Возвращение Варяга - Глеб Дойников

Смешки среди собравшихся медленно, но верно сливаются в здоровый хохот сотни луженных глоток. Усмехнулся и Балк, вспомнив, что в мервый раз рассказал про «хомячка», и был не понят. Держать родственников крыс и мышей в качестве домашних любимцев пока было не принято. Зато с ежиком вышло даже пикантнее.

— Раздосадованный Ноги, ну как же, теперь придется или снаряды отменять, или пулеметы не заказывать, выходит из себя и во всю глотку орет, — "в задницу ежика"!!!! Тот изчезает. Но зато мадам Ноги, внезапно подпрыгнув и покраснев, громко визжит — "из задницы ежика"!!! Честно выполнившая все три желания заказчика, рыбка махнув хвостом исчезает в пучине морской…

Хохот неудержимо переходит в истерику, причем хуже всего приходится приятелю Ржевского, Ветлицкому. Тому приходится перебарывая смех исправно переводить анекдот на английский. Впрочем, в отличае от остальных, он слышал этот анкдот уже во второй раз. Но абсолютно спокойная фраза Балка, — "пришел поручик Ржевский, и все опошлил", добивает и его. Ничего толком не понимающий голубоглазый американский корреспондент смущенно улыбаясь оглядывется по сторонам, на этих загадочных но душевных русских.

Один из офицеров, вчера прибывший со свежим пополнением из Артура ротмистр Водяга, отсмеявшись прошептал на ухо стоящему рядом сторожилу, штабс — капитану Соловьеву, -

— А откуда у вас взялся этот корреспондент? В штабе Стесселя о нем ничего толком не известно… Вдруг из ниоткуда взялся прямо у вас в окопах, сразу в Дальнем, в Артуре вообще не был… Он что, от японцев сам пришел? А вдруг он шпион?

— Ну от японцев он далеко не сам пришел, его лейтенант Балк привел, недели три тому из последнего рейда с охотниками в тыл к японцам. Вон кстати, ординарец Балка, Бурнос, у него можете распросить он там тоже был.

— И что, этот морской лейтенат сам бегает в тыл к японцам? — после истории с подрывом «Фусо», когда лейтенант Балк сознательно ввел в заблуждение коменданта крепости, чтобы не допустить утечки информации к японцам, его в штабе крепости весьма недолюбливали. К этому штабу и был приписан Водяга, посланный Стесселем для инспекции оборонительных позиций.

— Еще как! В тот раз он, с отрядом из всего лишь десяти казаков и пластунов, подорвал и пустил под откос три вагона с боеприпасам, — начал было увлеченно рассказывать Соловьев, но был перебит.

— Под какой еще откос? Неужели японцы захватили наши паровозы, и наладили железнодорожные перевозки?? Почему об этом не доложили в штаб??!! Это же в корне меняет картину транспортных возможностей неприятеля!

— Да не волнуйтесь вы так, — оглянулся на крик главный герой рассказа, — никаких паровозов у япоцев нет. У них было с дюжину вагонов, теперь осталось на три меньше. А вместо паровозов, они кули использовали, все же пара сотен китайцев с быками может тащить по рельсам три вагона гораздо быстрее, чем тот же груз на себе и повозках. А выловленные из трюмов затопленных судов снаряды им надо было доставить к батареям как можно быстрее. Я у них на полотне дороги заложил пуд динамита, с электроподрывом. От сотни китайцев, двух дюжен быков и японской полуроты охраны остались только копыта и пара дюжин убежавших глухих человек. Там уже не разобрать было кто из них китаец, а кто японец. Одежду на них взрывом поободрало, а так — что те желтые, что другие. От вагонов так вобще, только колесные пары куда — то укатились, остальное в пыль… А вы к чему интересуетесь, ротмистр?

— Да не понимаю я, господин лейтенант, откуда вы нашли в японском тылу английского корреспондента.

