Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Спирей, фертом, татарином, селезнем,
А Маланья с Федором, сенные девушки,
И подплясывают, и подманивают…
Да уж что тут! И Мавра Терентьевна
Не одну стопку лишнюю выпила,
Подгуляла, как отроду с ней не случалося:
Позабыла, что ночь в подворотню подглядывает,
Что пора бы взойти и в светлицу княгинину,
И лампадку поправить под образом,
И постель перестлать, и княгиню раздеть,
На железный пробой и крючок поглядеть
Да привесить к двери цепь луженую…
Позабыли и сенные девушки…
А княгиня Ульяна Андреевна
Перед образом молится - молится,
Все земными поклонами частыми…
Отмолилась она, приподнялася,
Утерла рукавом слезы дробные,
Села к зеркалу…
Тихо по городу…
Ночь окошко давно занавесила;
Только с задворка хмельные песни доносятся,
Да Буян под окном кость грызет и полаивает;
Знать, спустили с цепи, да с двора не пошел…
Хоть княгиня сидит перед зеркалом,
А не смотрит в него: так задумалась…
Вот горит, оплывает свеча воску ярого,
Вот совсем догораег… Очнулася…
Встрепенулася иволгой чуткою,
Повернула головкой, что вспугнутая,
И каптур стала скидывать, вслушиваясь,
Да взглянула в стекло - и сама усмехнулася,
Таково хорошо усмехнулася,
Что вся сила потемная сгинула,
А за ней отлетела и думушка черная…
Засветила княгиня другую свечу,
Что была под рукою в венецком подсвечнике,
Отстегнула жемчужные запонки -
И забил белый кипень плеча из-под ворота…
Турий гребень взяла, расплела свои косы рассыпчатые,
Стала их полюбовно расчесывать,
Волосок к волоску подбираючи…
Чу! Буян забрехал, да и смолк, - на своих…
Верно, мамка и сенные девушки…
Только нет - не они… Надо быть, на прохожего…
Тишь… мышонок скребет под подполицей…
Клонит сон… очи сами слипаются -
И…
Как крикнет княгиня Ульяна Андреевна:
За плечами стоит кто-то в зеркале!..
Побелела, как холст, только все ж обернулася:
Юрий - князь на пороге стоит, шапку скидывает
И на образ Владимирской крестится…
"Что ты, князь?"
- "Доброй ночи, княгинюшка!
Уж прости, что не в пору, не вовремя…
Ехал мимо: ворота отворены;
На дворе ни души; сени отперты -
Что, мол, так? Дай взойду, хоть непрошеный…
Извини меня, гостя незваного,
Да не бойся: я сам, а не оборотень".
Отдохнула княгиня Ульяна Андреевна,
Только пуще того испугалася,
Заломила себе руки белые:
"Ты уж, князь, говори, не обманывай:
Мужу худо какое случилося?"
- "Что ты? Бог с тобой! Муж здоровехонек.
От него и сегодня есть весточка -
Передам - хочешь, что ль?.."
А глаза так и искрятся -
На расстегнутый ворот уставились…
Поняла наконец, догадалася:
Вся зарделася, очи потупила,
Вся дрожит, а рука - что свинцовая:
Застегнет либо нет впору запонку…
А сама говорит: "Благодарствуем!
За себя и за мужа я кланяюсь!..
Не тебя мне учить, сам ты ведаешь,
Что беда и в чужую светлицу заглядывает,
Да не к полночи, князь, было б сказано…
Буде словом каким я обмолвилась,
Мужа нет, стало быть, нет и разума,
А что люди у нас разгулялися,
По твоей же, по княжеской милости".
Шапкой оземь ударил:
"Послушай же:
Ты полюбишь аль нет нас, Ульяна Андреевна?
Коль не волей возьму, так уж силою
И в охапке снесу на перину пуховую".
Как промолвил, она развернулася,
И откуда взялся у ней нож - богу ведомо,
Только в грудь не попала князь Юрию,
А насквозь пронизала ему руку левую…
"Так-то?" - только и вымолвил - вон пошел…
А поутру княгиню Ульяну Андреевну
Взяли из дому сыщики княжеские,
Обобрали весь дом, где рука взяла,
А ее самое в поруб кинули
Да уж кстати пришибли Буяна дубиною:
Не пускал из ворот ее вынести.
Весел князь Семеон, весел - радошен,
Правит к Новому Торгу по залесью,
А за ним целый стан на возах так и тянется:
Все с добром не нажитым, не купленным -
Бердышом и мечом с поля добытым.
Весел князь - видно, слышал пословицу:
Удался бы наезд, уж удастся приезд.
Ой, неправда!.. Гляди, из-за кустика,
Почитай - что у самой околицы,
Двое вышли на путь на дороженьку…
Видит князь: конюх Борька и с Яковом - стольником
Подбегают и в ноги ему поклонилися,
Бьют челом под копытами конскими…
"Что вы, что вы, ребята, рехнулися,
Аль бежали с чего - нибудь из дому?"
- "Осударь, - молвил Яков, - уж впрямь, что рехнулися,
Не гадав под беду подвернулися:
Ведь бедою у нас ворота растворилися,
Все от мамушки Мавры Терентьевны…
Я обухом ее и пришиб, ведьму старую,
Да повинен, что раньше рука не поднялася…"
И рассказывать князю стал на ухо,
Чтобы лишнее ухо не слышало.
