Михаил Гущин. Предотвратить смуту - Сергей Баранников

class="p1">— Это нечестно, я требуют повтора поединка! Это не Платон Князев! — не унимался парнишка.

Тут к арене подтянулись Палыч, тренер Московской академии и несколько человек, которых я не знал. Целители уже устроились возле моего соперника и вливали в него силу, приводя в чувство.

— Как он? — я подошел к парню и посмотрел на одного из целителей, который закончил вливать силу в тело парня.

— Жизни ничего не угрожает. Он просто потерял сознание от сильного удара. Осторожней, молодой человек, ударьте вы немного сильнее, и парень мог погибнуть.

— Как так? Он же одаренный, такими простыми ударами его не пробить.

— Он? — целитель перевел взгляд на парня. — Не знаю что он тут делает, но он простолюдин. Пустышка, если вам так угодно, но я бы не стал так называть людей без дара.

Вот же засранство! И как это понимать? Против меня на арену вышел человек без дара, а сейчас на краю арены устроил самый настоящий скандал другой одаренный, который называет себя Платоном Князевым. Чувствую, здесь пахнет подставой, вот только кто был жертвой: я или Платон?

— Михаил, на трибуны! — скомандовал Палыч, подойдя ко мне. — Никуда неуходи, пока я не разберусь.

Соревнования приостановили на целых полчаса, пока не разобрались в чем дело, и только после этого оставшаяся пара соперников вышла на арену.

— Ты понял что сейчас произошло? — Палыч сел возле меня.

— Есть догадки, но хотелось бы увидеть полную картину, чтобы понять в точности.

— Платона Князева сегодня задержала охрана Преображенских. Его не отпускали целый час, несмотря на все требования и отсутствие оснований. Князевы, как не трудно догадаться — род, стоявший рядом с Московскими князьями до Смутных времен. К тому времени как пришли Преображенские, Князевы сильно ослабли и после смуты вышли далеко не самым сильным родом. Но они вели себя тихо, никому не мешали, поэтому до определенного времени на них не обращали внимания. Сегодняшний инцидент — прямая попытка вмешаться в ход Великого турнира со стороны Преображенских. Знаешь что я думаю?

Я промолчал, давая Палычу высказать свою версию.

— Так вот, скорее всего Князевых уличили в сопереживании заговорщикам. Еще бы, Князевы вряд ли будут любить Преображенских за смещение рода хозяев. Если бы они открыто помогали заговорщикам, или вступили в их ряды, за Князевых взялись бы вплотную, поэтому я считаю, что они еще колеблются.

— А этот парень, с которым я дрался. Он простолюдин. Зачем преображенские выпустили его? Они хотели выбить Князевых с турнира?

— Не совсем, — Палыч улыбнулся и покачал головой, а затем обернулся, желая убедиться, что рядом никого нет. — Этот парень — бастард Князевых. Глава рода провел ночь с простолюдинкой, но дар не передался сыну. Его существование держали в тайне, но Преображенские каким-то образом узнали об этом парне и похитили его накануне поединка. Скорее всего, расчет был на то, что ты рассчитаешь силу для одаренного и прикончишь парня одним ударом. Это был бы знак Князевым, что следующим будет Платон, а может и весь их род.

— В таком случае, Преображенские хотели убить сразу двух зайцев — осадить Князевых и очернить меня.

— Да, я слышал что кричали с трибун, и мне это не нравится, Миша. Уверен, теперь, когда ты на виду, против тебя начали активную игру. Позиции Преображенских сейчас хлипкие как никогда, именно поэтому они стараются убрать всех, кто может представлять для них опасность. Сейчас это разъяренный барс, загнанный в угол, и будет лучше не дергать его за усы.

— Разберусь, — отозвался я и нахмурился.

— Вижу, ты приуныл.

— А как тут не унывать? Дома меня многие считают убийцей, уверен, что меня ищут Родионовы и культисты, а Преображенские явно готовят какую-то подлянку. И самое тревожное — назревает что-то серьезное и опасное, а я даже не знаю к чему готовиться и как сопротивляться.

— Бороться, — отозвался Палыч. — Единственный путь — это бороться до последнего, даже если ты проиграешь. Сражайся так, будто ты сейчас победишь, и никому не одолеть тебя. Смелее, Гущин! Мне казалось, что ты сделан из чего-то более прочного, чем все эти хлюпики. Отбрось в сторону панические атаки и сомнения! Чем сильнее враг, тем больше слава от победы над ним. Страх сковывает твою волю и затуманивает сознание, но ты должен победить его и испытывать восторг от возможности испытать свой дух! Ведь именно в сложные времена нам выпадает возможность стать крепче и закалиться, словно сталь в горниле испытаний!