— Ну положим не английского, того я бы скорее самолично пристрелил, чем к нам потащил, а американского. Просто когда мы в себя пришли после взрыва — я сам не полагал, что ТАК рванет, слишком близко мы залегли, кто же знал что во всех 3-х вагонах снаряды? Так вот все нормальные люди тогда убегали от места взрыва. Если были в состоянии, конечно. А вот один ненормальный устанавливал камеру, чтобы сфотографировать воронку на насыпи. Вон, Бурнос видите, ну тот что на полголовы выше остальных и на полпуза толше? Так тот его вообще чуть не пристрелил, думал "англичанка пулемет ставит шоб нас стрелить", уже прицелился. Я смотрю — точно, европеец, да еще и с фотокамерой. Думаю хоть представиться надо, а то и предупредить, чтоб в будущем не шастал где не попадя. Но кто вы думаете это был? Это же Джек Лондон!

Услышав свое имя, американец обернулся к говорившему, и приветливо помахал рукой, улыбаясь во все 32 белоснежных зуба.

— А кто такой Джек Лондон? — настороженно спросил Водага.

— Ну вы даете! Это же самый известный американский писатель! Ну после Марка Твена точно, — понизил планку Балк,[13] - ну он еще писал статью о бое при Чемульпо, рассказы о золотой лихорадке. Ему еще перед Беляевым с «Корейца» предстоит извиняться, за пущенную им утку о голой ж… Неужели не слыхали?

— Не знаю, не читал, но не было бы беды… — потянул было Водяга, и накликал — беда пришла.

Давно назревающий нарыв на фронте под Дальним прорвало. Последние пару недель японцы не проявляли особой активности, что списали на уничтожение последних запасов снарядов. Но сколько Балк не внушал Михаилу, что идельной оборонительной позиции не существует, и она должна совершенствоваться постоянно, расслабились все. Раслабился и сам Михаил, переставший лично инструктировать каждого офицера идущего в обход караулов. Расслабился и Ржевский, больше озаботившийся тем, чтобы не опоздать к следующему анекдоту, чем проверкой того чем занимаются караульные. Расслабились и, уверовав в беспомощность японцев и уже одержанную победу, солдаты стоящие в караулах. Да и сам Балк тоже хорош… Позиции пулеметов он не менял уже 2 недели, за что и был наказан.

Всеобщая благодушная сонность прошла с первым взрывом. Низкорослая фигура в темной облегающей одежде вскочила на ноги с 20 метрах от русских траншей, куда неизвесный неведомо как пробрался по зарослям и кучам уже скошенного пулями гаоляна. Широко размахнувшись, японец бросил что — то оставляющее дымный след в сторону пулеметной позиции. Еще до того, как громыхнул первый взрыв, по одной — две фигуры проявились и перед позциями остальных пяти пулеметов. Слегка оторопелый Балк не веря своим глазам прошептал, -

— Чтоб я сдох, живые нидзя[14]… Не может быть!

Врывами импровизированных ручных гранат, каждая из котрых содержала не меньше пол кило шимозы, были выведены из строя четыре пулемета. Оставшаяся пара бодро застрекотала, выкашивая пулями оставшийся гаолян в местах, где скрылись "воины тени". Но, как выяснилось, сюрпризы заготовленные японцами на сегодня еше не кончились. Как занавес в театре упали кусты, и позади линии передовых японских позиция обнаружились два выкаченные на прямую наводку 75 мм орудия. Они дружно, как будто соревнуясь друг с другом в скорострельности, и ритмично застучали, посылая снаряд за снарядом в выжившие после столь нетипичной для начала века атаки русские пулеметы. Взятый в свое время с Рюрика лейтенант барон Курт Шталькенберг, командовавший артиллерией "Ильи Муромца", не дожидаясь приказа Балка стал орать телефонную трубку данные для стрельбы по японским пушкам. Но пока с «Ильи» накрыли противника японцы успели не только оба уничтожить последних пулемета, но и увести расчеты от обреченных орудий.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});