазами. Осунувшееся лицо, усталый потухший взгляд, заметно дрожащие пальцы красноречиво свидетельствовали, что в последнее время ей пришлось нелегко.

— Меня зовут Тамара Вирсат. Вся моя семья — это единственный сын Егор. И теперь его не стало. Он исчез.

— Давайте с этого момента поподробнее.

Тамара отвернулась к высокому окну и, глядя на свое отражение в стекле, начала рассказывать:

— Моя вина, как матери в том, что я не смогла создать своему ребенку достойных условий для нормальной жизни. Не могу сказать, что мы нищенствовали, но и во многом приходилось себе отказывать. Теперь я понимаю, что нужно было ценить то богатство, которое мы имели — семью. Пять месяцев назад я потеряла работу, меня уволили, заменив на более молодого работника и сын, которому сейчас двадцать лет, бросил учебу в институте и начал искать заработок. Когда три месяца назад Егор пришел и сообщил, что нашел работу в диагностическом центре, я была очень рада. Он выглядел таким счастливым…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});