Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Смоленск. Может быть, с этого-то момента и начинается появление ханских чиновников в Смоленске. Следовательно, позднейшая редакция, имеющая вышеприведенную приписку, должна была явиться не ранее второй половины XIII столетия, то есть спустя несколько десятилетий после самого появления на свет «Смоленской торговой правды». Эта вторая редакция имеет, кроме того, несколько дополнений, отсутствующих в древнейшей редакции и представляющих новые статьи. Так в древнейшей редакции читаем: «По оухоу оударите, с четверти серебра». Позднейшая редакция эту самую статью имеет в таком виде: «Аще оударить по лицю, или за волосы иметь, или батогом шибеть, платити без четверти гривна серебра»290. Очевидно, с течением времени оказалось недостаточным сказать «не бейте по уху», так как практика жизни показывала, что и немцы, и смольняне, способны еще драть за волосы, бить батогом и т. д. Статьи 23 и 35 вновь составлены и внесены в «Смоленскую торговую правду». Первая из них заключает в себе следующее постановление: «Аже будеть роусину товар имати на немчичи, ли в Ризе, ли на Готьском березе, ли в котором городе в – ыном немецьскомь, н ити истьцю к – ыстьцю и взяти емоу та правда, которая то в том городе, а роубежа им не деяти; а немчичю таже правда взяти в роуси». Нас удивляет пропуск этой важной статьи в древнейшей редакции. Действительно, как надо было поступать русскому или немецкому купцу, если ему приходилось взыскивать свой товар не в Смоленске, в Риге, в Визби, а в каком-нибудь другом городе? Не менее важна в бытовом отношении и статья 35: «А поудъ дали немци волочаном, иже то имь товар возити на Волоце всякому гостьи, то ци ж даколи исказиться, а подроуг его лежить в Немецьской божници, а дроугый ковати, изверивши темь». Нет сомнения, что и эта статья явилась результатом позднейшего опыта. В 1229 году не вспомнили, упустили из виду те пререкания, которые, вероятно, происходили между перевозчиками товара на волоке из Каспли в Днепр и немецкими купцами при нагрузке клади на кола; может быть, при разгрузке оказывалось, что товар становился почему-то легче, происходило что-то вроде усушки и утечки. Необходимо было при нагрузке товар взвешивать – как для избегания его исчезновения, так, вероятно, и потому что плата бралась за перевоз с веса. Тут могли происходить споры из-за правильности гирь. В конце концов, пришлось формулировать этот вопрос, но до этого дошли не сразу. Итак, в нашем распоряжении имеются две редакции: древнейшая – в трех экземплярах и позднейшая – в четырех (D, Е, F, G). Экземпляры D, E, F, G, в том виде, как они дошли до нас, написаны не раньше второй половины XIII столетия. Теперь будем продолжать наш анализ далее. Обратимся к трем экземплярам древнейшей редакции.
Впереди экземпляра В мы находим следующую замечательную приписку: «Се яз князь смоленьский Александр докончал есмь с немци по давному докончанью, како то докончали отци наши, деди наши. На тех же грамотах целовал есмь крест, а се моя печать». Эта подпись вполне оправдывается письмом этого самого князя Александра Глебовича Смоленского в Ригу. Оно очень кратко: «Поклон от князя смоленьского, от Олександра от Глебовича, к ратманом к Рижьским и ко всем горожаном. Како есте были в яви с отцем моим Глебом, и с моимь стрыиемь Федором, тако будете и со мною в любви; а язь тоеже любви хочю с вами. Гость ко мне поущаите, а поуть им чист, а мои моужи к вам едуть, и путь имь чисто»291. Александр Глебович после смерти своего отца захватил великокняжеский смоленский стол в 1297 году, а в 1313 году он уже умер292. Таким образом, и самое письмо, и вместе с ним экземпляр В «Смоленской торговой правды» должны относиться к промежутку времени между 1297 и 1313 годом. Экземпляр В есть копия – список с экземпляра А, сделанный в конце XIII или начале XIV века для отсылки в Ригу, чем князь и показывал, что принимает все условия торговых сношений, «како то докончали отци наши, деди наши». Мы видим в этой копии уже некоторые изменения в выражениях. Так, довольно часто «латинин», «латинский гость» заменяется словами немьчин, немецький гость, хотя остаются и прежние выражения. В экземпляре А стоит «тако, аже роуский гость биються оу Ризе или на Гочьком березе», а князь Александр выражается: «такоже и роусьскии гость быють в ваших городех»293.