— Спасибо, — отозвался я и заставил себя улыбнуться. Не ожидал от Палыча такого красноречия. — Я справлюсь!

— Вот это я узнаю настоящего Гущина! — Палыч похлопал меня по плечу, поднялся и направился к выходу, а потом остановился, словно что-то вспомнил, и повернулся ко мне. — В этом году Великий турнир ой как некстати припал на сложное время. Не могу рассказать тебе всего, но лучше бы его отменили. Но нет, Преображенские до последнего стараются сохранять спокойствие и жить так, словно ничего не происходит.

— Стягивание войск в Москву как-то связано с этим?

— Ты наблюдательный парень, Мишка. Из тебя выйдет хороший управленец, только не дай им себя затянуть в омут.

Палыч кивнул головой и исчез в дверном проеме. Уже оттуда я услышал его голос, усиленный даром.

— Всем студентам Ростовской академии построиться! Мы возвращаемся в гостиницу.

Перед отъездом мы с Владом все же отпросились на пару минут, чтобы проведать Машу. По дороге Васильев пытался выпытать у меня подробности произошедшего на арене, но я намекнул ему, что этот разговор лучше отложить до более удачного случая.

А вот в лазарете сегодня было шумно. Судя по голосам, Фролова пришла в себя и сейчас активно спорила с кем-то.

— Я же говорю вам, я полностью здорова! Нет смысла держать меня здесь из-за пары царапин!

— Позвольте мне решать, сударыня, кому можно покидать территорию моего лазарета, а кому следует понаблюдаться еще пару дней.

— Пару дней? Вы издеваетесь? — судя по голосу, Маша была на взводе, и теперь я всерьез опасался уже за здоровье целителя, а не подруги.

— Вы помните с какими травмами попали сюда? Ябы вообще рекомендовал вам находиться здесь не меньше недели.

— Вот уж дудки! — в коридоре послышалась возня, и мы с Владом поспешили ворваться в лазарет, чтобы предотвратить большие проблемы.

Посреди коридора стояла Маша, на ее лице еще были видны следы от удара, но сейчас оно было красным от гнева и напряжения, а дорогу ей преграждал рослый худощавый мужчина в одежде целителя. По всей видимости, главный целитель.

— Маша! — я крикнул, надеясь привести девушку в чувство и осадить.

— Ребята? — девушка увидела нас и ее глаза широко раскрылись от удивления, а потом… она резко отвернулась. — Не смотрите на меня в таком состоянии.

— Погоди, но как ты собралась выписываться? Мы ведь все увидим тебя, и не только мы.

Фролова оставила мой выпад без ответа, поэтому я продолжил:

— И потом, после поединка ты еще не восстановилась.

— Да восстановилась я уже! — заявила Маша. — Просто они не выпускают меня.

— Есть определенные показания… — начал целитель, но я перебил его.

— Не выпускают, значит так надо. Отдохни еще немного.

— Ладно, что там у вас, как успехи? — Маша выдохнула и немного успокоилась.

— Я вылетел! — признался Влад и пожал плечами.

— А я пока еще в строю.

— Миша, я в тебе не сомневалась, — ответила Маша и улыбнулась.

Мы поболтали еще пару минут, пока нас не прервали. Целитель вышел к нам и вежливо кашлянул, вклиниваясь в беседу.

— Госпожа Фролова, извольте пройти процедуры. Целители уже готовы.

Маша попрощалась с нами и умчалась, а когда мы собирались уходить, я заметил как в лазарет вошли четверо людей, одетых в одежды дружинников. Они как бы невзначай расположились у поста дежурного целителя, но когда в этом мире что-то происходило просто так? Не удивлюсь их вызвали чтобы не дать Фроловой уйти. Возможно это даже как-то связано с появлением на стадионе ее дяди.

А что, хорошая идея. Силой удерживать Машу они не могут — поднимется такая волна возмущения, что настроит против Преображенских массу родов, но и позволить ей встретиться с дядей тоже не могут. Вот и разыгрывают карту с болезнью девушки. Такчто очень может быть, что Фролова права на счет своего самочувствия.

До конца дня я размышлял над тем, что происходит в Москве и старался собраться перед боем. От финала меня отделяло лишь два поединка, которые нужно выигрывать любой ценой. Князева вообще дисквалифицировали и запретили участвовать в турнирах на ближайшие пять лет, так что вопрос с повторным поединком снимается сам по себе. Выходит, завтра меня ждет четвертьфинал.

Новый