Бездна смотрит на тебя - Надежда Лиманская

Дождь шёл ровными, словно под линейку струями. Они не были похожи на серебряные струны, как это звучало в одной весёлой, услышанной ею, песни. Холодные, жёсткие, — продолжение длинных-длинных игл, — они с силой вонзались в землю, в неё саму, в редких прохожих, не успевших вовремя спрятаться.

Девочка всё сидела на скамейке. Напоминая нахохлившегося воробышка, настороженно поглядывала по сторонам. По румяным щекам тоже текли струи. В отличие от тех, что падали прямо на неё, были горькими и горячими. Ведь она не хотела. Честно!

Увидев дочь в дверях, мать, взглянула в лицо застывшими глазами. Вопросы излишни. Весь город встревожен, все только и говорят…

На столе, покрытом белоснежной ажурной скатертью, горка аппетитно пахнувших пирожков. Конечно, с мясной начинкой. На окаймлённых золотистым рисунком белых фарфоровых тарелках, аккуратно порезанный сыр, ветчина. В центре стола на блюде — запечённая утка с яблоками. Кончик серебряного фигурного ножа чуть касается жёлто-белого бруска сливочного масла. Мать, как всегда, ждёт только её, свою дочь. Без неё не садится ужинать. Отец «на работе». Далеко от их городка. Так даже лучше, удобней им с мамой. Уже привыкли.

И снова этот ужасный запах лекарств. Напоминает о боли. Глубоко внутри. Сколько бы она не ждала, боль не уходила, притуплялась, но появлялась снова. Через десять часов, сутки, двое… И всё же, через силу, держась за грудь, мать приказывает:

— Тебе необходимо поесть!

— Не буду! Противно! — девочка бежит в ванную. Её рвёт. Впервые. Выходит бледная, бредёт к своей кровати.

Мать растеряна. Осторожно придерживая левую часть груди, садится на самый край стула. Синие глаза дочери смотрят не по-детски, пристально.

Женщина понимает: ничего изменить нельзя. Поздно!

— Тебя видел кто-нибудь?!! Отвечай! — Кричит неожиданно вернувшийся отец. Кричит в лицо дочери, трясёт за плечи. — Чёртово семя…! — Оборачивается, не договорив, спотыкается о настороженный взгляд жены. Синие выразительные глаза смотрят спокойно. Так спокойно, что стынет кровь. Он смотрит в них, не может оторваться, — потемневшие, — они слились в одну огромную, бездонную пропасть…

Глава 9

Саломея сидела за широким столом в кабинете Аркадия Петровича. Молча теребила закладку-шнурок в своём еженедельнике. На протяжении всего разговора пыталась доказать главному, как выразился Вадим, «милициянту», — всё, что ей пришлось раскопать, — это напрямую касается «их» дела, — серии преступлений.

Временами ловила ироничный взгляд генерала. А вот коллеги его, к великому её удивлению, не проронили ни слова. Сидели тихо, внимательно слушали. Игорь Александрович Вольнов, самый младший сотрудник, был особенно сосредоточен, внимательно слушал «отчёт».

— Убийц кассира и бухгалтера так и не нашли тогда! — Заявил Крошеминников. Саломею накануне приезда в этот кабинет больше всего смущало его отношение ко всему, что расскажет она. А тут:

— Громкое было дело! Дальше. — Серьёзно продолжал он. — Убийство четы знаменитого профессора…

— Прошло столько лет! Ты меня, Антон, удивляешь! — перебив, заявил Пашков. — Где доказательства? Каким образом всё, что рассказала нам Саломея, проливает свет на эти, — кивнул на разложенные снимки, — преступления? Что, конкретно, это даёт нам сейчас?

— Разрешите, — обратился к генералу Крошеминников, — с вами не согласиться! Даёт, товарищ генерал! Похожие преступления были совершены в шестьдесят восьмом, были убиты дети таким же способом и… Найдём преступника, будут и доказательства!

— Кстати, — подняла голову Саломея, — след этой семьи теряется в Подмосковье, в шестидесятых… Разрешите мне поработать в архиве МВД области?

— Есть желание? — обратился раздражённо, затем усмехнулся. — Ну, так работайте! Я отдам соответствующее распоряжение!

В дверях оглянулась. Крошеминников слегка кивнув, как ей показалось, ободряюще улыбнулся на прощание.

Руки Саломеи слегка дрожали от унижения. Меньше всего ожидала от Пашкова! «Да-а! Вадим был прав! Не понравился мой исторический экскурс генералу! Явно не понравился! Ещё бы!».

Заехала в уютный зелёный дворик. Занятия в школе «Открытое окно» ещё не успели начаться. Учитель, как всегда сидел в своём кабинете на втором этаже и что-то быстро писал.