Экземпляр А представляет собой действительный оригинал «Смоленской торговой правды». Это доказывается не только более древним языком его сравнительно с списком Александра и экземпляром С, но и сохранившейся на шнурке печатью с надписью: «Великого князя Федора печать». Феодор было христианское имя князя Мстислава Давидовича294.
Посмотрим теперь, в каком отношении стоит к этому оригиналу договора экземпляр С. Он является также копией – списком, сделанным позже, но раньше списка князя Александра. Уже из приведенного нами выше вступления видна большая близость к оригиналу договора экземпляра С, чем В. Так, в экземпляре С вполне выдержан способ выражений оригинала. Например, в § 18, статье а, в оригинале стоит: «А латинескии оусхочеть», в списке Александра: «всхочетъ», в экземпляре С опять: «оусхочеть». § 25, статьям в оригинале: «Всякому латинескомоу челвкоу», в списке князя Александра: «латинскомоу языкоу», в экземпляре С снова: члвку. Во всех случаях там, где и в оригинале, удержаны и в экземпляре С выражения: латиньский, латинин и т. д. Но вместе с тем оказывается, что некоторых мест оригинала списыватель не разобрал, хотя и старался передавать его с дипломатической точностью295. По языку копиист был, несомненно, пскович, что и выразилось в замене звуков ц через ч и ж через з296. Если экземпляр С по своему языку стоит ближе к оригиналу, то, стало быть, копия, которую он собой представляет, была снята раньше списка Александра, то есть до 1297 года.
Мы видели, что князь Александр Глебович, возобновляя с немцами дружественные отношения, послал в Ригу письмо и после с оригинала 1229 года. Мы можем отсюда заключить, что так делалось каждый раз, когда на великокняжеский стол в Смоленске садился новый князь: он объявлял своим западным соседям о своем желании держаться политики своего предшественника. Следовательно, и копия С была такого же происхождения и сделана с такими же целями: она вышла из канцелярии смоленского князя и была отправлена в Ригу. Когда и при каком князе? Этот вопрос решить трудно. Князь Мстислав Давидович скончался в 1230 году.
Возобновление договора должно было происходить при каждом новом великом князе. А так как в 1297 году на смоленском столе сел уже Александр Глебович, то копия С должна быть послана в Ригу между 1230 и 1297 годами. За это время на столе смоленском перебывало несколько князей. В этот промежуток времени вышли из канцелярии смоленского князя два документа, которые имеют весьма важное значение для истории западной торговли Смоленска. Один из этих документов представляет собою присяжную грамоту смоленского князя Феодора Ростиславича, посланную в Ригу в 1284 году. Феодор Ростиславич занял великокняжеский смоленский стол в 1280 году297 и только в 1284 году собрался подтвердить с немцами старую «Смоленскую торговую правду». Причиной этого промедления могли быть неурядицы в Смоленске, который, как видно, в отношении своих князей стал в такое же положение, как Новгород Великий. Эта присяжная грамота298 начинается с поклона от князя Феодора епископу рижскому, магистру ливонского Ордена и рижским ратманам, а далее говорится о свободе пути для смоленских и немецких гостей, о не прекращении торговли далее в случае недоразумений политического характера между князем, епископом Риги и магистром Ордена. Таким образом, это не есть новый торговый договор, ибо других кроме приведенных он никаких условий не заключает, а простая присяжная грамота в исполнении уже старого договора. Следовательно, вместе с ней должен быть послан и самый договор, то есть копия – новый список со старой «Смоленской торговой правды». Вот этим-то списком, снятым с Мстиславова трактата при Феодоре, и может быть список С. Несомненно, был послан в Ригу противень «Смоленской торговой правды» с печатью князя, – ибо без этого немцы не могли быть уверенными в исполнении всех условий торговли, – но этот список до нас не дошел.