Конюх Борька ему подговаривает:
"И Буяна ни за что ни про что ухлопали…"
Закусил губы князь. "Ладно!.. С версту осталося?.."
- "Меньше, князь - осударь, тут рукой бы подать".
Уж ударил же князь аргамака острогами -
Вихорь - вихрем влетел он на двор к князю Юрию.
А уж тот на крыльце дожидается,
Слезть с коня помогает, взял за руку,
Поклонился до самого пояса, речь повел:
"Так-то мне, Семеон, ты послуживаешь?
Бабе, сдуру-то, волю дал этакую,
Что пыряет ножом князя стольного!
Ну, спасибо!.. И сам я за службу пожалую!"
Да как хватит его засапожником под сердце,
Так снопом и свалился князь Вяземский,
Словно громом убило… А Юрий - князь
И не дрогнул: глядит туча - тучею,
Индо старый за малого прячется.
Да уж тут же, с сердцов, повелел он из поруба
И княгиню Ульяну Андреевну выволочь
За ее темно - русую косыньку,
Руки - ноги отсечь повелел ей без жалости
И в Тверце утопить… Так и сбылося:
Сам стоял и глядел, словно каменный,
Как тонула головка победная,
Как Тверца алой кровью багровела…
Вече целое ахнуло с ужаса,
Хоть никто не оказал даже слова единого -
Потому Юрий - князь был досужливый,
На противное слово пригрозливый…
Только, знать, самого совесть зазрила:
С петухом собрался, не сказавшися,
Дом своею рукою поджег, не жалеючи,
И сбежал он в Орду тайно - тайною -
И поклона прощального не было
С Новым Торгом и с вечем поклончивым.
Уж догнал ли в Орду, нам неведомо,
А заезжие гости рассказывали,
Что пригнал под Рязанью он к пустыне,
Ко Петру - христолюбцу, игумену некоему,
Разболелся, да там и преставился,
В келье, иноком, в самое Вздвиженье,
На чужой земле, а не в отчине,
Не на княженьи, а в изгнании,
Без княгини своей и детей своих болезных…
Провожали его честно, по-княжески.
Да и мы за его душу грешную
Богу нашему вкупе помолимся:
Подаждь, господи, ради святой богородицы,
Правоверным князьям и княжение мирное,
Тихо - кроткое и не мятежное,
И не завистное, и не раздорное,
И не раскольное, и бескрамольное,
Чтобы тихо и нам в тишине их пожилося!
Что летит буйный ветер по берегу;
Что летит и Тверца по-под берегом,
Да летит она - брызжет слезами горючими…
(1857 - 1858)
ОБОРОТЕНЬ
(посвящается Надежде Андреевне Загуляевой)
Дело то было давно, не теперь,
Истинно было… Кто хочет, не верь…
Только ведь правды нигде не схоронишь -
В землю не спрячешь, конем не догонишь, -
В щелку пролезет, из рук улетит,
В море не тонет, в огне не горит…
Ладно и речь не о ней… А срубили,
В старое время, село мужички,
И довелось им - знать, пришлые были -
В самом лесу жить, у Камы-реки.
Ну и живут они там, поживают,
Церковь построили, - правят свой толк
Да на досуге зверишек стреляют…
Вечер, а парня в избе не видать…
"Что так? Далеко зайти бы не надо:
Тут до трущобы до самой с версту,
А молодежник - кусты на счету;
Тут и девчонкам дорога знакома…
Знать, загулял? Будет к завтрему дома".
Завтра в ворота, а Митьки все нет:
Кажется, парню прийти бы чем свет,
Ан не идет… А метелица стала,
Где по колено сугроб наметала,
Где и под з'астреху… "Да! - говорят: -
Пусть погулял бы, а если плутает?
Да ведь и волк-то не то - что свой брат!
Вон пономарь со двора выезжает:
Хоть обокликнул бы, что ли, в лесу…"
Ну, пономарь, видно, где покуликал:
"Кликал, мол, братцы, я Митьку-то, кликал -
Не отозвался… Вот то-то оно:
Уж не того ли он? Вишь - холодн'о!"
Бабы послушали: "Страхи какие!
Батюшки! Слышали? - в голос ревут! -
Митька замерз! Вон, никак и везут!
Точно: из стана везут… понятые…"
Подлинно: ехали два мужика.
С р'озвальней Митьку в избу притащили,
Шубой накрыли, на печь уложили…
Три дня ворочать не мог языка,
Три дня метался на печке, покуда
Знахаря миром ему не нашли.
И уж откуда добыли, - откуда -
- Царство земное - Алехо Карпентьер - Классическая проза
- Том 3. Осада Бестерце. Зонт Святого Петра - Кальман Миксат - Классическая проза
- Немного чьих-то чувств - Пелам Вудхаус - Классическая проза
- Ангел западного окна - Густав Майринк - Классическая проза
- Лолита - Владимир Набоков - Классическая проза
- Слезы, пустые слезы - Элизабет Боуэн - Классическая проза
- Онича - Жан-Мари Гюстав Леклезио - Классическая проза
- Стихотворения. Прощание. Трижды содрогнувшаяся земля - Иоганнес Бехер - Классическая проза
- Стихотворения. Избранная проза - Иван Савин - Классическая проза
- Мадонна будущего. Повести - Генри Джеймс - Классическая проза