Мой любимый дикарь - Сюзанна Энок

Как бы то ни было, повернувшись к Феннингтону, мартышка широко зевнула, показав абсолютно все свои зубы. И Беннет поневоле вспомнил, как осторожно она взяла персик из рук Филиппы.

У лестницы стоял изумленный Джеффри. Но маркиз вклинился между ними раньше, чем Беннет еще раз попытался заговорить.

— Извини, что сразу не узнал тебя, Беннет, — быстро заговорил дядя, — но ты должен понять мои подозрения. Я… мы все думали, что ты мертв.

Беннет коротко кивнул.

— Понимаю. Здесь есть место, где мы можем поговорить без свидетелей?

— Конечно, пойдем в мой кабинет.

Феннингтон казался довольно дружелюбным, но, судя по всему, пытался определить, насколько велики неприятности, в которые он попал, и что намерен делать нежданный гость. Беннет не спешил успокоить его.

Он последовал за маркизом. Стены Ховард-Хауса были оклеены яркими обоями и увешаны картинами, карнизы покрыты золотой филигранью. Богатый дом. Но Беннет всегда знал, что семья его матери, и в первую очередь его дядя, имеет деньги. И он также знал, что они не собирались расставаться со своими богатствами даже ради маленького осиротевшего племянника.

— У тебя фигура отца, — нарушил молчание Феннингтон.

— Это мне тоже неизвестно, — ответил Беннет.

— Он был настоящим медведем, — сказал маркиз, разглядывая племянника. — Ты не такой массивный, как он, хотя, пожалуй, такой же высокий.

— Мне были бы интересны ваши замечания о моей внешности, если бы вы изложили мне их двадцать лет назад, дядя. Сегодня я только хочу получить ответы на некоторые вопросы.

— Да, конечно. — Маркиз расположился за изысканным столом красного дерева и сцепил пальцы под подбородком. Ну вот, лиса снова в своей норе. Он определенно чувствовал себя здесь увереннее. — Садись, мой мальчик.

Беннет преисполнился решимости изменить его мировосприятие.

— Я постою, — резко ответил он. — И, по-моему, вы уже поняли, что я не ваш мальчик.

Феннингтон прочистил горло.

— Что ж, хорошо. Когда ты приехал в Англию?

— Три дня назад. Мои образцы, вероятно, уже прибыли в Теслинг. Я еще владею поместьем, или вы поспешили его унаследовать?

— Я… я подписал бумаги около месяца назад. Но, конечно, я все немедленно тебе верну.

Беннет хотел огрызнуться, но усилием воли сдержался. Они поговорят по душам, когда Теслинг будет снова официально принадлежать ему.

— Спасибо, — сказал он.

— Скажи, что ты побудешь с нами. Ты можешь оставаться здесь сколько хочешь. Мы так давно не виделись.

Большую часть своей жизни капитан Вулф провел во враждебном окружении. Он надеялся, что после трех лет в Конго две недели в Ховард-Хаусе, необходимые для восстановления его репутации, не покажутся слишком трудными.

— Еще раз спасибо, — пробормотал он.

— Я буду только рад. — Феннингтон продолжал внимательно разглядывать племянника. Надо сказать, что Беннет все еще держал в руках нож. Судя по всему, совесть маркиза была чиста.

— Да, и еще одно — мои дневники, — сказал он, пристально следя за реакцией маркиза.

— Они благополучно прибыли в Англию с капитаном Лэнгли, — ответил дядя, не моргнув и глазом.

Интересно.

— Тогда я могу забрать их у него.

Теперь на щеках маркиза появился легкий румянец, переплетенные пальцы застыли.

— Насколько мне известно, он сейчас в Дувре. — Маркиз резко подался вперед. — Послушай, Беннет, мы думали, что ты мертв. В этих обстоятельствах Дэвид был единственным человеком, кто мог превратить мешанину разрозненных фактов в нечто осмысленное. Я написал прекрасное предисловие, и книга пошла нарасхват.

Беннет сделал глубокий вдох.

— Был единственным человеком? — повторил он.

— Да. Я говорю о твоих дневниках и набросках — обо всем, что удалось спасти после того, как ваше каноэ перевернулось. Они были в ужасном беспорядке, многие сильно пострадали.

Сердце Беннета замерло в груди.

— Моих дневников не было в перевернувшемся каноэ, — медленно выговорил он. — В каком они состоянии?

Феннингтон закашлялся.

— Я… их не рассматривал. Дэвид сказал — и был прав, — что чем меньше их тревожить, тем больше справочной информации он сможет получить, когда сам станет их разбирать.

Справочная информация. Это смешно. Или могло бы быть смешно, если бы на карту не была поставлена его репутация.

— Во-первых, в случае моей смерти дневники должны были быть переданы герцогу Соммерсету и Африканской ассоциации. Во-вторых, я никогда не давал их Лэнгли. Он украл их, пока я истекал кровью в полуразвалившейся хижине в джунглях, и уехал. В-третьих, я прочитал книгу капитана Лэнгли. Если не считать перемены ролей и восхваления его многочисленных добродетелей, она написана мной.

— Но…

— Она практически дословно переписана из моих дневников. Полных дневников, набросков и карт, а вовсе не разрозненных обрывков. И все это он украл.

— Я тебе не верю. Ты просто стыдишься своей неспособности возглавить экспедицию и хочешь нанести удар человеку, который ничего плохого не делает — всего лишь пытается добиться успеха на литературном поприще. Не более того. — Маркиз возмущенно фыркнул.

Беннет метнулся к столу и ткнул пальцем в дядю, заставив того испуганно отпрянуть.

— Когда Лэнгли вернется из Дувра, попросите его показать вам дневники. А уж потом будете оскорблять меня. И уповайте на то, что он их не уничтожил. Пока еще существует два варианта развития событий. Если же дневников нет, останется только один. — Он снова выпрямился. — А вам пока следует решить, на чьей вы стороне — Дэвида или моей. — Он раздраженно покачал головой и направился к двери, по пути убрав нож за голенище сапога. — Думаю, вы больше не хотите видеть меня в вашем доме. Прощайте.

— Подожди, Беннет.

Капитан остановился, его рука повисла в воздухе, чуть-чуть не дотянувшись до дверной ручки.

— Что вам угодно?

— Каким бы ни было твое мнение о случившемся, отчуждение между нами будет выглядеть не лучшим образом. — Маркиз встал. — Хейлинг!

Дворецкий открыл дверь.

— Слушаю вас, милорд.

— Проводите моего племянника в голубую комнату.

— Но ведь…

— Немедленно, Хейлинг! Это наша лучшая комната, — продолжил маркиз, обращаясь к Беннету. — Дай мне адрес, где ты остановился, и я пошлю за твоими вещами.

— Все ради внешних приличий, — сказал Беннет, склонив голову. Он надеялся, что именно такие побуждения руководят маркизом. И еще он рассчитывал, что, независимо от того, как глубоко увяз в этом деле его дядя, предупреждение насчет дневников будет передано Лэнгли. Они были необходимы Беннету, чтобы доказать: он вовсе не такой дурак, каким его изобразили, и Дэвиду придется хранить их как зеницу ока, чтобы остаться в живых.