Нам необходимо теперь произвести рассмотрение экземпляров D, Е, F, G, и К позднейшей редакции так же, как это сделали мы с древнейшей редакцией. Мы видели уже, что позднейшая редакция экземпляров «Смоленской торговой правды» относится, – в том виде, как она дошла до нас, – ко второй половине XIII столетия, пожалуй, к последней его четверти или к еще более позднему времени. Но дело в том, что эти позднейшие копии сняты с какого-то более древнего оригинала. В самом деле, в оригинале договора Мстислава Давидовича (А) мы находим, что договор этот был заключен: «…под Пискоупомь Ризким, Провст Иаган, мастьр Вълквен, Бжии дворянин, и под горажаны ризескими, пред всеми латинескими коупци: Ся грамота оутвьржена всехо коупьче пьчатию. Се ороуде исправили оумнии коупчи: Регньбоде, Детярт, Адам, то были горожане на Гочкомь березе. Мъмъберн, Вредрик Думбе, ти были из Любка; Гиндрик Готь, Илдигьр, та два была из Жата; Конрат Шхел, оде Иоганть Кинть, та два была из Мюньстьря; Берняр, оде Вълкер, та два была из Грюнигь; Иермьбрьхть, оде Албрахт, та два была из Дортмьня; Гиндрик Цижик из Бремьнь, Албрахт Слоук, Бернярт оде Волтьр, оде Албрахт фогот, то были горожане оу Ризе, и инех много оумных добрых людей»299. В экземпляре D позднейшей редакции оказываются те же самые представители городов, подписавшиеся под договором, что и в Мстиславовом оригинале. Разница состоит только в написании имен. Если это так, то, следовательно, экземпляр D, принадлежащий, как мы видели, ко времени не ранее третьей четверти XIII столетия, списан с оригинала, современного оригиналу «Смоленской торговой правды», ибо иначе имена представителей городов были бы другие. Этот первоначальный оригинал должен был представлять собою точный противень с оригинала Мстислава (А). Мы будем этот оригинал называть D’ 300. В присяжной грамоте Феодора Ростиславича 1284 года говорится: «…а тоу (при возобновлении или лучше новом принятии старого трактата) был, при докончаньи грамоты сее, Любрахт, посол от Мастера, а от горожан Петр Бартолть, а в торговцих Федор Волковник из Брюньжвика, Гелмик из Миштеря…»301. В более поздней присяжной грамоте смоленского великого князя Ивана Александровича, относящейся к половине XIV столетия, мы находим: «А приездили ко мне на докончанье из Риги о Мастеря Пьсков Бой дворянин, а о Ратман Иван пап, на том на всем целовал есмь кртъ к брату к своему к Местерю, а они целовали ко мне крт Местеревою дшею и Пкуплею»302. Это не договор, как и грамота Феодора Ростисловича 1284 года, а грамота присяжная в исполнении обеими сторонами старого договора. Князь Иван Александрович говорит тут, что он и «докончал (есмь) по деда своего докончанью и по старым грамотам». Вот эти-то Петр Бартольт, Феодор Волковник и Гелмик, затем Песков, Иван поп и участвовали в возобновлении договора, причем каждый раз были снимаемы копии с древнего оригинала «Смоленской торговой правды», но имена новых послов не вносились в копии. На основании этих соображений мы имеем полное право сказать, что экземпляр D есть копия с древнего оригинала D’, который представлял собою современный список того трактата, на котором мы находим печать князя Мстислава (Феодора) Давидовича (А). И так экземпляр D есть позднейшая копия с древнейшего списка «Смоленской торговой правды» с позднейшими прибавлениями. Таким образом, можно и теперь сказать, что Мстиславов договор 1229 года явился на свет в двух списках: 1) «с печатью князя Мстислава Давидовича и смоленского епископа…», 2) с печатями немецких представителей или епископа и магистра ордена, современных заключению договора. В этом мы убеждаемся еще и из следующих фактов. В Мстиславовом договоре существует, между прочим, такая глава: «Аже латинескии оусхочет ехати и Смольнеска своим товаром в иноу стороноу, про то его князю не держати, ни иномоу никомоуже; тако роусину ехати из Гочкого берега до Травны». В современном противне (с которого списан экземпляр D) это место читается так: «Аще который немчичь хочет ити с своим товаром вын город, князю не боронити ни смоляном; оли который роусин хотет пойти с Готьского берега в Немецьскоую землю в Любек, немцом не боронити им того поуте»303. Указания на эти условия мы находим в одном из донесений