— Выхода, говоришь, нет? — Помолчал. — Никогда не говори этих слов! Не погружайся в собственную душу, не начинай себя оплакивать! Не смей! Поняла?

Саломея едва сдерживала слёзы.

— Ох! Александр Васильевич, не туда я полезла! — будто не слыша его, снова произнесла она.

— Прекрати! Достаточно! — повысил голос учитель. — Перевернуть столько материала и… — более мягко, — согласен! Тяжело! Не очень конкретно! Для этих людей! Да! Но для дела… Для дела, за которое взялась, — очевидные успехи. Кстати, — улыбнулся лукаво, — у меня сейчас лекция. Называется «Просветление, как биологический процесс». Затрагивает твой вопрос, нынешний! Ну, как? Не желаешь, как говориться, стариной тряхнуть? Посидеть, послушать?

Саломея прекрасно понимала, — всё в нашей жизни происходит не зря, не случайно, и всё же, глянула на часы.

— Господи, да недолго! — Прочитал её мысли. — И мне будет приятно, — очередная реклама моей школе! А? Саломея? Представь лица моих учеников! Сама Саломея Снегирёва на моих занятиях! Шучу! — Затем серьёзно:

— Ты на верном пути! Не сомневайся! — И совсем обыденно добавил, — а кому надо быстрее и конкретнее, пусть сами…

— Александр Васильевич! — заглянули в дверь. — Простите ради бога! Пора!

Учитель вошёл первым в аудиторию. Мобильный Саломеи внезапно отозвался.

— Извините! Я быстро! — взглянув на панель, проговорила она.

— Константин Григорьевич! Рада слышать вас! Как съездила? Ожидала большего, конечно… Вам всё известно? Аркадий Петрович? Да никак не отреагировал! И вы ему уже показали, где раки зимуют? — рассмеялась. Ещё каких-то полчаса назад думала, — мир рушится. А тут, вон как всё обернулось!

Приоткрыла дверь. Старалась тихо присесть на свободное место. Несколько десятков глаз с почтением взглянули на неё.

— … Декарт был не первым мыслителем, — продолжал Князев, — указавшим на шишковидную железу как на вместилище души. Ведическая литература, что появилась три тысячи лет назад… в ней имелось указание на положение высшего источника телесной силы в точке между бровями. Древние индусы основывались на этом факте, — западными же анатомами он был открыт только в конце девятнадцатого века. Шишковидная железа является на самом деле третьим глазом. Развилась из чувствительного к свету места на лбу, — оно встречается у рептилий в Новой Зеландии, — знаменитой туатары. Похожее на ящерицу животное, имеет шишковидный орган, представляющий собой маленькую полость, наружная оболочка которой стала хрусталиком, внутренняя — сетчаткой, соединённая нервными окончаниями с мозгом через щель в черепе. Сама же полость прикрыта тонким и прозрачным слоем кожи. У человека мозг прикрыт корой и шишковидное тело теперь полускрыто в сердцевине черепной коробки. Если бы мы сохранили слой прозрачной кожи, он оказался бы чуть повыше точки между глазами…

Саломея задрожала, вдруг. В аудитории было душно, но она плотнее закуталась в лёгкий, хлопчатобумажный палантин.

— …Чуть повыше точки между глазами! — отозвалось в её голове.

— … Между глазами, как раз там, — продолжал учитель, — где в индусских изображениях находился Глаз Просветления…

«То отверстие, во лбу, Точка Просветления! Крохотное отверстие между глаз» Снимки всех жертв, как по заказу встали перед глазами… Конец сороковых, шестидесятые. Странно. Теперь и наши дни.

— Свет играет, как нам кажется, огромную роль. К тому же, как выяснилось, клетки сетчатки глаза способны функционировать самостоятельно. Такое состояние называется визионерским, главную роль в нём играет зрение. Для мистического опыта характерно ощущение неожиданного, слепящего, сверкающего света. Так было с пророком Иезекиилем и с Павлом по дороге в Дамаск. Йоги считают, что жизнью управляет змеевидная спираль энергии, что путешествует по телу вдоль линии, обозначенной жизненными центрами, или чакрами. Один из самых мощных принадлежит мозгу и расположен в точке между бровями.

Князев в упор взглянул на Саломею. Она, о чём-то думая, смотрела в одну точку. Отвернулся и продолжил:

— Медитация, — говорили йоги, — это чудное сияние. Современные биохимические исследования мозга и его гормонов показали — светочувствительная шишковидная железа производит ещё и вещество, затрагивающее сферу интеллекта. Она порождает экстаз. Шишковидное тело принимает участие в визионерстве, шизофренической полифонии, в галлюцинаторных переживаниях наркоманов. Все эти состояния объединяет чувство отстранённости. Сознание сдвигается в одну точку за пределами личного опыта, где кончается разделение на себя и другое…