рижских послов во время Витовта. Послы пишут в Рижский совет о требовании русских, на основании Смоленских грамот, свободного проезда из Готланда до Травны и в другие города304. То же самое мы слышим и от смоленского князя Юрия. Он, будучи изгнан из Смоленска Витовтом и ища убежища в Ливонии, говорит магистру Ордена: «Между вами и моими предками существует мир, утвержденный присягою»305. Оказывается, что Юрий в 1405 году, смольняне около 1400 года, князь Иван Александрович в XIV столетии, князь Александр Глебович в конце XIII века – все ссылаются на договор предков. Мы вправе думать, что все они имеют тут в виду «Смоленскую торговую правду», составленную при Мстиславе-Феодоре в 1229 году и признанную последующими князями. Обратимся теперь к самому началу договора. В списке с печатью князя Феодора (А) рассказывается следующее: «Того лета, коли Алъбрахт, влдка Ризкии оумьрл, Уздоумал князе Смоленьскый Мьстислав, Дедв сиъ, прислал в Ригоу своего лоучьщего попа Ерьмея и с ним оумьна моужа Пантелья и своего города Смоленьска; та два была послъмь оу Ризе, из Ригы ехали на Гочкый берьго, тамо твердити мир. Оутвердили мир, что был немирно промьжю Смольньска и Ригы, и Готскым берьгомь всем коупчем. Пре сеи мир трудилися дъбрии людие: Ролфо ис Кашеля, Бжии дворянин, Тоумаше Смолнянин…» В конце этот оригинал договора оканчивается послесловием, которое отчасти мы уже приводили, но теперь нам необходимо снова привести его начало. Оно таково: «Коли с грамота псапа, ишлъ был в ржства Гня до сего лета, А’ лето и С лето и И лето и К, под пискоупомь Ризкимь, Провст Иаган, мастьр Вълквен…» Так стоит в экземпляре с печатью князя Мстислава – Феодора (А). Приведем теперь эти же самые места из экземпляра D’: «Того лета, коли еппь Алъбрахт Рижьскый мьртв, князь Мьстислав Двдвч послал свое моуже Геремея попа, Пантелея сотьского w Смольнян в Ригу, а из Ригы на Готьскый берег, оутвьрживати мир. Розлюбье на сторонну шверечи, которое было межю немци и смолняны. А за тот мир страдал Роулф, ис Кашля и Тоумаш Михалевич…» В конце: «А си грамота написана была у распятья было А’ лето и С лето и Л лето без лето, а при еппе Рижском Николаи, и при попе Иване, при мастере Фол коуне…»306 Прежде всего, обращает на себя внимание имя смоленского уполномоченного: в княжеском экземпляре (А) он назван просто Тоумаше Смолнянин; в экземпляре D’ стоит уже Тоумашь Михалевич. Очевидно, что тому, кто писал княжеский экземпляр, не было известно отчество Смоленского уполномоченного, да ему и важно было только то, что он Смолнянин; тот же, кто писал экземпляр D’, прекрасно знал, что этот Тоумаш величается Михалевич, но для него не имело значения, что он Смолнянин: это было общеизвестно. Затем, в княжеском экземпляре не обозначено, кто такой был Пантелей, а экземпляр D’ точно обозначает, что это сотьскии и что он прислан от смольнян. Таким образом обнаруживается, что писавший экземпляр D’ знал хорошо смоленскую жизнь и старался вносить в свое писание точные смоленские обозначения, то есть другими словами, был сам смольнянин. Кто писал княжеский экземпляр? Тоже смольнянин, но не самостоятельно. Дело в следующем. В дате на княжеском (А) и на экземпляре D’ резко бросается в глаза способ датировки. В экземпляре с княжеской печатью (А) мы находим маленькую особенность в последних цифрах: «и Илето и К». Это выражение и ни русское, и ни латинское, а немецкое – acht und zwanzig, между тем как по латыни: duodewiginti, по-русски: двадцать восемь.
- Наша общественная жизнь - Михаил Салтыков-Щедрин - Литература 19 века
- Мелкие неприятности супружеской жизни (сборник) - Оноре де Бальзак - Литература 19 века
- Шляпкин И. А. Св. Димитрий Ростовский и его время - Григорий Воскресенский - Литература 19 века
- Дума русского во второй половине 1856 года - Петр Валуев - Литература 19 века
- Англо-русская распря - Сергей Южаков - Литература 19 века
- Победители - Зинаида Гиппиус - Литература 19 века
- Русский человек на rendez-vous (статья) - Николай Чернышевский - Литература 19 века
- Мои скитания - Николай Гарин-Михайловский - Литература 19 века
- История России в рассказах для детей (Главы) - Александра Ишимова - Литература 19 века
- Сестра Грибуйля - Софья Сегюр - Литература 19 века